Шон Корк, сержант Рикс и ведущий аналитик Сайрус Холт стояли в кабинете Дира и уже минут сорок слушали его рассуждения. По мере развёртывания мысли лица всех троих медленно вытягивались. Когда Дир закончил, воцарилась напряжённая тишина. Первым нарушил молчание, нервно откашлявшись, Шон Корк.
— Это противозаконно. Мы не имеем права влезать на правительственные сервера, никакой ордер не спасёт. Если этот водитель купил машину "охранки", его можно лишь поздравить с удачным приобретением. Недолгим, впрочем.
— Или ему её купили, — подал голос Амис Рикс, дождавшись кивка заместителя капитана, — стал бы он на свои деньги приобретать автомобиль для покушения. Это ж совсем больным надо быть.
— Наш злоумышленник, — Дир пододвинул планшет с результатами экспертиз департамента дорожно-транспортных происшествий к краю стола, чтобы собравшиеся видели убористые строчки отчёта, — некий Лайол Краст, сорок семь лет, последние полгода безработный. Опять полгода! Водительское удостоверение выдано тридцать лет назад, исправно продлевалось без просрочек. За Крастом не числится штрафов или ДТП. Как вы видите, это опытный водитель и очень аккуратный. Но вот его последнее место работы сущая загадка. Он как фантом, нигде не числится. Никаких следов. А нам это о чём говорит?
— Его биографию подчистили после ухода с последнего места, — сказал Сайрус Холт, воззрившись на "Сад земных наслаждений", — потому что полгода назад было задумано это покушение, как и всё остальное по этому делу. И если Лайол Краст выжил бы, никто не должен был раскопать его связи с преступниками.
Альд Дир вздохнул про себя. Холт и Амис говорили правильные и очевидные вещи, только они не знали главного. Личности преступника и организатора секты "Истоки". И эту информацию Дир разглашать пока не собирался.
— Корк, я повторяю. Вы должны из себя выпрыгнуть, но влезть в бухгалтерскую отчётность министерства. Потому что такие вещи, как списанный "кортежник", за нал не продают. Не сигареты, чай. И мне нужно видеть акт купли-продажи. Всё равно в какой-нибудь ведомости да всплывёт.
— Это противозаконно, — снова покачал головой главный компьютерщик, — и потом, почему нельзя официально запросить информацию у канцлера? Это же его ведомство. Пусть спросит у своих финансистов и перешлёт нам копию акта.
Дир свирепо уставился на желтозубого технаря. Начиналось самое сложное: убедить подчинённых в правильности его, Альда Дира, решения и не выдать своей осведомлённости о тёмных делишках министра специальных служб.
— Если я пошлю официальный запрос, это дискредитирует всё министерство вместе с Рифусом Гартом. Получится, что под носом у канцлера творится чёрт знает что. Тем более, что он вряд ли в курсе таких мелочей, как распродажа списанных машин из его автопарка. Корк, если Гарт узнает, начнётся такое, что вы пожалеете, что на свет родились. А ситуация в правительстве очень напряжённая, не мне вам объяснять. Поэтому надо сделать всё по-тихому. О законности не беспокойтесь. Дело "Истоков" возглавляю я, мне и отвечать.
Шон Корк задумчиво перекатывал в зубах незажжённую самокрутку. Дир предлагал что-то уж совсем из рук вон выходящее. Но искалеченному вербовщику удалось главное: Корк помимо воли заразился его азартом и отдавал себе отчёт, что вскрыть сервер бухгалтерии, пусть даже в министерстве специальных служб, не такое уж и трудное дело. И хоть какой-никакой, а вызов его способностям; после победы над хакером у Шона руки чесались взломать ещё какой-нибудь секретный тайничок. А отдуваться всё равно Диру.
— Я буду настаивать, что исполнял ваш приказ.
— А у вас были варианты? — удивился Альд. — Естественно, вы исполняли мой приказ. И даже мысли не допускали об оспаривании решений командования. Так вы сможете вскрыть этот сервак?
— Не за пять минут, — пробурчал Шон, мысленно уже прикидывая, какую программу он запустит в жужжащие внутренности бухгалтерского сервера.
— Я вас не тороплю, мне важен результат. Но и тянуть резину не позволю. Теперь вы, Рикс...
