-1-
Егор с трудом открыл глаза. Взгляд выхватил кресло, часть стола с монитором компьютера, книги, стоящие на полке.
"Дома. - подумал он, - Уже хорошо. Ну, что, будем вспоминать, что было вчера? Дадим совести почистить Авгиевы конюшни мелкой душонки пьяницы и бабника? Или в очередной раз прибегнем к спасительной формуле: не помню - значит, не было? Может, просто зачеркнём вчерашний день и начнём с чистого листа? А что? Сейчас бодренько вскочу, приму прохладный душ, побреюсь, как ни в чём не бывало, прибегу на работу, всем своим видом показывая, что мир прекрасен, и жизнь, буквально, удалась. Всё равно, чему быть, того не миновать, и мои коллеги, проявив дружескую заботу, обязательно приземлят меня новостями о моих похождениях, намеренно подогрев ситуацию. И сделают это с удовольствием, можно даже не сомневаться".
Егор скосил глаза на часы. Время ещё было, можно не торопиться.
"Только не скулить, только не начать самокопание. Мало того, что настроение станет ещё хуже, так ведь и пользы от этого не будет никакой. Если начать снова, уже в который раз анализировать, как прожита жизнь, то ничего сколько-нибудь заметного всё равно найти не удастся. Закончится всё только претензиями к родителям и к самому себе. К родителям за то, что родили, за то, что заставляли жить их мозгами и смотреть на мир их глазами. А к себе за то, что безропотно принял этот образ жизни и не пытался ничего менять, будучи уверен, что родители плохого не пожелают. И, как закономерный результат, - взрослый ребёнок, безропотно плывущий по жизни и поступающий так, как требовала мама. Ребёнок, впрочем, довольно рано понял, для чего существуют водка и женщины, и сначала умело скрывал свои порочные увлечения, а потом вдруг топнул ножкой и потребовал не вмешиваться в его личную жизнь."
Егор понимал, что живёт не так, и нравилось ему далеко не всё, что он делает, но менять что-то он не хотел, считая это делом хлопотным да и не понимал он, что и как надо менять. Прожив уже почти полвека, он так и не понял, зачем каждый день встаёт, идёт на работу, что-то там делает, не уверенный в том, что это кому-то нужно, потом с надеждой, что сегодня обязательно всё изменится к лучшему, погружается в какой-то нереальный, нарисованный им самим в собственном воображении мир с водкой, знакомыми или незнакомыми женщинами и липовыми друзьями. Сколько это может продолжаться и чем кончится? Ведь должно же быть какое-то кредо, каноны, моральные принципы, что там ещё?
В голове Егора почему-то возникла фраза: "Секс, наркотики, рок-н-ролл." Да, что-то было такое среди молодёжи Запада, хотя к нему эта фраза не имела никакого отношения. Наркотики были отвергнуты ещё лет двадцать назад после пары неудачных попыток понять их, рок-н-ролл тоже не привлекал, да и секс начинал превращаться во что-то по-прежнему приятное, но уже рутинное, покрывающееся пылью, если не столетий, то месяцев.
А какое кредо исповедует он?
Водка, водка, водка? Нет, слишком много водки, столько ему не выпить.
Водка, женщины, работа? Тоже нет. Не такой уж он красавец, чтобы постоянно менять женщин да и работа его не прельщала.
Водка, случайные женщины, нелюбимая работа? Да, именно так. Получается, он убил полвека на то, чтобы жить в этом треугольнике? Незавидная участь. Вырваться можно? Наверное, но, во-первых, надо очень этого захотеть, а, во-вторых, зачем? Менять шило на мыло?
- Ладно, надо вставать, - подумал Егор и пошёл в ванную.
-2-
Стоя под струями тёплой воды он пытался придумать, как можно изменить свою жизнь. На что он способен? Допустим, если помечтать? Для Егора было совершенно ясно, что ничего хорошего из него уже не получится. Ни в одной из областей человеческой деятельности он уже ничего не добьётся. И не потому, что тупой, всё, за что он брался, у него получалось, просто он не хотел ничем заниматься. Жил по принципу: день прошёл - и слава Богу. Он сотни раз задавал себе вопрос, готов ли он умереть прямо сегодня, сейчас, держит ли его что-то на этом свете? Нет его ничего не держит. Егор приходил к мысли, что он вполне созрел для того, чтобы уйти туда, откуда ещё никто не возвращался. Но приглашения оттуда пока не поступало, а без приглашения, по собственной инициативе предстать пред Божьи очи, глупо. Уж лучше добросовестно заработать цирроз печени, не так обидно будет. Ну, а если предложат смертельно опасную работу? Так, так, так..... Помечтай, пытливый вьюнош. К чему ты готов?
