1
Чудище прожил на киностудии больше семидесяти лет. Самые знаменитые фильмы ужасов прошлого снимались с его участием. Среди ролей были: ожившее творение Франкенштейна, мифический циклоп, генетический мутант, сбежавший из лаборатории, и даже кровавый божок, затерянного в джунглях племени. Никто не мог пугать с экрана лучше. На фоне картонных монстров или ряженых актеров его нечеловечески рослая и подвижная фигура всегда выглядела натуральней. Никому было и невдомек, что он настоящий. Откуда взялся, знали лишь трое: режиссер, сценарист и продюсер. И они даже меж собой об этом не упоминали. Если хочешь что-нибудь спрятать, выстави это на всеобщее обозрение. Открытое появление Чудища на премьерных показах воспринималось как очередной рекламный ход, а с годами – и как символ всей киностудии. После премьеры к нему обязательно подходил какой-нибудь захмелевший участник группы, и расхваливал воображение человека, придумавшего такое, и мужество того, кто мог часами ходить в таком костюме, не выдавая себя.
Но люди не вечны. Первый его друг – сценарист – погиб в автомобильной аварии уже почти тридцать лет назад. Со смерти продюсера прошло лет десять, образ жизни его был далек от здорового. Кто знает, какой из органов отказал раньше. И вот на прошлой неделе режиссер, «маэстро хоррора», как звали его журналисты, скончался. Вместе с ним подошла к концу и карьера Чудища. Настала эпоха компьютерных спецэффектов. Киношникам было проще нарисовать новое страшилище, чем гримировать старое. Об этом ему и сообщил младший сын покойного, получивший в наследство киностудию и тайну главного актёра в придачу.
- Вещи.
- Что? – спросил парень.
- Я возьму костюмы, – сказал Чудище насколько мог внятно.
- Бери. Они только тебе по размеру.
Ночью Чудище оставил привычный за долгие годы угол. Из длинной вереницы костюмов, сшитых специально для него, забрал с собой только три самых удобных и памятных, и уложил их в потёртый коричневый чемодан, добытый из реквизита для ретро-драмы. Со стены снял афишу, на переднем плане которой в немом крике застыли перепуганные актёры, а над ними возвышался он с через чур сверкающими глазами и оскаленной пастью. Афиша его первого фильма, на ней же стояло имя режиссера. Чудище плохо запоминал имена и названия, потому боялся позабыть и его имя. Стараясь не попадать под свет фонарей, он покинул город. Чтобы не пугать водителей, шёл в нескольких десятках метров от дороги. Спешить было некуда, и ноги медленно утюжили сухую весеннюю траву.
Рассвет застал среди корявых безлистых клёнов, которые худо-бедно закрывали от окружающего мира. Ведь Чудище всегда жил под прикрытием стен.
Даже если съемки проходили на открытой местности, от посторонних ограждал сам процесс. Куда идти и что делать говорил режиссер. Остальное за него выполняли всевозможные ассистенты.
А как быть теперь? Как вести себя с людьми, и вообще стоит ли попадаться им на глаза? Может, найти себе брошенное здание или, в крайнем случае, пещеру. О своей жизни до кино он ничего не помнил. Только холодные и сырые стены из камня то ли склепа, то ли замкового подземелья. Да и скрываться во мраке – скука смертная. Тем более что Чудище не знал временных пределов своей жизни, и утомительное отшельничество могло затянуться.
Организм не требовал ни пищи, ни воды, не клонился ко сну в конце дня. Порой от безделья, он уходил в себя, и предавался воспоминаниям. И, скорее, походил на выключенный аппарат, нежели на спящего. Часами мог лежать или стоять не шелохнувшись.
Пока в такой же манере раздумывал о дальнейшем пути, его облюбовали две вороны. Они будто спорили о чём-то, громко каркали и скакали по голове и плечам Чудища. Одного вздоха хватило, чтобы птицы с криками вспорхнули и улетели прочь. Всё-таки без убежища не обойтись. Такого, чтоб неспешные размышления не прерывались парочкой наглых ворон.
2
Шум двигателя далеко разносился по лесу, а сквозь него слышались ругательства, и с каждой минутой всё крепче. Микроавтобус ревел и раскачивался, но ни вперед, ни назад не двигался. Воздух пропах выхлопами. Лесные дороги ещё не просохли, и проехать по ним мог разве что танк. Водитель тщетно подкладывал под колёса ветки. Брюки уже по колено заляпало грязью.
Он был так увлечён процессом, что не рассмотрел подошедшего, лишь силуэт заметил.
- Друг, подтолкни, если не сложно, - крикнул он и прыгнул за руль.
Чудище аккуратно приподнял машину, протолкнул вперёд и поставил на зёмлю. Не ожидавший такой весомой помощи водитель только теперь обратил всё внимание на огромного незнакомца. В боковом зеркале отразились испуганные глаза. Мотор взревел, брызги грязи от прокрутившихся на месте колёс хлестнули по ногам, и микроавтобус, виляя, рванул прочь. Но дорога такой прыти не простила, не далее ста метров машину занесло и впечатало в дерево.
Из одной западни угодил в другую. Чудище обошёл машину, заглянул в окно. Водитель всё ещё судорожно сжимал руль, в который мгновение назад ткнулся головой. На лбу вздулась шишка размером с яйцо. Глаза у него вновь вытаращились.
- Живой, – сказал Чудище.