* * *
В это же время в кабинете под шпилем капитан с возрастающим изумлением слушал сбивчивый рассказ Беллы Райт. Молодая женщина тряслась и всхлипывала, поминутно утирая глаза и нос платочком. Её лицо покраснело и потеряло большую часть своей привлекательности, губы дрожали, а длинные блестящие ногти с французским маникюром разорвали платок в нескольких местах. Дор предложил ей воды и поинтересовался:
— Значит, вы утверждаете, что на вас напал грабитель в лифте, когда вы возвращались домой. Это очень печально, но чем я могу вам помочь? Обратитесь в полицию, это их дело.
— Я... — Белла неожиданно громко шмыгнула носом и пару минут восстанавливала сбившееся дыхание. Платочек был мокрый насквозь. — Я могу просить вас разрешить мне пожить в "гостевой" хотя бы пару дней... Я боюсь возвращаться домой...
— Мадемуазель Райт. — Дор обошёл стол и приблизился к заплаканной подчинённой. — Я понимаю, вы очень испугались этого неожиданного нападения. Вы слабая и беззащитная женщина, и вы не носите оружия. Но я повторяю, обратитесь в полицию. Они посмотрят записи с камер, вы опишете этого человека... Они его найдут.
— Он был в маске... — прошептала Белла.
— Мадемуазель Райт, полиция для того и создана, чтобы ловить злоумышленников даже в масках. Вам нечего бояться. В конце концов, снимите номер в отеле, переночуйте там. Вряд ли грабитель будет еженощно поджидать вас на всех углах.
— Я боюсь, — снова всхлипнула Белла Райт, — он... приставил ко мне нож...
— Он вас ранил?
Белла отрицательно помотала головой, отчего из пучка выбилась пара белокурых прядей. Дор задумчиво цокнул языком. Красотка явно чего-то недоговаривала и прямо-таки истерично умоляла о "гостевой". Что-то не сходится... с обычной уголовщиной.
— Он вас ограбил?
— Нет...
— Заставил сказать номер своей карты? Или личного счёта?
— Нет...
— Изнасиловал вас?
У Беллы широко распахнулись глаза и она с удвоенной силой замотала головой. Губы её были искусаны в кровь. Дор подошёл почти вплотную, ощущая пряный аромат духов. Дорогих.
— То есть ваш бандит вас не грабил, не наносил вам повреждений, не насиловал и не заставлял сказать ему номер счёта и пароль. Он, как я понял, просто припугнул вас ножом. У вас есть соображения, почему?
Белла смотрела в пол. Она прекрасно понимала, что правду капитану говорить ни в коем случае нельзя, но хаос в голове мешал ей придумать версию поубедительней. А Дор Стайн просто так в "гостевые" не селит даже таких очаровательных женщин, как она.
— Может, это один из отвергнутых вами воздыхателей? Вы красивая женщина, у мужчин при виде вас слюнки текут. Вспомните, может, вы кого-то чересчур резко отшили? Люди по-разному реагируют на отказ.
— Я не знаю его, — задыхаясь, прошептала Белла, — я... не разглядела его...
— Хорошо. — Дор понял, что пластинка пошла по второму кругу. — Но я не понимаю вашего нежелания иметь дело с полицией. Мы, — он выделил голосом это слово, — уголовщиной не занимаемся и мелкими правонарушениями тоже. Я не могу понять вашего упрямства. Вы боитесь, что этот человек вернётся? Я могу выделить вам Рута или Тайта, будут сопровождать вас до дверей. Это вас устраивает?
Белла тихонько всхлипывала и шмыгала носом, не решаясь высморкаться в платок. Стайн может приставить к ней десять Рутов и Тайтов, Стейн Амбис до неё всё равно доберётся, если захочет. И единственное место, куда ему не было хода, куда не было хода никому, — это Отдел и "гостевые комнаты" в нём. Но Дор явно не желал предоставлять Белле Райт крышу над головой.
— Мадемуазель Райт, вы имеете право на неприкосновенность частной жизни. Возможно, вы не хотите, чтобы я узнал истинные причины вашего недоверия полиции. Меня это несколько тревожит, признаюсь. Я ваш командир. Я не лезу вам ни в голову, ни в постель, но я хочу выслушать объяснения. С чего ради я должен помещать вас под усиленную охрану в "гостевую"? Во что вы влипли, мадемуазель? Я не сторонник теории совпадений, но нападение на вас совершено практически сразу после сорванной ментальной трансляции. И почти сразу после покушения на мою жену. Не заставляйте меня думать, будто между этими событиями есть связь.
