-Ну что вы написали, что написали, это же сказка какая-то, а надо про кефир: как его делают, про полезные свойства, про наши супермаркеты и что там всякого кефира,- выбирай любой! Странно, мне вас так хвалили... -нет, придется вам переписать!- мальчик-йогурт, маленькая такая упаковочка, он же главред журнала крупной фирмы, огорченно взвил бровки.
- Даа, розмарины-апельсины, хоп,хоп, вот тебе стоп, -подбадривала себя Ольга, возвращаясь к метро по заснеженной улице. - Совсем ужасная жизнь пошла, и правда кислая, как их кефир...А что делать, хочешь-не хочешь, переписывай. Поскучней. Исключительно про кефир. Если так пойдет, придется в награду себе за муки сделать книжку для детей, что-нибудь вроде "Верхом на кенгуру за три океана". А что, в конце концов, все, что она пишет, - сказки. Многие даже верят в их персонажей как в живых людей, и неважно, что они выдуманные. " Из головы", как говорила ее бывшая коллега Света, напирая на "г".
"Ггграндиозно, здорово ты это, и откуда берешь!" - восхищалась она. Ей вот нравилось. Несмотря на диалектный говор и простоватость в общении, Светкиной образованности и литературному чутью можно позавидовать. Она профи, не то что "мальчик-йогурт". Ольга улыбнулась, слепила снежок... И откусила кусочек. Как в детстве.
Ночью приснился ей гигантский розовый кенгуру. Схватил , бросил себе на спину и пустился вскачь по изумрудной высокой траве. А она словно ждала, обняла , прижалась к нему. А кенгуру хохочет:" Ты мешаешь! Мешаешь прыгать! Я тоже тебя люблю, только сиди тихо и держись крепко!".
"Любовь как парус..." - это у Шекспира в переводах Маршака. Самые лучшие переводы. Нет, у него «над бурей поднятый маяк». Как путеводная звезда для моряка. А ей ближе парус! – реет, ведет. Белеет в просторе моря(голубом). У Шекспира все романтично. Благородно и героически. А ее красавчик из канадского офиса тоже немножко как гордый корабль, но не в море, а в пустыне. Как верблюд. Всегда серьезный, с важным видом и по-верблюжьи медленно движется, словно в безбрежной пустыне, мерно покачиваясь и выплевывая пережеванные колючки в смельчаков, дерзнувших приблизиться. Наверное думает, нет для него ничего хорошего на свете, только песок под ногами и тяжесть на спине. А надо идти. Иначе умрешь.
Ну вот, и это утренние мысли?!.- улыбнулась она. Заварила кофе. Вспомнила почему-то Кушнера:"Я торопил тебя, И отыгралось мне". Станция "Бэст" сжалилась, послав в эфир Иглесиаса с нежной "Крэйзи". За окном суетливо кружил мелкий снежок. Предстояло ехать в журнальчик для офисных секретарш. Наверное, надо предложить моду, - яркие, стильные странички, обязательно что-нибудь про деловой интерьер, мебель, и особенно про столы, где у них традиционно секс в перерывах.
А еще колонку об этикете, и хотелось бы о дружелюбии. Разве обязательно считать кровными врагами всех избежавших секретарской участи. Нет, пусть лучше будут публикации о тех, кто помогал великим. Всё вместе как раз получится вполне продвинутая концепция с гламуром, эротикой, этикой, вполне даже жизнеспособная,- решила она, мысленно поправив свой мысленный белый парус. Чтобы не кренился, чтобы видели : у нее и ветрила есть, не без ветрил, и, значит, не без руля. А рулить будет, куда сама хочет!
А день только начинался, еще плыть и плыть...
В метро она всегда мечтала. Мечты не менялись, да и зачем, главное – не перепутать, что сначала и как потом. Вот они, простенькие и словно нарисованные. Как мультяшные.
. Толкнуть дверь домика, подбежать к воде - и морская волна лизнет ступни.Шлепнуться на краешек песка - и волна окатит всю, и еще, еще. Ощутить рядом любимого, он тоже проснулся и вышел на солнышко. А потом плавать друг за другом, чтобы фонтанчики в лицо. Вытащить на берег тарелку с клубникой, кувшин молока и завтракать в соленых брызгах, слизывая их с молоком.