Также легко приподнял смятый перед фургона. Скрипнули рессоры, посыпалась сорванная кора дерева. Машина вернулась на дорогу, а Чудище уже скрылся в лесу. Он слышал, как завелся двигатель, и как счастливый мужик, убеждённый, что дважды за утро избежал страшной смерти, с глупой улыбкой поехал дальше.
***
Солнце уже высоко поднялось, когда Чудище вышел на лесосеку. Пахло свежей древесиной. На дорожной извилине стоял знакомый микроавтобус рядом с внушительным пикапом, а чуть подальше в компании ещё одного человека стоял давешний мужичок с шишкой на лбу. При виде Чудища он замер с открытым ртом. Его спутник, выше и шире в плечах, в тёплой клетчатой рубахе с закатанными по локоть рукавами обернулся. Чудище решил их обойти и зашагал в чащу.
- Эй, погоди, – крикнул второй. – Иди сюда, знакомиться будем.
- Не надо, - запротестовал мужик с шишкой на лбу.
На что здоровяк лишь рукой махнул. Сквозь густую черную бороду пробилась улыбка. Он шагнул навстречу гостю, оглядывая его с головы до ног.
- Здоров. Как ты и говорил, - обернулся бородатый к испуганному товарищу, - а я уж подумал, показалось тебе. Ручищи какие!
Мускулистой рукой он дернул из пня длинную отполированную годами упорного труда рукоять топора. Острый клин легко выскочил из дерева. Лесоруб без опаски подошёл к Чудищу и протянул топор.
- Давай силой мериться? – предложил он.
За его спиной не удержал изумленного крика мужичок.
- Зачем? – спросил Чудище.
- Ну, ты ж большой такой, хочу узнать насколько сильный, – пояснил лесоруб.
- А как?
- Давай за сколько ударов дерево срубишь?
- Стоят себе, да стоят. Чего их? – Чудище оглядел исполинские сосны.
- Эти всё равно рубить. Уже решено, – сказал мужик.
- Топор сломается, – возразил Чудище.
Он всё ещё не понимал для чего состязаться.
- Вот и поглядим…
3
До дома лесоруба, который попросил звать его лесником, они добирались на стареньком пикапе. Второй человек, всё ещё опасливо косясь, назвался Петром, но с ними не поехал. Чудище в салон не поместился и ехал в кузове. На крыльцо большого бревенчатого дома выбежала встречать белокурая девочка.
- Сломал-таки топорище, смотри, - смеялся лесник, показывая дочке исход спора. – Здоровяк, какой!
- А как же ты теперь без топора будешь? – спросила девочка.
- Да этого добра много. Зато он все отёсанные стволы в одну кучу сложил. Брёвнышко к брёвнышку.
Девочка такими же добрыми глазами смотрела на Чудище. Ни тени страха в них также не было, скорее, удивление и интерес.
- Лиза, – протянула она маленькую ручонку.
Чудище взглянул на свои руки, не решаясь что-то делать после поломки топора. Тогда девочка сама обхватила его палец и легонько пожала.
- Да ты весь в смоле. А как тебя зовут?
- Друзья назвали Чудищем.
- У твоих друзей плохая фантазия, – сказала она.
- Уже нет.
- Почему?
- Умерли.
- Все? – удивилась девочка.
Чудище кивнул.
- Как это случилось?
- Одному не повезло, второй сглупил, – он загибал пальцы, - а третий устал.
- Ты скучаешь по ним?
Снова кивнул и тяжело вздохнул. Пока был жив хотя бы один, он и не задумывался, как не хватает ему остальных.
Девочка принесла тряпочку и бутылку с маслянистой жидкостью. От смоченной тряпки пошёл острый запах. Она тщательно оттерла гостя от смолы, а потом подвела к большой бочке с краном. По её подсказкам под струёй прохладной чистой воды Чудище вымыл руки, сбив резкий запах душистым мылом.
- А ты хороший гость, - сказал лесник, вновь смеясь, когда Чудище отказался от еды. – Работаешь много и не ешь ничего.
- Ну, пап, - протянула девочка, и посмотрела на Чудище, – Может, всё-таки поешь, Чу? Попробуй хотя бы.
Ей не хотелось его называть полным именем. Чудища ведь страшные, а этот, хоть большой очень и мрачный, страха даже близко не вызывал.
На кровать он не стал ложиться, хоть девочка и напирала, что всё свежее ему постелила. И даже в доме на ночь не остался. Устроился на широкой лавке на крыльце. Так и сидел, но вопреки обычному, не ушёл в себя. В лесу ежесекундно что-то происходило. Закричала птица, шустро пробежал мелкий зверёк, с треском обломилась сухая ветка. Кто-то прятался, кто-то охотился. Чудище видел и слышал далеко от себя. Для него как в кино разворачивалось целое полотно. Такая же завораживающая суета творилась на съёмочной площадке.
4
Чудище остался жить в доме лесника. Рано утром они садились в пикап и объезжали лесные угодья. Дел было невпроворот, и они не ограничивались вырубкой. Природа обеспечивала работой круглый год. Чудище увидел другую сторону леса, где человек заботился о нём, а не бездумно калечил.
Пострадавшую в прошедшем году от пожара часть очистили и постепенно засаживали молодыми деревцами. Проезжали по известным и возможным туристическим стоянкам, чтоб не допустить новых пожаров, собирали мусор за любителями отдыха на природе. Среди прочего гоняли и незаконных вырубщиков, и браконьеров. Лесник отметил про себя, что с Чудищем за спиной он более убедителен для нарушителей. Да и помощник на удивление шустро и тихо перемещался по лесу, что даже терялся из виду. Лесник первое время шарахался, когда тот внезапно возникал поблизости.
