(Вместо исповеди)
Сегодня я встретила свою первую любовь.
Мир угрюм, сер, вонюч и кривоног, да?
Нет, он был совсем иным, когда мы любили друг друга. Да что там – любили, так только, пробовали эту любовь впервые на вкус. И вкус это был… свежего яблока, свежемороженых слив, спелого ананаса. Только свежемороженые сливы уже были нашим деликатесом, а ананасов мы еще видеть-не видывали! Нет, вру: едали и ананасы, тоже свежемороженые, и вкус у них был остро-колючий: губы потом страшно щипало, но так хотелось еще этой пряной терпкости кислого-сладкого, роскоши непривычной… Вот так же хотелось любви.
И ты был прекрасен, мальчик мой. Как ты сбегал по лестнице навстречу мне: стремительно и легко, яблоко царское - в руке, весь как молодой Аполлон... Я твои ноги кривые и вяло-расхлябанную походку заметила только сейчас. Ну, разве может быть такая походка у одного из лучших хирургов города? А ты ведь стал им, я знаю! Хоть все и кончилось у нас давно, не начинаясь, я иногда подглядывала за тобой через эти чертовы сети: ты был главным хирургом области, а это ведь так просто не дают… Или и тут постаралась твоя Алиса? Вытянула, вытащила, втащила? Ничего у нас с тобой не могло быть, мальчик мой: я никогда не могла тянуть никого, как она; она – твоя женщина, ты – ее мужчина, да…
…Ты идешь навстречу мне вяло-расхлябанной походкой, и это – ты?
Я не сразу поверила. Но ты улыбнулся слегка испуганно и поздоровался первым (все-таки вежливый мальчик… или не такой слепой, как я?). И вот мы стоим напротив друг друга, а ты уже извиняешься, что бежишь на работу. Какая работа… после работы, в 6 часов? Но я же верю всему, доверчивая дуреха, как тогда, когда ты обещал прийти на наше единственное свидание и не пришел – она не пустила, еще не жена тогда, просто Алиса…. Конечно, верю, всего хорошего, да.
Кажется, ты бросаешь уже на ходу, что я прекрасно выгляжу, но я же глухмень старая, еле слышу, и, чтобы убедиться, что выгляжу – бегом в магазин, что рядом – и мерить платья, чтоб получать комплименты от продавцов, ведь ты действительно должен был заметить, как я славно выгляжу, не то что ты: никакой вихляющейся походки, никакого спортивного стиля – только строгая и элегантная неформальная классика. Как хорошо, что я нагладила джинсы перед выходом из дома и встала на каблуки: надо всегда быть готовой к встрече с любимым, даже если он нелюбимый, даже если давно им не был и давно чужой, и даже… если мир угрюм, сер, вонюч и кривоног!
Это - не наш мир! Мы – молодые, смущенные, молодые…
Да что там: все ананасы у нас еще впереди!
P.S. Я благодарна тебе, мальчик мой, за запах яблока и вкус ананаса, несбыточный и дорогой, за всплеск эмоций, молодых и ярких. Вот только ловить себя на материнских чувствах больше совсем не хочу. Прощай!
(Вместо исповеди №2)
Сегодня я встретил ее, свою первую любовь.
Она все так же хороша. Как была тоненькой, с четкой талией, и крутыми бедрами, и стройными ножками, так и осталась 30 лет спустя. И морщинки ее совсем не портят, когда она удивленно, приподнимая брови, чтоб шире раскрыть глаза, улыбается. И взгляд, этот серо-зеленый взгляд, пронзительно-теплый… Родной?
Я увидел ее по дороге с работы, развернулся, остановился, вышел из машины и пошел навстречу. Руки дрожали, когда закуривал (давно не курил, хорошо, что нашлись сигареты жены в машине), думаю, и ноги тоже, почти заплетались. Столько лет мечтал встретиться с ней, поговорить, даже хотел иногда, чтобы ее привезли по скорой, а я бы ее спасал, и руки тогда бы совсем не дрожали – профессионализм не убьешь, не пропьешь, не прокуришь. И… так бездарно прошел мимо, почти пробежал: бросил какую-то нелепость про работу, не знал, куда девать руку с сигаретой, сказал, как прекрасна она, но уже почти в спину, она не поняла - спешила, чтоб не задерживать меня…
Как жаль!..
Хорошо, что не видит Алиса, хотя опять, наверное, почувствует все, как тогда, когда не пустила к ней…
Девочка моя, прости меня! Мир прекрасен, и свеж, и чист, и как здорово, что в нем была ты!