Белла почувствовала, как её начинает бить крупная дрожь. Лысый выродок подошёл опасно близко к роковой черте, он, конечно, и мысли не допускает о предательстве в своём Отделе, но вполне может сделать кое-какие выводы относительно её несговорчивости. Не мытьём так катаньем он вытащит из неё правду по крупицам, и от этих перспектив Белле Райт хотелось сжаться в комочек, закрыв голову руками, и спрятаться в самый дальний угол. Сейчас, в просторном кабинете с панорамным остеклением, ей было гораздо страшнее, чем тогда, в лифте.
Дор заметил усилившуюся нервозность молодой женщины, взял её двумя пальцами за подбородок, заставив смотреть себе в глаза, и тихо произнёс:
— Вы, возможно, не знаете, но перед тем, как получить капитанское звание, я прошёл достаточно интенсивный курс подготовки, и речь сейчас не о модификации. Несколько месяцев лейтенант Альд Дир проводил мне семинары по прикладной психологии, языку тела и жестов и даже направлению взгляда. Может, я и не превзошёл его в таланте вербовщика, но ложь я научился определять с хорошей точностью. Ложь и недомолвки. Вы боитесь признаться мне в истинной природе вашего желания спрятаться в стенах Отдела. Боитесь, потому что догадываетесь, что правда придётся мне не по вкусу. Но вы забываете: я до сих пор ваш командир. И я приказываю вам отвечать.
Белла побледнела так, что сходство с мраморной статуей стало абсолютным. Её заплаканные глаза смотрели с умоляющим заискиванием, но сталкивались с равнодушными чёрными буркалами почти без белков. По её щеке скатилась одинокая слезинка.
— Я не могу... — обречённо прошептала она и медленно опустила ресницы. Дор посмотрел пару секунд на полупарализованную от страха женщину и тихо сказал:
— Глупо, Белла.
Она вздрогнула всем телом и отшатнулась от капитана так, будто он вынул из-за пазухи змею. Дор покачал головой:
— Дир предупреждал, что вы вздорная и легкомысленная женщина, удивительно недальновидно распоряжающаяся своим талантом менталиста. Кое-что про вас я и сам понял. По крайней мере, я оценил, как тщательно вы следите за собой, это должно стоить кучу денег. И ваша замечательная сумочка. Даже я трижды подумаю, прежде чем делать жене такой дорогой подарок. Расточительство всегда было вашим слабым местом, мадемуазель, а если учесть, что с поклонниками вам патологически не везёт, осмелюсь предположить, что вы нашли некую иную золотую жилу. В наследство от бабушки мне не верится. Ну так что? Будете говорить? Я ведь всё равно узнаю правду, мадемуазель Райт. Вы прячетесь не от амбала-грабителя, который спёр бы ваши деньги с драгоценностями и всего делов. Вы прячетесь от чего-то, что не сможет проникнуть сюда, за эти стены. От чего-то, что вызывает в вас животный ужас. От чего-то, что не должны знать ни полиция, ни ваше командование. Не совершайте последнюю роковую ошибку, Белла. Не заставляйте меня вызывать Фроста, чтобы он трепанировал при капитане бывшую любовницу. Отвечайте сами. Здесь. Мне.
— Прошу вас... — проскулила Белла, покрываясь холодным потом и с ужасом понимая, что её "гостевая" переезжает на минус двадцатый этаж. — Не вызывайте Эдера... я не хочу, чтобы он... чтобы вы...
— Говорите, — всё так же тихо произнёс Дор и закурил, выпустив дым тонкой струйкой куда-то вбок, — и запомните: я не бью женщин. Даже ренегаток.
Через сорок минут Дор нажал кнопку интеркома и бросил в пустоту:
— Ледс, поднимитесь и захватите наручники.
— Я прошу вас... — У Беллы уже не получалось членораздельно говорить от спазмов в горле. — Я вас умоляю... Это была ошибка, чудовищная ошибка... я не думала, что всё обернётся покушением на мадам Стайн... я и мысли не допускала...