***
Однажды друг лесника, имя которого Чудище всё никак запомнить не мог, привёз из города афишу. Бродячий цирк на две недели развернул цветные шатры в одном из парков.
- Пап, ты обещал, что в этом году точно поедем. И Чу очень хотел цирк посмотреть.
Лесник с улыбкой глянул на дочь, затем – на возвышающегося за её спиной Чудище. Тот лишь развёл в стороны огромные руки.
Первое впечатление он выразил, как всегда, кратко: шумно, ярко, людей много. Лиза носилась между аттракционов. Увидев что-нибудь интересное, она подпрыгивала и хлопала в ладоши. Потом звала их к себе. Чудищу она всё обстоятельно рассказывала, что происходит в том или другом шатре. Лесник только смеялся, как здоровяк медленно шёл сквозь толпу озирающихся на него взрослых и детей, как он силился уследить за всем происходящим и не с первого раза понимал, что и для чего нужно. На карусели его, конечно же, не пустили. В тире пострелять не получилось, палец не пролазил к спусковому крючку. А после первого же броска мячом, кстати, успешного, смотритель забрал у Чудища остальные снаряды и принялся заделывать сквозную дыру в мишени. В комнате смеха ему больше понравилось наблюдать не за искаженным отражением, а за реакцией лесника и Лизы. Они искренне смеялись над собой, поворачиваясь то к одному, то к другому зеркалу.
Заворожили юркие акробаты, для которых, казалось, не существовало неудобных и невозможных положений. Под таинственную музыку в клубах дыма озадачил факир с чередой фокусов. Но больше всего впечатлила пещера ужасов. Конечно, там всё было понарошку: гнетущая музыка, резкие звуки, стелящийся по полу дым. Лиза пугалась и жалась то к отцу, то к Чудищу, а он будто в кино вернулся. Захотелось пройтись по тёмным коридорам с рыком или замогильным воплем, чтоб кто-нибудь вскрикнул, заверещал в ответ, а на выходе с облегчением посмеялся над собой и пережитым бутафорским кошмаром. Пещеру он посетил аж четыре раза.
Посетители не удивлялись Чудищу - считали частью представления. Пока он засматривался, как хохотала Лиза, кружась на карусели, двое ребятишек играли вокруг него в догонялки. Затем начали карабкаться, цепляясь за одежду. Вскоре на их весёлые крики сбежались другие дети, облепили гурьбой здоровяка. Под общий хохот и показывание пальцами детей расхватали взволнованные родители.
О необыкновенном посетителе не мог не узнать директор цирка. Чудище поначалу и не сообразил, что невысокий человек в поношенном, но блестящем сюртуке и цилиндре, обращается к нему. Лиза выступила в роли переводчика. Директор выразил своё восхищение мрачным притягательным типажом Чудища. Многого он насмотрелся за годы гастролей, но такого ещё не встречал. Невзначай поинтересовался, откуда приехал столь чудесный гость.
- Из лесу, - ответил Чудище.
- А, вообще, Чу в кино снимался, - добавила девочка.
Директор ещё многое хотел узнать, но Чудище вдруг сам спросил:
- Есть для меня дело?
- Для того я и подошёл, - устало улыбнулся директор.
5
- Лиза, пусть он попробует, - сказал лесник, когда дочь на мгновение перестала щебетать. – Вернуться всегда успеет.
Всю обратную дорогу она твердила, что Чу надо отговорить, и уже готовилась разреветься. Этот довод всегда действовал на отца, хотя она им редко пользовалась. С другой стороны что-то подсказывало, что и Чудищу, и цирку совместная работа пойдёт на пользу. Может, то, как он решительно возвращался пещеру ужасов, или как радовались дети, играя возле него.
К старым костюмам прибавилась сшитая из белых простыней рубаха.
- Чтобы нарядный был, - пояснила девочка.
Когда Чудище влез в кузов пикапа, она протянула ему листок.
- Тут наш адрес. Почту в деревню привозят, а оттуда уже нам. Попроси кого-нибудь, пусть пишут про тебя нам, а я буду отвечать на обратный адрес.
- Попрошу, - Чудище убрал листок во внутренний карман плаща.
- Я буду скучать, Чу, - Лиза всхлипнула, провела кулачком по глазам. – Возвращайся. Мы всегда будем ждать.
- И я. Не плачь.
- Ну, всё, - хохотнул лесник, - не на войну провожаешь. Я оттуда сразу по местам, так что к вечеру только жди.
На прощание лесник протянул ему руку:
- Бывай, здоровяк. Заглядывай, как время свободное будет.
***
Как Чудище и желал, его вотчиной стала пещера ужасов. Теперь он пугал людей ещё понарошечней, чем в кино. «Их надо завлекать, а не распугивать» - говорил директор. И Чудище старался: то зарычит рядом, то дорогу им перейдёт, то выглянет из-за угла. А если попадались те, кто с порога заявлял, что совсем здесь и не страшно, мог из темноты лапищу огромную на плечо положить или тяжело сопя всю дорогу следовал за ними. Бесстрашные пулей вылетали на улицу.
Чудище всем в цирке приглянулся. Факир составил новую программу с его участием, что добавило больше таинственности и, конечно, зрителей. У акробатов появился новый номер. В центре манежа Чудище изображал памятник, а они прыгали вокруг него. Затем приглушали свет, вроде как ночь наступала. Особый прожектор заменял луну, памятник оживал и начинал гоняться за расшалившимися акробатами. Те с визгом, а после и со смехом убегали, изворачиваясь и перепрыгивая через него, а иногда даже друг друга перебрасывали.