Свернуться калачиком и дремать, зарывшись в подушки под огромным пушистым рыжим пледом, а в ногах кошка. И чтобы дождь весь день и никуда не спешить.
.Подружить черную кошку с рыжим котом, пусть родятся черно- рыжие котята. Вырастут на море и научатся плавать. Завести обученную, умную собаку охранять домик, а еще - кур, козу, как на маленькой ферме. Чтобы глазам было где гулять по образцу византийских ландшафтных композиций, когда много-много разного вокруг и от этого себя тоже много.
Бродить по берегу всем вместе и гуськом по росту: впереди котята, потом кошка, за ней пес,коза, а они рядом сзади. И громко перекрикиваться, орать-петь, - на все море!
А домик красивый, весь в диком винограде,веселый, зеленый, мелкие мальвы по заборчику из ракушек, пальма во дворе. Два больших окна. Ведь в домике две комнаты, он маленький.
Прикрыв глаза, она выхватывала по картинке из придуманного счастья, рассматривала их, обнюхивала, трогала. Мысленно. С улыбкой Джоконды прямо там, в битком набитом вагоне метро.
Русская и англичанин.
Он: -У вас собака или кошка? Она(английский у нее базовый, то есть примитивный): -Кошка. Он:- Я хотел иметь кота здесь, но нельзя, я снимаю квартиру. Она:- У меня есть, есть кошка!( и нежно смотрит на него). Он, иронически улыбаясь:- Ко-от! Она(растерянно,но утвердительно):- Ну да, кот.
Однажды, в сотый раз взявшись всерьез за свой хилый английский, она вдруг обнаружила, что слово "кот", произнесенное с долгим гласным, переводится как "поймала". А в контексте ее приватных англо-русских отношений и вовсе означает: "Что, думаешь, подцепила?! Нужна ты мне вместе с твоей кошкой!".
Вот на самом деле: никаких филлингов без кООта и лучше уж Ок за Ок, чем край...
."Удивительное рядом!" День сурка совсем как в фильме, он и правда есть. Одно и то же, нескончаемое одно и то же, которое становится практически вечным. Впору отчаяться, но тут вдруг опять странный сон... - такого не было ни разу! Накануне американского Дня Сурка Ольге часто снилось что-нибудь невнятное про ее бедолагу. Однажды,например, как его где-то не пускают в гостиницу и он тусуется в холле, руки в карманах, как у Чаплина ,ну очень несчастный.
А сейчас сон был добрым, ясным, как явь. Она отчетливо слышала все, что он сказал. И запомнила. Подумать только, снится под День сурка! - чтобы она верила:" ничто, никто не разлучит нас, между нами нет никого и нет границ и никаких поводов нет в этом сомневаться".
"Конечно не разлучат, как тут не поверить,- повторяла-повторяла Ольга. - Если только я не безбожница и если у меня есть мозги!". Было 6 утра, она полезла на антресоль, вытащила лопату.
-Сейчас, я сейчас... Это надо отметить чем-то необычным, что-то выдумать в честь такого события. С этим сном закончился мой личный долгий "день сурка" и, можно считать, наступило завтра!
Она надела легкую курточку, выбежала во двор. Длинный, худой киргиз Азирет строил посередине барханы из снега. -Привет! Я тоже хочу делать холмики! - она подбежала к нему, взметнула лопатой...- Салют! Салют!
Азирет, не разгибаясь, сгребал снег. -Хорошая женщина, - подумал он. - Всегда чему-то рада, смеется.Не как другие.
|
-Понимаете, я не могу ездить в офис на Пражскую, это же часами в метро. Я придумывать не смогу, понимаете, это будет изматывать и невыгодно прежде всего для вас.