— Это уже не имеет значения, мадемуазель. — Глядя на Дора, никто бы не догадался, какая буря бушует у него внутри. — Вы нарушили присягу, вы продавали сведения о своих сослуживцах за материальное вознаграждение. Я не верю, что вы не понимали, что делали. Просто не верю. Гарт советовал мне вас уволить, но вышло иначе. Вас будут судить, а до суда вы будете содержаться в изоляторе. Эдер Фрост проведёт вам ментальный взлом, я не собираюсь цацкаться с вами, устраивая допросы, а уж тем более пытки. Или вы желаете, чтобы вас расспросил Альд Дир?
— Господин капитан! — Белла вдруг рухнула на колени, закрыв лицо руками и содрогаясь в рыданиях, — я умоляю вас... Я совершила ошибку... непростительную, но я раскаиваюсь... я никому не желала зла...
— Вы дура, Белла, — резюмировал Дор, не сделав даже попытки поднять женщину с пола, — просто недалёкая пустышка с любовью к роскошной жизни. У меня даже ненавидеть вас не выходит. Ваше раскаяние вас не спасёт, Пейнз тоже раскаялся, но его всё равно ждёт смертная казнь. Не усугубляйте своего положения, встаньте и уже примите свою судьбу как должно. Женские слёзы на меня не действуют. — Тут Дор шумно выдохнул, вспомнив обвинительные крики Саи. — А вот и ваш конвоир.
Норт вошёл и в первое мгновение замер от удивления, а неподвижные глаза на секунду расширились. На полу, около ног капитана скорчилась, захлёбываясь слезами, его несостоявшаяся подружка, красотка Белла, вот только красоты в ней заметно поубавилось. Она содрогалась всем телом, пряча лицо в ладонях, а на полу лежал изодранный в клочья носовой платок. "Ни хрена ж себе..." Норт чуть слышно кашлянул, и Дор перевёл взгляд с женщины у его ног на лейтенанта.
— По вашему приказанию прибыл, — отчитался Норт, предательски косясь на всхлипывающую Беллу.
— Конвоируйте в камеру по соседству с Пейнзом. — ледяным тоном распорядился Дор, и Норт поразился, сколько скрытой боли было в чёрных глазах. — В наручниках. С арестованной не разговаривать, если она сама заговорит с вами, передать мне её слова в точности. Исполнять. — И отвернулся к окну, стряхивая пепел на пол.
Норт подошёл к заплаканной женщине, поднял её на ноги и всмотрелся в покрасневшие от слёз васильковые глаза и опухшие от покусываний губы. Когда-то он хотел, чтобы эти губы прикасались к нему, вызывая жар во всём теле и желание ответить тем же. Сейчас Норт Ледс молча завёл Белле руки за спину и защёлкнул браслеты. Женщина дёрнулась, как от удара током, но ничего не сказала, только ещё ниже опустила голову и едва слышно всхлипнула. Норт несильно, но настойчиво подтолкнул её:
— Пройдёмте со мной, мадемуазель Райт.
За мужчиной и женщиной неслышно захлопнулась металлическая дверь, оставив Дора курить в одиночестве и смотреть невидящим взглядом на величественную панораму Ойкумены за окном.
* * *
Артур Пейнз сидел с ногами на жёсткой койке, бессмысленно пялясь в потолок и считая трещинки на зелёной поверхности, как вдруг услышал шаги. Он вскочил и приник к зарешёченному окошку. В его положении любая мелочь становилась достойной внимания. И каково же было его изумление, когда он увидел одного из тех двоих, что награждали его ударами из ниоткуда, ведущего закованную в наручники женщину со встрёпанными белокурыми волосами и в форменном жакетике с алым платочком. "Белла..." Он сглотнул и сильнее прижался лицом к прутьям решётки. Смуглый тип провёл женщину мимо него, а потом Артур услышал звук захлопывающейся двери. От удивления он приоткрыл рот. Эту женщину... арестовали? Она шла безвольно, словно из неё откачали всю жизненную энергию, и всё равно оставалась чарующе, непередаваемо привлекательной. Артур сделал глубокий вдох, пытаясь отмести все ненужные мысли, но получалось плохо. При одном взгляде на "Галатею" у него слабели ноги, а пульс учащался, и это ещё Артур не вспоминал свои сны, которые удивили бы бывалого режиссёра порнофильмов. Белла шла, низко опустив голову, плечи её содрогались, а Пейнз вдруг вспомнил свои посиделки с товарищами в "Морском саду" и покрылся холодным потом. Неужели это действительно правда? Неужели его подозрения, которые он с негодованием отвергал, оказались истиной и истиной горькой? Артур понимал, что его уже ничего не спасёт, его казнят, введя смертельную инъекцию, и всё же решился, пусть даже его душа навсегда будет лишена надежды на райские кущи. Он вглядывался изо всех сил, но за красавицей уже захлопнулась тяжёлая дверь. Смуглый тип, Ледс, направился к выходу, и Пейнз закричал, прижимая лицо к решётке:
— Господин лейтенант!