После представления как-то само собой вошло в привычку, что Чудище катал на себе ребятишек, а те норовили вскарабкаться ему на голову.
Так началась кочевая жизнь. Неделю, иногда две, давали представления в одном городе, затем словно цветы на закате сворачивались шатры и разбирались аттракционы, всё укладывалось в большие фуры. Артисты снимали пёстрые костюмы и смывали грим, и почти похожие на обычных людей рассаживались по автобусам. Колонна отправлялась в следующий город. Для Чудища пришлось пару рядов кресел убрать, чтоб мог хотя бы сидя нормально разместиться.
6
В пятом для новоиспечённого артиста городе с самого приезда всё пошло наперекосяк. Шатры и карусели поставили за чертой города, на открытой поляне на возвышении. В ночь перед открытием как назло случился сильный ураган. Сплошной стеной лил дождь, небо раскалывалось и сверкало, а жуткий ветер норовил перевернуть даже фуры. Город развлечений будто пережил крупное сражение и бомбёжку. Больше всех пострадали животные, несколько артистов простыли, пока под дождём боролись со стихией. Дрессировщику сломала ногу упавшая в вольере стойка. Открытие пришлось отложить на пару дней. Но последствия урагана стали роковыми.
Неисправность в одной из каруселей проявилась не сразу, и чуть не покалечила ребёнка. Мальчишка отделался ссадиной на коленке и легким испугом. Его слёзы с лихвой покрыла большая порция сладкой ваты и приглашение бесплатно посетить все аттракционы. А ярость напуганной матери не погасили ни красноречивые извинения директора, ни предложенная денежная компенсация. Женщина пригрозила разогнать опасных для людей шарлатанов и уродцев. С её удаляющимися возмущёнными криками поляну покинула добрая треть посетителей. Немудрено, жена мэра задавала тон для многих горожан.
На следующее утро городские власти закрыли цирк для посещения. Полицейские оцепили территорию. Начались всевозможные проверки. Сколь бы ни был подготовлен и удачлив директор, ему не удалось выстоять против дотошной муниципальной системы. Множество мелких и надуманных нарушений позволили не только отменить гастроли, но и арестовать всех артистов. Чудище перед самой проверкой предупредили не шевелиться. Он так и стоял в лабиринте страха, как один из экспонатов. Меж тем полицейские, где уговорами, а где и силой выводили участников труппы. Люди не понимали, почему с ними так обращаются. Женщины поголовно рыдали, силачи упирались, дрессировщики порывались вернуться к животным. Директор призывал всех сохранять спокойствие.
- Это лишь недоразумение и оно вскоре разрешится, - говорил он, пытаясь не допустить истерики и применения насилия к подчинённым.
В полицейский автобус с решётками на окнах его ввели последним. А Чудище не знал сколько надо притворяться истуканом, и продолжал стоять, даже когда уехали городские службы, и всё стихло. От скуки он впал в своё привычное состояние отрешённости.
Разбудил его вернувшийся ночью младший из братьев-акробатов, которому удалось укрыться от ареста. Он отправился следом за полицейскими и смог поговорить с родными и близкими через маленькой зарешеченное окошко.
- Чу, тебе надо уходить, там всё очень серьёзно, и похоже, надолго.
- Я могу их выручить.
- Как?
- Я сильный.
- Ох, нет, Чу, так нельзя. Когда всё закончится, в других городах мы будем почти героями, пострадавшими от произвола мэра. А если ты сейчас чего-нибудь натворишь, то станем преступниками. Цирк будет вызывать у людей опасение, а не радость, как прежде. Директор так сказал.
- Тогда останусь здесь.
- Прости, Чу, но это тоже нельзя. День-два и полицейские приедут и конфискуют всё, а остальное разбросают по округе или сожгут. И если обнаружится, что ты настоящий, какой тогда поднимется шум.
Чудище протяжно вздохнул:
- Ладно. Пойду.
С тем же чемоданом он покинул опустевший и мрачный цирк. Но теперь путь его лежал прямиком в город, где он даже никого не напугал. Люди иногда сторонились его, останавливались и глядели в след. Но по большей части не обращали на него внимания и обходили как обычное препятствие, вроде столба или рекламного стенда. Его они тоже не заботили. Неразрешимые вопросы вновь терзали разум. Почему такое место, где за символическую плату раздавали чудеса и радость, оказалось в немилости? Почему те, кто не жалели себя, репетируя рисковые номера, в одночасье стали преступниками? Почему если он в гриме или на экране, то это весело и удивительно, а если настоящий, то угроза для всех? И главное, куда всё же ему податься?
Чудище отмахивался от лишних мыслей. Они могли остановить посреди улицы, затянуть в бесконечный поиск ответов. И если в лесу ему грозили разве что любопытные вороны, то в городе именно бездействием мог привлечь всеобщее внимание и даже вызвать возмущение, что нарушил извечную потребность города в непрекращающемся движении.
Он брёл по улицам, заглядывался на здания и конструкции разной высоты, сверкающие вывески и названия, которые тут же забывал. Давно стемнело, а широкие шаги Чудища отмеряли район за районом.
7
Стоявшее без единого фонаря невысокое здание затрепетало от загорающихся по очереди витрин, а завершилось светопреставление небольшая вывеска на верху - «Ночной кинотеатр». Чудище проходил мимо и мельком глянул на витрины, ожидая увидеть красивый и дорогой товар или лощёных моделей, рекламирующих его, а вместо них на тысячу раз виденных афишах узнал себя. Название, год выпуска, имена создателей оживляли поблекшие воспоминания. Он будто видел, как проходили съёмки, что требовал режиссёр, как срывались некоторые дубли. Не помнил только, смотрел ли сам, что в итоге получилось.