Она уже полчаса объясняла толстому богатенькому юноше в перстнях, почему нужно снять офис поближе к центру, если он хочет нанять ее главредом в свой журнальчик. И разозлилась. Сейчас она ему выдаст, пусть решает или отстанет от нее: - У меня, знаете ли , фобия: лед проверять.А я не успею, если придется на метро в такую даль. То есть скользко на той улице, ее название вам ничего не объяснит, или можно пройти и не упасть. Потому что некоторым трудно, ноги болят, спина…
Нет, не на всех улицах я проверяю, давайте без иронии, меня интересует только одна, вот на ней проверяю, только на одной. Иногда там очень скользко, я волнуюсь и проверяю, - чтобы быть уверенной, понимаете? Не понимаете? Ну фобия, фобия, бывают же фобии, вот у меня такая. Потому что...- Она замолчала, ей вдруг стало жаль этого глупенького Креза. Он сидел как вколоченный в кресло, опустив голову, и,похоже, думал: -...что я дурак затеял. Они же все ненормальные, журналистки эти, тронутые все... А про эту рассказывали, несколько журналов с нуля подняла, и прибыльные. А тоже вроде не в себе.
Так и не договорились. "Деньги" обещали поискать что-нибудь подходящее, и она поехала домой, радуясь свободе, морозу и воздуху. Как не хочется работать-то! Как не хочется! В метро было не продохнуть. Вот и им всем не хочется! – развеселилась Ольга.
. Иногда, если о чем-то ничего не знаем, мы придумываем.Не осознанно и даже незаметно для себя.А придумав, фантазируем . Нельзя же оставаться беззащитными перед неприглядной реальностью. У него много женщин - пусть. "А у меня, а у меня... ну не то чтобы еще больше, но вполне приличное соотношение и " наш ответ Чемберлену". Некоторые даже замуж выходят из протеста. Никому не хочется быть изгоем во всеобщем стремлении меньше чувствовать и жить веселей.
Ольга любила музыку, море, кошек. И фантазировать. Конечно же никакого "бойфренда" у нее всерьез не водилось. Так, маленькие шалости время от времени. Хотя рядом всегда были 1-2 жаждущих. Но теперь это не имело значения. А в ее истории и подавно.
Чтобы считаться успешным и мачо, мужчине сейчас нужны очень молодые или богатые женские особи рядом. И надо быть истинно мужественным, чтобы не изображать такой сценарий хотя бы для посторонних.
Может быть, и правда, что он, как говорят, водит девиц в квартиру назло пуританскому соседу. А может, он всю ночь читает им Шекспира или рассказывает истории из жизни редких племен. Главное - сосед уверен, что у него, как у молодого, регулярный секс. Хотя вечерами он охотней слушает музыку и рано ложится спать, потому что за день изматывается и возраст.
А она зимой, если резко холодает и на улицах лед, ездит вечером к его офису. Вот, пока не убедится, что там не скользко, не успокоится. Быстро пробегая его ежедневный путь, она пьет горячий шоколад в кафе у метро и возвращается домой.
Если приятельница спрашивает, где была, отвечает, что «у Рубена», у нее же всё-таки есть поклонник и всё как у всех. Чтобы не думали, будто у нее вовсе никого и только какая-то странная блажь: вот, мол, жаль бедняжку, такая славненькая, а мается неустроенная и к чему приведет это неслыханное трагикомическое фэнтази...
Слушая чьи-нибудь откровения, она теперь порой сомневалась: может, люди все-таки лучше, чем хотят казаться, а у них тоже есть и любовь и печаль,- может быть... И улыбалась, будто верит, и в ответ тоже будто делилась.
|
Зазвонил телефон. "Привет, Рубенчик! Как ты? Я не очень... Скользко же, а там опять семинар и потом "пати" допоздна." -" Ма-а-ленькая... Переживаешь!Давай набрось шубку и ко мне. Буду слушать хоть всю ночь. Де-еевочка моя, ляля...".
Рубен, голливудский красавчик, статный, немолодой уже, давно овдовевший армянин, жил на соседней улице. Он был ее жилеткой. И счастлив, как ребенок, если позволяла. Ласкал, вылизывал и целовал ее с такой страстью, что иногда казалось, - чего еще желать. Сажал на колени, чтобы чувствовала его набухающий член. Она сразу всего хотела, ощутив, какой он тяжелый, крупный, она ласкала его губами, глубоко втягивая в себя.. - и языком...и помогая себя рукой. Рубен всегда ждал этих моментов, знал, - она сама начнет, она захочет. А потом начнет и он...
Всё как обычно! - жажда слияния, забытьё и приятно, потом неловко... и хочется исчезнуть мгновенно, как испариться.