Норт удивлённо обернулся и столкнулся взглядом с вытаращенными серыми глазами горе-проповедника. Вид у Артура Пейнза был слегка ошеломлённый, а пальцы сжимали прутья до побелевших костяшек. Ледс подошёл и хмуро поинтересовался:
— Чего орёшь?
— Господин лейтенант, эта женщина...
— Эта женщина не твоё дело. Твоё дело ждать суда.
— Вы не поняли, господин лейтенант... господин капитан велел сообщать обо всём, что я вспомню... я её помню. Я видел её раньше. В тот день, когда я сказал своим коллегам, что хочу навестить церковь святого Иеронима... в "Морском саду"...
Норт замер на мгновение, а потом обернулся к старшему смены надзирателей, играющему в онлайн-шашки:
— Открыть камеру. Наручники. Ты, — обратился он к Артуру, — пойдёшь со мной. Расскажешь Альду Диру всё, что вспомнил.
— А... — Перед внутренним взором Пейнза вспыхнул образ щёголя с тонкими пальцами, и его пробил озноб. Господи, почему он? — а капитан...
— Расскажешь Альду Диру всё, что помнишь. Он доложит капитану. На выход. Руки перед собой. — На запястьях Артура защёлкнулись наручники. — Пошёл.
* * *
Дир слушал Артура молча, отвернувшись к окну. Когда тот закончил свой рассказ, Альд сплюнул на сухую и обратился к Норту:
— Стайн в курсе?
— Так точно. Я конвоировал Беллу Райт прямиком из его кабинета. И видок у неё был — краше в гроб кладут.
— Вот не хотел я в это верить, — пробормотал Дир, ни к кому конкретно не обращаясь, — не хотел ведь. Белла, Белла, ну что же ты за дура. Ну почему чем красивее женщина, тем радостней она прощается со здравым смыслом. Хотя даже в этой омерзительной ситуации можно разглядеть плюсы. По крайней мере, крыса поймана и изолирована. Вряд ли Амбис смог разжиться у нас кем-нибудь ещё, ему и так неслыханно повезло с этой самочкой. Кстати, Ледс, как вам она?
На этих словах Артур Пейнз неосознанно съёжился. Ему совсем не хотелось слышать "как там Белла" для этого убийцы с неподвижными глазами и ударами из воздуха.
— Не могу знать, господин Дир. Не дошло.
— М-м-м. У меня тоже. А жаль. Пейнз, что с вами? Вам неприятны наши разговоры? Норт, сделайте милость, препроводите нашего доброго друга-миссионера в его номер люкс. Ему наверняка претят наши скабрезные офицерские разговорчики. Духовность, ничего не попишешь. — И Альд Дир улыбнулся такой улыбочкой, что у Артура волосы дыбом встали.
Норт бесцеремонно встряхнул бывшего проповедника и пинком направил в сторону выхода.
— Пошёл. Мог бы и раньше рассказать о своих наблюдениях, проблем меньше было бы. Святоша... мать твою. Шевелись.
* * *
Мэт уже минут двадцать мялся около двери "гостевой", то перекладывая планшет из руки в руку, то утирая вспотевший лоб. Разговор с мамой вышел не из лёгких, и пару раз Мэту откровенно хотелось треснуть кулаком по столу и заорать, потому что, чёрт побери, это уже ни в какие рамки не лезет, но волевым усилием он брал себя в руки и слушал сбивчивую речь, сверля глазами скатерть. А потом, промучившись полночи от нервной бессонницы и водоворота мыслей, влез в сеть, пару часов изучал всевозможную информацию, после чего пододвинул к себе планшет и начал быстро печатать.