Железные двери с тягучим скрипом начали открываться. Одна створка замерла, а другая с прибавившимся кряхтением не намного быстрее отворилась полностью. Из-за неё показался одетый с иголочки старичок. Седой до белизны, с аккуратно постриженными усами и бородкой клинышком. Он ослабил узел галстука, достал платок из нагрудного кармана пиджака, вытер лицо и шею, провёл тканью по запотевшим очкам.
Взялся за вторую створку и увидел склонившегося к афише Чудище.
- Это невозможно, - заговорил старичок. – Как вы здесь оказались?
- Пришёл, - ответил Чудище. – Цирк закрыли.
- Ах, да-да, я слышал. Может, зайдёте тогда? – он оглянулся по сторонам. – Зрителей, знаете ли, последнее время негусто.
- А этот фильм?
- Хотите посмотреть? – обрадовался старик. - Замечательно. Поставлю его. Сейчас, дверь только отворю. С каждым днём они будто тяжелей становятся.
От руки Чудища дверь легко подалась, сменив протяжный скрип лязгом.
В уютном светлом фойе висело расписание сеансов на всю ночь. Тут же была касса, вдоль стен стояли стулья для ожидания. В гардеробе напротив кассы Чудище оставил чемодан и снял плащ. Старичок провёл его в небольшой, мест на пятьдесят, кинозал, а сам пошёл ставить плёнку. Кресла были не приспособлены для такого крупного зрителя. Зато вполне сгодилась одна из ступеней между рядами. Немного погодя на белом экране замелькали первые кадры. Свет постепенно погас, и Чудище окунулся в то магическое искусство, частью которого долго являлся. Он даже не заметил, что старик присел в кресло рядом.
Это был один из первых фильмов, в котором снялся Чудище, ещё чёрно-белый. После они посмотрели ещё несколько фильмов. Администратору, киномеханику и сторожу в одном лице докучала бессонница, и он мог всю ночь ставить плёнки, было бы только для кого.
- Старые фильмы теперь разве что дома смотрят, - добродушно рассуждал старик. – И то редкие ценители.
Комната наверху, рядом с будкой кинопроектора, служила и спальней, и гостиной, и кухней. Хозяин пил чай, а гость уже не раз отказавшись от угощения, с удовольствием вслушивался в голос старика. Чудище не ел и смутно представлял себе чувство вкуса, но он любил слушать некоторых людей. Про них с полной уверенностью можно было сказать, что они вкусно говорят. Новый знакомый относился именно к таким. Тембр голоса, интонация, слова, и как они связывались, как текли, будто обволакивали. Подобно лёгкой дрёме, даже шевелиться не хотелось, лишь бы слушать и слушать. И смысл слов не ускользал.
- Если за месяц наберётся человек тридцать, уже успех. В среднем по зрителю в день. Казалось бы, куда это годится. Закрываться надо, продавать кинотеатр. Желающих хоть отбавляй, в очередь становятся, и деньги не малые предлагают. Только не могу с ним расстаться. Единое мы с ним целое. Не станет его, и мне не жить. Да и всё-таки случаются праздники. Когда видишь, что у человека глаза горят после просмотра. Когда влюблённые после грустного фильма друг к другу ближе прижимаются. Унылый, потерявший вкус к жизни человек, посмотрев смешной или страшный фильм, взбодрится. В фильмах прошлого есть неповторимая прелесть. Некоторые интуитивно это понимают, что и тянет их сюда магнитом.
Он рассказывал, когда был построен кинотеатр, кто был первым управляющим. Называл какие-то имена и памятные даты, которые Чудище тут же забывал. Старик также расспрашивал знаменитого гостя о временах съёмок, и он, собирая в кучу весь нехитрый словарный запас, старался отвечать длиннее, чем обычно.
8
Так старый кинотеатр с единственным обитателем и хранителем стал для Чудища очередным приютом. Здесь для него тоже нашлось занятие, хотя запредельная сила мало пригодилась. Он лишь передвинул пару стеллажей с плёнками, да открывал и закрывал входные двери. Старик показал, как управляться с кинопроектором, но Чудище, хоть и запомнил порядок действий, боялся прикасаться к столь тонкому механизму. Уж очень легко сломался в его руках с виду надёжный и простой топор лесника.
Зато его молчаливое присутствие с редкими односложными репликами разбавило многолетнее одиночество пожилого человека. Родни у него не было. Хотя одно женское имя звучала в его словах чаще других. Но Чудище не знал, как спросить, кто она такая, да и нужно ли об этом спрашивать.
Старик читал вслух газеты, и порой ему приходилось ни один час объяснять содержание маленькой статьи несведущему ни в ситуации в мире, ни в обычной городской жизни, слушателю. А ему это было только в радость, лишь бы слушать подольше. Из газет Чудище узнал, что цирк прекратил гастроли. Артистов выпустили на свободу, но весь реквизит и транспорт конфисковали. Обидчивый мэр добился официального запрета на выступления труппы по всей стране, раздув из истории с разбитой коленкой скандал.
Вновь началась переписка с Лизой. В цирке знали, что девочка оставила Чудищу адрес, и кто как мог, помогал писать ей письма. Нового друга Чудище долго стеснялся попросить, и не уверен был, что сможет правильно объяснить.