Утром, не разбудив его, Ольга выскользнула из квартиры. На улице ни души,- суббота же, 6 утра! И такой холод! "А в это время", как говорят в мультфильмах, рядом с другим парком, в соседнем районе, на лестничную площадку осторожно выглянула девушка лет 20 в боевой раскраске.
"Давай, давай, а то соседи и этот "индеец Джо" засекут", - торопил он ее, подталкивая. "Деньги не забыла? Спасибо. Ты молодец, все о,кей!". Девушка с хмурым, резко накрашенным лицом деловито, не оборачиваясь, зацокала каблуками к лифту.
" Индеец Джо" - его коллега по фирме и сосед, которому не нравилась вереница уличных фей в их съемной квартире. Женатый "Джо" считал это отвратительным, грязным. Конечно, любой бы согласился с ним, то есть любой, кому повезло не прибегать к таким крайним мерам, чтобы выжить и хотя бы на несколько часов прервать гулкий, монотонный звон одиночества в ушах.
Приехав в центр, Ольга решила заглянуть в "ДжонДон" на Гоголевском бульваре, она иногда забегала туда вообразить, что не в Москве, а где-то проездом или между рейсами. Гонолулу,Аделаида, оох.... Устроить себе легкий кураж и удивление путешественницы: ах как интересно и кофе вполне приличный! Этого хватало от силы на десять минут. Бульвар возвращал ее на круги своя, и она плелась в редакции.
В наушниках стонал Стинг, сумка оттягивала руку. Скорей бы разнести свои флешки, диски со статейками, обсудить, сдать - и домой. Сквозь Стинга послышалось: "Скажите, как пройти..." - голос шел откуда-то сверху. Она подняла голову и застыла. Он! Как он здесь оказался, это же не его места, и от офиса далеко!
" О, какая встреча, а я сразу не узнал, давно не виделись!" - привычно зажурчал он. Ну да, это он - давно. А Ольга точно знает, сколько." Ты думал обо мне?" -неожиданно спросила она. - "Наверное... Как тебе сказать... Я долго болел, уезжал... Думал!"- нехотя признался он.
Снег повалил крупными хлопьями. Ольга попыталась взять его под руку, но он перехватил ее ладошку, обнял и пристроил под мышкой, как ребенка. Было все равно, куда идти. Все это уже было. Сидели рядом, и сто лет сидели бы, шли – и до Сахары могли дойти Всему этому нет конца ,и все давно понятно, вот только как им соединиться или забыть друг друга. Сойдет и то и другое. Сейчас она молчала. Спросить - значит обидеть, потому что "я сам знаю". Журчать он умел за двоих, - с красивыми паузами, все-таки актер бывший, хотя бывших никого не бывает, профессия - вторая кожа.
Маленькая женщина была что надо, мудрой и взрослой. Мужчина же, считавший себя ввиду размеров практически "морским волком", хоть и возвышался над ней горой, не преобладал ни в чем. В том смысле, что для него это в корне ничего не меняло. То есть ничего ему не прибавляло. Он мог плестись и сзади, держась за ее юбку.
Оба знали это. Оба так жили, по мнению одного опытного эзотерика, не одно воплощение уже. У метро она привычно потянулась к его щеке, он привычно согнулся вниз, прижал к себе. "Я позвоню!" -"Конечно!".
Наверное, такая нелепость проистекала из того, что они никогда не чувствовали себя расставшимися. А между тем, пока у них всё это длилось, Ольга успела выйти замуж и развестись, а он...- ой слишком длинно и много персонажей.
Иногда, чтобы в конце концов всё стало "роуз", надо вынести огого какую "лайф"! А на "роуз" и останется всего-то лет 15.Она улыбнулась. Ничего! Как там спел Николаев в свои 50? -"Одна надежда на любовь! Одна надежда на любовь!". Ну да, ну да, а как же…
.Посмотрев, как медленно, шагами римского центуриона - тяжело, но решительно, словно отвечая на ее взгляд: "это так, сейчас так, и не иначе", удаляется и тает в метровской толпе часть ее самой и тот, кого пытается отнять этот жестокий мир, Ольга побрела к Арбату, в родной Карманицкий. Взглянуть на окна квартиры, где выросла.