Наконец, устыдившись своей нерешительности, он нажал кнопку звонка. Дверь открылась моментально, словно Алби только Мэта и ждала. Молодая женщина уже по потолку готова была бегать из-за своего вынужденного заточения, и визит подчинённого для неё стал глотком свежего воздуха.
— Мэт! Рада тебя видеть! Ты что такой насупленный? — Алби заинтересованно смотрела на молодого человека. — У тебя что-то случилось?
— Да как сказать... Вот, — он быстро сунул планшет ей в руки, — под... подпишите, пожалуйста.
Алби углубилась в служебную записку, и её лицо медленно вытягивалось. Уж чего-чего она от Мэта Харда не ожидала, так это подобного прошения.
— Столько справок надо собрать, — с тоской пожаловался математик, уныло изучая светодиодный узор на потолке, — кошмар какой-то. И здесь, и в Институте... и печать поставить...
— Погоди-ка, — Алби сосредоточенно наморщила носик, перечитывая записку во второй раз, — что-то я совсем запуталась. Ты просишь меня написать тебе характеристику и быть твоим поручителем от Отдела, чтобы ты смог официально стать опекуном своего будущего братика или сестрички? Я всё верно поняла?
— Ну да, — кивнул Мэт, — без поручителей нельзя. Я полночи из семейного кодекса не вылезал, читал, чуть мозгом не повредился. Бюрократы. И я всё равно не понял, почему опекуну положены бОльшие социальные выплаты, чем матери-одиночке. Но раз бОльшие, то я обязан стать опекуном.
— Но это же твой кровный родственник?
— Ну я же не собираюсь его усыновлять. Просто опекунство до совершеннолетия. Так вы дадите мне характеристику, госпожа Мирр-Гарт? — он просительно заглянул ей в глаза, и Алби поразилась, насколько Мэт изменился. Вместо равнодушного манекена, погружённого в свои ортогональные проекции и множества, перед ней сидел взволнованный молодой человек, переживающий до нервного тика в уголках губ. Даже веснушки стали более яркими, усыпав кожу до самых плеч. Она кивнула, начав печатать, и попутно поинтересовалась:
— А настоящий отец? Сделал ноги, как истинный джентльмен?
Мэт насупился ещё сильнее, отчего его уши начали полыхать пунцовым, а зубы нечаянно клацнули.
— Мама сказала, что Дир предлагал сделать экспертизу, чтобы платить алименты. Но она отказалась. Что я могу, не силой же её заставлять соглашаться.
— Бог ты мой, — ошарашенно пробормотала Алби, опустив глаза на экран, чтобы Мэт не видел, насколько она потрясена. Меньше всего Алби могла предположить, что стратегическое соблазнение мадам Хард принесёт столь... хм... ощутимые плоды.
Мэт грустно пожал плечами. Было видно, что новость о беременности Линды его несколько... обескуражила. Алби даже стало жаль юного гения, которому придётся стать для малыша и старшим братом, и отцом. И прожить свою судьбу в зеркальном отражении, заменив ребёнку настоящего отца, который, как и Сид Кайт, предпочёл не вмешиваться в жизнь своего отпрыска.
Она написала Мэту подробную и положительную характеристику, расписалась в поручительстве и отдала парню планшет. Мэт цапнул не глядя и продолжил таращиться с бездумным видом на подлокотник дивана. Было видно, что он чувствует себя крайне неуютно.
— Как ты думаешь, ты справишься? — тихо спросила Алби. — У тебя изменится вся твоя жизнь.
— Больше некому, — буркнул Мэт, — я несу ответственность за свою семью, сколько бы там ни было человек. Я тоже знаю, что такое чувство долга, госпожа Мирр-Гарт, хоть присяги и не приносил. И рассчитывать моей маме не на кого, кроме меня. Для господина Дира это было всего лишь частью операции.
— Да, — вздохнула Алби и вдруг, поддавшись внезапному порыву, погладила Мэта по непослушным рыжим волосам, — теперь ты настоящий глава семьи. Ну что ж, моя подпись у тебя есть. Хочешь, я свяжусь с ректором, чтобы тебе не чинили препон в Институте?
— Нет, спасибо, — вздохнул Мэт, — с кафедрой и ректором я уж как-то сам. Спасибо вам большое. Надеюсь, "Гипнос" скоро заработает как раньше.