Всё изменила очередная статья, которую как-то раз читал старик. В ней говорилось о пропавшей девочке, и безутешные родители обращались к жителям города, кто мог видеть или хоть что-то знает о её судьбе. Чудище представил на месте девочки Лизу, и впервые в нём проснулось беспокойство, будто напуганные птицы бились крыльями изнутри. В тот вечер он был необычайно многословен. Кинопроектор так и не заработал, да и зрителей не было. Письмо получилось самое длинное из всех, что «писал» Чудище. Ведь столько всего случилось с ним, да и старик с воодушевлением подошёл к написанию и порой откровенно приукрашивал события. Чудищу было важнее узнать, что с девочкой. Ответ не пришлось долго ждать. Лизу тоже волновало долгое молчание друга, да ещё эти страшные заголовки в газетах про цирк.
Чудище не пропускал ни одного сеанса. Даже если в зале сидели немногочисленные зрители, он стоял у выхода из комнаты киномеханика и выглядывал из-за плотного чёрного занавеса. Фильм заканчивался, и Чудище делал шаг назад под покров ткани. Как-то раз, увлёкшись просмотром, ещё и с его же участием, не успел скрыться до включения света. Несколько студентов, что коротали время в кино, узнали в нём только что пугавшего с экрана персонажа. Они с восторгом обступили его и наперебой задавали вопросы. Хорошо подоспел старик, в одиночку Чудище не справился бы с их любопытством.
С того раза зрителей, пусть и не намного, прибавилось. Чудище встречал всех в фойе и приветствовал. Некоторые принимали его за ряженного, другие вполне серьёзно относились, как к настоящему. Иногда с ним фотографировались и даже просили автограф. На что здоровяк лишь разводил в сторону руки.
9
Днём бывало, кинотеатр посещало больше людей, нежели ночью. Валом шли респектабельные дельцы всех возрастов, предлагающие солидные суммы и всевозможные блага за продажу здания. С воинственно топорщащейся бородкой старик всем отказывал, а с особо настойчивыми пришлось разбираться Чудищу. Что впрочем, при его внешних данных и физической силе оказалось делом простым. Он никогда никому не причинял вред и в этот раз не собирался. Одной рукой оторвал от пола покупателя, воззрившегося на него в немом ужасе, и отнёс к выходу. По дороге их обогнал второй с портфелем.
Выставив трясущегося бизнесмена за дверь, Чудище сказал:
- Не приходи.
В деловой среде не сразу поверили слухам, что в старом кинотеатре орудует сошедший с экрана монстр. Визиты продолжались, но теперь за спиной владельца возвышался Чудище с суровым видом, скрестив руки на груди. Теперь дельцы не смели настаивать на своих предложениях, и постепенно их появления сошли на нет.
Со временем Чудище пересилил страх и потихоньку осваивал кинопроектор. Терпения у него хватало, и каждую манипуляцию он мог проделывать десятки раз медленно и аккуратно, чтобы ненароком не повредить столь чудесный аппарат. Получилось не сразу, сложнее всего было заряжать плёнку. Но под спокойным руководством старого киномеханика, который тем более никуда не спешил, эта операция вскоре поддалась. Однажды Чудище сам запустил фильм. Он не знал, что старик загодя предупредил постоянных зрителей об этом событии. Зал наполнился больше чем наполовину. Под общие подбадривания и аплодисменты застрекотал проектор, и на экране появились первые кадры. А после все смеялись, когда Чудище включил надпись «Соблюдайте тишину во время просмотра».
Всё бы ничего, да здоровье старика ухудшалось. Возрастные болезни изводили его. Первое время, как перестали доставать навязчивые покупатели, ему, казалось, стало легче. Взбодрили и успехи Чудища, и наплыв зрителей. Внешне будто даже несколько лет сбросил. Шустрее двигался, что-то всё время напевал. Но позже Чудище заметил, что друг всё громче и дольше заходится в приступах кашля. На вопросы о здоровье отшучивался. Наблюдавший его врач теперь заходил каждый день, слушал его дыхание, мерил давление, выписывал лекарства и глядел на пациента всё озабоченней. Старик же и слышать ничего не хотел, когда ему говорили поберечься. Однажды утром дедушка вышел в магазин и не вернулся. К вечеру у Чудища вновь забились в груди птицы, и он уже собрался на поиски, хоть и не представлял куда идти. Но в кинотеатр пришёл врач и рассказал, что у старика случился приступ прямо на улице. Сейчас он в больнице, и чувствует себя лучше.
- Что делать? – спросил Чудище.
- Ждать. За ним ухаживают, вскоре оправится и вернётся.
Вопреки словам надежды в глазах врача не читалось.
10
Чудище ждал, оставил открытой только боковую дверь и стоял в фойе. По ночам приходили люди, глядели в тёмные окна, стучали по железным дверям. Чудище не двигался. Вернулась его застарелая привычка уходить в себя. Не знал, сколько минуло дней, когда его кто-то тронул за руку. Перед ним стоял врач, а чуть поодаль – почтальон с неизменной сумкой через плечо и белым конвертом в руке.
- Дедушка? – спросил Чудище.
Врач покачал головой:
- Его больше нет. Болезнь зашла слишком далеко. Прости.
Будто он мог злиться или в чём-то винить врача и всю больницу. Ещё один друг покинул его, ждать больше нечего и некого. Взгляд вновь становился отрешённым.
Врач привлёк его внимание:
- Тебе нельзя здесь больше оставаться. Старик умер, и кинотеатр отошёл в собственность города. У властей его сразу же выкупили. Они уже получили разрешение на снос. Вот-вот должны начать. Ночной клуб, вроде, строить будут.