Она всегда приходила сюда, если зыбкость превышала допустимые пределы. Потому что только здесь, где этот дом, а не будь его - место, где был, - только здесь она ощущала себя от начала и в пути, а не под волной или песчаным барханом, когда уже и не крикнуть "спасите!". А еще потому, что на одном из окон четвертого этажа, со стороны Карманицкого переулка, по-прежнему висел наружный термометр, который поставил ее дед, когда Ольги еще на свете не было.
И он до сих пор там! Новые жильцы не тронули, наверное, как реликвию, он же древний, послевоенный. Напротив - ее скверик, за ним - школа. А на углу раньше была булочная с вкусным запахом на весь переулок. Ольга немножко постояла, задрав голову, и медленно прошлась по Спасо-Песковскому до Арбата, где напротив бывшей булочной, в бывших "Консервах", теперь кофейня.
"Ну все, пора домой, миры мои на месте, я на месте, я есть, пошли, пошли", - и повернула к метро.
Борис топтался около машины возле подъезда. "Ма, ну где ты, и телефон отключила, а я ключи забыл!". Сын заезжал редко, подбросить что-нибудь вкусненькое и заодно свои новые рассказы ей почитать. Он хороший автор, хороший сын, и они дружат. " Ты чего такая? А, ясно, свое сокровище лицезрела, да? Ну и как оно? Благоденствует? Вот и радуйся! Радуйся! Я всегда так делаю, если кому-то не упирался,- я за них радуюсь".
Борис понимал ее, часто ли вот так с детьми, вообще-то... " Да упираюсь, упираюсь я, но на самом деле всё правда гораздо сложней, чем на первый взгляд..." -" Ну где уж нам уж..." – кивнул сын. Ему повезло с женой, и замечательно, что в его 25 еще не бродят по таким лабиринтам и мир выглядит проще в созвучии с возрастом.
Оставшись одна, она включила Шопена - и вдруг почувствовала себя счастливой! Дедушкин градусник на месте, любимый не уехал, и Борис с ней. Все, кого она любит, будут с ней всегда. Нет, форэва - вот!
.Розовая пятка, взбив пену, нырнула в воду. Ольга закрыла глаза. Какой долгий, интересный день случился! Хотелось бы еще услышать ласковое, - ничего серьезного, просто какие-нибудь милые словечки услышать. "Как страшно жить"... - она рассмеялась, выскочила из воды и понеслась на кухню.
Сейчас все будет классно, да просто чудесно всё сейчас будет! Немножко кофейку, вина и курочки. Как у Феллини : "… кусочек курочки - и жизнь удалась!". Шопена тоже никто не запретит, и 2-й ноктюрн никто не отберет! " Завернусь в пледик и почитаю Стивенсона. Лучше всякого кино".
-А перед сном, ну что перед сном?.. Можно вспомнить, как он идет или смеется, как ест, согнувшись над тарелкой, - смотреть и трогать мысленно, словно рядом.
Так и заснула, уронив Стивенсона на свою персидскую кошку. Цвета кофе с молоком, как хороший шоколад.
. Раннее утро. Звонок в дверь. Розовый халат волочится по полу, плюшевый пудель падает со шкафа, а медвежонок, с которым она спит, от неожиданности вытряхнулся из кармана.
На пороге он. Серьезный. Волосы без геля. Губы плотно сжаты. В руке маленькая роза. Черное пальто в седых снежных каплях. Чтобы войти, ему надо пригнуться.
- Ты насовсем? - шепчет она.
- Да. Форэва!- отвечает он. Торжественно и громко.
По радио под музыку опять вещали про погоду. А за окном по-русски, наперекор прогнозам, сыпал снег с дождем.
|
В баре у стойки парень с девушкой:
. - Плииз, тэл ми, что есть "сносит крышу"?
- Это когда в каждом зрачке у тебя по солнцу.
- А что есть "масенький"?
-Это не твой рост! И не твой... Это… как тебе объяснить… ну Пресли, сингл Пресли - тэндэ... Понял? Лав форэва.
- Но я...
- У нас не спрашивают, что ты там! Понял?!
- Ооо, рашин лав, ес, ооо, джаст форэва?!
- А как иначе!
- Ай сыы!
- Да не дрейфь, - может, и отпустят, у нас люди добрые.