— Ох, пора бы, — через силу улыбнулась Алби, — ну давай, тебе ещё в секретариат за печатью и заверяющей подписью от Гельта Орса. Береги себя, Мэт.
Молодой человек кивнул, попрощался и вышел, тихонько притворив за собой дверь. Первый шаг на пути к настоящему возвращению в родной дом он сделал.
* * *
Маттис Ридс вышел из медблока и ослабил галстук. Трёхчасовая беседа с хрупкой девушкой в предыстеричном состоянии его неожиданно вымотала. У Саи Стайн в голове была такая гремучая смесь переживаний, что вычленить первопричину оказалось делом не из лёгких. Ридс подошёл к кофейному автомату и купил стаканчик горькой сублимированной дряни, но она хотя бы прочищала мозг. Он признавался себе, что только настоятельная просьба бывшего сокурсника из определённых структур заставила его взяться за лечение жены командира; сам бы он ни в жизнь не переступил бы порога этого здания. И дело даже не в деньгах, уж чего-чего, а об оплате Дор Стайн велел ему не беспокоиться. Но атмосфера внешней безукоризненности и дисциплины, за ширмой которых кипели самые низменные и порочные страсти, почти физически заставляла Маттиса Ридса ёжиться и незаметно зыркать по сторонам. Ему ужасно не хватало своего кабинета в престижной клинике, с мебелью пастельных тонов и неброскими пейзажами на стенах, обладающих удивительным эффектом релаксации. Здесь же терапию приходилось проводить в палате, девушка не могла даже сесть самостоятельно, не скривившись от боли в раздробленной груди. Но её психическое состояние было на порядок хуже физического, Дор был прав, она балансировала на тонкой грани между бесконечным анализом собственных переживаний и натуральным психозом. Ридсу понадобился весь его опыт, чтобы нащупать в ворохе обрывочных фраз, перемежающихся слезами, ту самую, единственную песчинку, давшую начало камнепаду. Но он это сделал, хоть с него и сошло семь потов. О своём бывшем сокурснике Маттис Ридс старался не думать. Главное, девушка признала: ей доставляет невыносимые страдания мысль, что заместитель капитана показал себя с неожиданной стороны, и ей приходится принимать тот факт, что в Альде Дире есть что-то хорошее. И теперь лечение Саи Стайн должно было войти в привычное доктору русло. Он сообщил сутулому медбрату, какие именно нормотимики следует давать пациентке, и предупредил, что вернётся завтра в это же время для следующего сеанса.
— Как ваши дела? — Ридс вздрогнул, настолько бесшумно подкрался к нему капитан. Выглядел он измочаленным, под глазами круги, взгляд усталый и потухший. Маттис искренне понадеялся, что эти переживания не связаны с Саей Стайн. В конце концов, она в надёжных руках.
— Наметился прогресс, — Маттис отпил ещё кофе, — хотя, не скрою, состояние вашей супруги вызывало у меня серьёзные опасения. Я бы рекомендовал вам пока воздержаться от визитов в медблок. Ваше появление, равно как и вашего заместителя, пока что может спровоцировать срыв. Девушка на распутье, и не надо подталкивать её в ненужную сторону. Я думаю, через пару месяцев я полностью купирую все патологические симптомы.
— Пара месяцев... — вздохнул Дор. — хотя... Она жила с этим несколько лет. Думаю, пара месяцев это не так уж и долго. Особенно если речь идёт о её душевном здоровье.
— Я рад, что мы с вами говорим на одном языке. Я предупредил санитара, что завтра снова навещу мадам Стайн для следующего сеанса. Ох... а вы не подскажете, где здесь выход? Я что-то заблудился.
— Туда, — махнул рукой капитан, — по красным стрелкам, а потом будет лифт. Скажите... доктор Ридс...
— Да? — психотерапевт обернулся.
— У меня есть шанс вернуть жену? Или...
— Я верну вам Саю такой, какой вы её помните и любите. Это мой профессиональный долг. Ваша жена избавится от призраков прошлого. Процесс небыстрый, но в таких вещах спешка ни к чему. Был рад повидаться с вами.
— До завтра, — кивнул Дор, ощутив пусть небольшое, но облегчение, — если что, я всегда на связи.
Ридс улыбнулся краешками губ и заспешил по коридору, ища глазами красные стрелки.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/07/31/1834