- Опять уходить? Не хочу. Некуда. Здесь буду. Пусть сносят.
Он отвернулся и пошёл в кинозал. Если уж оставаться, то только там. Но не успела громадная фигура скрыться в темноте, как окликнул почтальон.
- Тут письмо пришло. Старику ведь некому было писать. Скорей всего оно тебе.
Осталась же ещё Лиза. Чудище повернулся.
- Прочти.
Почтальон, переглянувшись с врачом, осторожно вскрыл конверт. Письмо было коротким, меньше страницы заполняли красивые ровные строчки. Но эти несколько предложений всё изменили.
«Дорогой Чу, у нас случилось несчастье. Во время вырубки на папу упало дерево. Не знаю, сможет ли он ходить. Я ухаживаю за ним как могу. Но ему всё равно плохо, он очень беспокоится за лес. Ведь теперь никто не заботится о нём, никто не делает его работу. Я не могу тебя просить, и всё же, если у тебя есть хоть маленькая возможность, приезжай, пожалуйста. Ты нам нужен».
- Есть. Поеду, - сказал Чудище.
Куда только девалась медлительность. Он бросился собираться, но вдруг остановился.
- Фильмы. Их сломают.
- Забери с собой, - сказал доктор. – Ты же сам умеешь проектор запускать. Всё равно кинотеатра здесь не будет, а так их выбросят на свалку.
- Столько не унесу, - понурился здоровяк.
- Мы закажем машину, большую, чтоб и проектору, и плёнкам, и тебе места хватило, - впервые улыбнулся доктор. – У старика были сбережения, он просил передать тебе, где они лежат. Там должно хватить на дорогу, а даже если не хватит, мы добавим, - кивнул он почтальону.
- Спасибо.
Чудище подошёл ближе, руки то поднимались, то опускались. Хотел обнять или похлопать по плечам, но не решался.
***
Раньше Чудище никогда не замечал течения времени. Для него просто наступало то или иное событие, сменявшееся другим. И даже если между ними проходили недели, он не помнил этого, не томился ожиданием. Однако сидя в фургоне, куда погрузили кинопроектор, звуковую аппаратуру, инструменты, запасные части, афиши – и всё, что могло пригодиться, Чудище впервые почувствовал тягучесть времени. Казалось, машина еле едет, или, вообще, стоит, что уж очень долгий путь. Может, не в ту сторону едут, дороги перепутали или указали не тот адрес. Проверить или поторопить Чудище не мог. Врач убедил, что водителю лучше не знать, что ко всему прочему он везёт живого персонажа фильмов ужасов. Оставалось только сжимать и разжимать кулаки в темноте трясущегося по дороге фургона.
Чудище не знал, что через несколько минут, как они покинули кинотеатр, к зданию прибыла строительная техника. С самодовольным видом в белой каске стоял делец, которого Чудище вынес за дверь. Но когда главный инженер предложил перед началом заглянуть внутрь, может, стоит что-либо сохранить и вывезти, лицо его побледнело. Огромный монстр, казалось, только и ждал этого, высматривал его из тёмных окон. Даже когда пали стены фасада и старое здание обнажило внутренности, ему не стало легче. Он уехал задолго до окончания работ и не скоро там ещё появился.
11
Лиза по обыкновению выбежала на крыльцо, услышав приближающийся гул двигателя. На лужайке перед домом разворачивался неуклюжий длинный фургон. Водитель выскочил из кабины и помахал рукой.
- И зачем вам столько аппаратуры в лесу, - хмыкнул он, отодвигая засов на дверях.
- Чего? – спросила девочка.
- Кино смотреть, - раздался изнутри знакомый бас.
- Чу! – воскликнула Лиза. – Ты приехал!
Она бросилась на руки к шагнувшему из прицепа Чудищу. Ошарашенный водитель только таращился и что-то бормотал. Неужели всю дорогу этот здоровяк сидел в его фургоне.
- Лиза. Кто там? Почему ты кричишь? – Чудище узнал голос лесника, только звучал он слабее, будто устал.
- Папа, это Чу привезли, - звонко крикнула девочка.
- Ну, и хорошо, - тише, но различимо ответил лесник.
Чудище вошёл в просторный дом, где всегда так приятно пахло деревом и хватало места даже для него, и понял, что соскучился по этому месту.
Лесник лежал на кровати. Он исхудал и осунулся, под глазами залегли тёмные круги, на лбу испарина.
- Больно? – спросил Чудище.
- Уже терпимо, - натужно улыбнулся лесник.
- С чего начать? Расскажи.
- Ты же машину не водишь. Как успеешь весь лес обойти? Дел-то накопилось.
- Успею. Быстрый. Не сплю.
Лесник почти как раньше хохотнул и принялся подробно рассказывать, чем в первую очередь нужно заняться. Чудище взял необходимые инструменты и скрылся в чаще. За ночь он пару раз возвращался к дому с разных сторон. Что-то брал, что-то оставлял, и вновь уходил.
***
Как-то под утро Чудище бесшумно шагнул на крыльцо. Лесник уже не спал, боль будила его задолго до рассвета.
- Ты там нужен, - сказал Чудище как можно тише, чтоб не разбудить Лизу. – Ты чувствуешь.
- Я не могу, - опустил голову мужчина.
- Сделай рюкзак. Буду таскать.
- Что таскать?
- Тебя.
В глазах лесника засветилось понимание. Он ничего не ответил, только кивнул, а Чудище опять ушёл в лес.
Лиза проснулась и, как всегда, первым делом заглянула к отцу. Обычно он притворялся, что спит. Хотя она знала, боль не даёт ему расслабиться. Но в то утро лесник не спал и не притворялся. Он ждал дочь и попросил принести карандаш и бумагу. Весь день он что-то вырисовывал, сминал лист и начинал заново. Что-то не получалось, и он уже злился.
- Папа, давай, я помогу?
Они рисовали каждый на своём листе. Для Лизы это было больше игрой, но именно её рисунок помог найти решение. Ещё день ушёл на создание и подгонку приспособления.
Теперь Чудище ходил по лесу с лесником за спиной. Хотя тому поначалу нелегко пришлось в качестве заплечного мешка. Зато с подсказками и поправками Чудище больше не сомневался, всё ли правильно делает. Не надо было по нескольку раз возвращаться и переделывать. А главное, такие прогулки помогли леснику поправляться. Вскоре он уже попробовал стоять. Ноги держали всего несколько секунд, зато он радовался как ребёнок. А уж как подпрыгивала и хлопала в ладошки Лиза, когда увидела. Бледность и круги под глазами проходили. Лицо, будто яблоко на солнце потихоньку наливалось румянцем. Борода расправилась и больше не напоминала полинялую щётку, хотя в ней порядком прибавилось седины.
12
Как только с накопившимися делами было покончено, Чудище подкинул леснику новую задачу. Кинопроектор не должен без дела стоять, дедушка бы расстроился, нужно строить кинозал. Лиза эту идею поддержала, и даже Пётр, гостивший в тот день, согласно хмыкнул. Он когда-то помогал леснику дом возводить, и в этот раз решил поучаствовать.
Сначала прикинули примерные габариты, затем выбрали место, а после уже набросали конструкцию. Чудище наблюдал, как они спорили и забирали друг у друга лист, что-то стирали и дорисовывали. Когда между собой проект согласовали, каждый занялся расчётами. Лесник высчитывал, сколько понадобится дерева, а Пётр набирал крепёж.
На следующий день отправились за брёвнами. До вечера Чудище стаскивал их к дому. На весь лес зазвенела пилорама. Впервые ему довелось что-то строить. Конечно, отмеряли и говорили что и куда прилаживать Пётр с лесником. Второй даже иногда забывал о своём недуге и порывался показать, как правильно обращаться с молотком или рубанком. Однако новоиспечённый строитель лишь поначалу делал всё неуверенно и медленно. Кинопроектор научил точности и аккуратности, а прошедшие недели работы в лесу составили представление об использовании инструментов. Вскоре его темпу позавидовала бы бригада плотников. Пётр только диву давался и оглядывался на друга, а лесник хитро улыбался. Благодаря рвению Чудища навес был готов за два дня. Дощатый пол возвышался на метр от земли. По обеим сторонам тянулись перила. Одна торцевая сторона была глухая, на ней разместили полотнище экрана. А на противоположной отгородили комнатку для кинопроектора. Чтобы внутрь не захлёстывал дождь, под карнизом закрепили свёрнутую плёнку. С внутренней стороны повесили плотные шторы из кинотеатра. Они лучше всего отгораживали от солнечного света и посторонних на просмотре звуков природы.
Вместо кресел поставили несколько скамеек. Ведь и зрителей собралось немного. На первый киносеанс пришли Лиза с отцом, ему специально из дома Чудище притащил мягкое кресло. Пётр всю семью привёз. Трое сыновей похожие на отца и совсем ещё маленькая дочурка. Она держалась за юбку матери и со смесью страха и любопытства поглядывала на Чудище. Хотя в первый раз обычно на него все так глядели, независимо от возраста.
Фильм выбирали все вместе и уступили просьбам детей. Смотрели старую семейную историю, граничащую со сказкой.
- Хорошо получилось, - проговорил лесник, когда фильм закончился, и Чудище вышел из будки в зал. – А ты, Чу, главный молодец.
***
Прошло время. Лесник потихоньку начал ходить. Теперь он мог ездить по лесу на машине. Иногда они с Чудищем соревновались, кто вперёд доберётся до нужного места: пикап по дорогам, или здоровяк напрямую. Мощный мотор не раз проигрывал широкому шагу. Каждый выходной Пётр привозил на автобусе всех желающих смотреть кино. К Чудищу, пусть и не сразу, привыкли, не чурались и с криками от него не разбегались. Жизнь оказалась интереснее съёмок. Никто не пытался его прятать и не запирал в тёмном углу студии.
Дорога больше не звала, ни цирк, ни город не манили его сильнее лесной чащи. По вечерам он слушал Лизу, которая много читала и всегда радовала его новыми историями. Чудище так внимательно слушал, что даже не шевелился. И девочке иногда казалось, что он опять витает в своих мыслях. Тогда она замолкала, и тут же раздавался бас:
- А дальше?
Она смеялась и продолжала читать.
- Чу, а ты ведь больше не уйдёшь? – спросила как-то девочка, отложив книжку.
Чудище покачал головой и ответил:
- Нашёл, - поглядев на девочку, на замершего на крыльце лесника, добавил. – Дом.
Лиза радостно подскочила к нему, а лесник, улыбаясь, положил руку на огромное плечо.
Как и у любого кино, хронометраж этого подошёл к концу. Последним кадром стало тихое счастье лесника, Лизы с книжкой и уже не мрачного Чудища. Заиграла приятная музыка, и по экрану поползли титры. Напротив имени основного персонажа стояло имя неизвестного актёра. Но зрителей было не провести. Теперь все знали, что Чудище – настоящий.