Ну, например, он может стать космонавтом и отправиться, допустим, на Марс, даже без возможности возвращения. Он будет передавать оттуда ценнейшие для науки сведения, пока не погибнет геройски от нехватки воздуха или пищи.
Или его можно обучить работе разведчика и забросить в лагерь террористов для уничтожения главаря какой-нибудь группировки. Тоже неплохо.
В конце концов, на нём можно испытывать действие новой вакцины, предназначенной для борьбы со смертельным вирусом. Ну, ведь что-то можно сделать. Есть у него руки-ноги, печень-почки, кому-то где-то это может пригодиться. Такие невероятные мысли приходили в голову Егора, пока он мылся, брился, пил кофе и искал свои вещи, разбросанные вчера по квартире.
Впрочем, окончательно придя в себя, он уже не был так категоричен в выборе судьбы, и желание расстаться с почкой или примерить на себя пояс смертника начало уступать место желанию выпить бутылку пива. Он в очередной раз убедился в том, что ни на что не способен, кроме, как крутиться между ненавистной работой, водкой и женщинами не слишком тяжёлого поведения. Впрочем, его женщины не были профессионалками, они были любительницами. Любительницами уколоться и забыться. Но уколоться только вином или водкой и забыться только в приличной, как они считали, компании, куда был вхож и Егор.
-3-
Выйдя из дома, Егор, не торопясь, двинулся по улице, ещё не решив, как станет добираться до работы - на троллейбусе до метро или на электричке до Белорусского вокзала, а там на метро. Путь на троллейбусе и метро был короче, чем на электричке и метро. Но так как торопиться Егору было некуда, а прогулка на свежем воздухе способствовала улучшению общего состояния и, как следствие, настроения, он двинулся к платформе.
Город давно проснулся, люди, как муравьи, передвигались во всех направлениях, и перед каждым из них была своя цель. Егор вглядывался в их лица, пытаясь понять, куда и зачем спешит каждый из них, и нравится ли ему его жизнь.
Отличительной, и не очень симпатичной чертой характера Егора было постоянное желание вводить в заблуждение совершенно незнакомых ему людей. Он знал, что ставит человека в тупик своими нелепыми вопросами и даже самому себе не мог объяснить, зачем он это делает, но избавиться от этой идиотской привычки не мог да и не хотел, если быть честным.
Допустим, заметив симпатичную девушку, идущую ему навстречу, он, сделав серьёзное лицо, вдруг мог неожиданно спросить её:
- Барышня, великодушно прошу простить меня, на Красную площадь я правильно иду?
- Куда?
- Вы что, не местная? На Красную площадь.
Он с удовольствием наблюдал за гаммой чувств, которая отражалась на лице незнакомки. Это было и удивление, и попытка сообразить, как отсюда добраться до Красной площади, и беспомощность, и даже злость. Если жертва долго не могла ничего ответить, Егор говорил:
- Спасибо, я вижу, что Вы деревенская, сам найду.
Лет в сорок ему пришла в голову идея выяснять, как он выглядит. Остановив незнакомую женщину, он говорил:
- Извините, мадам, мне 25 лет, а все говорят, что я выгляжу старше. Из-за этого я просто боюсь подходить к женщинам. Скажите честно, сколько лет Вы мне дадите?
Подавляющее большинство наших женщин, не желая его обидеть, говорили, что выглядит он, может и не на 25 лет, но никак не больше, чем на 30 и бояться ему совершенно нечего. Тогда он предлагал им взять его в мужья и с интересом наблюдал, как женщины быстро ретировались. Интересно, что иногда его собеседницы вдруг неожиданно соглашались, и тогда уже Егор не знал, как ему быть.
Подходя к платформе, и, увидев симпатичную девушку, он неожиданно даже для самого себя вдруг сказал ей:
- Скажите, я красивый?
Она бросила на него взгляд и хотела обойти, но Егор перекрыл ей путь.
- Мне некогда играть с Вами, я опаздываю, - строго сказала девушка.
- Я понял. Не бойтесь, я не маньяк. Это метро "Счастье"? - он кивнул на платформу.
- А разве есть такое метро?
- Конечно, а Вы не знали?
- Нет. Во всяком случае, в этой стороне метро вообще нет.
- Как? А мне сказали.... А, может быть, "Надежда"? Такой станции тут тоже нет?
Девушка с интересом посмотрела на Егора, почему-то вздохнула и грустно сказала:
- Нет. Простите, я не помню ни станции "Счастье", ни станции "Надежда". Спросите кого-нибудь ещё. Но там, куда вы идёте, метро ещё не протянули. Там платформа, на которой останавливаются электрички Белорусского направления.
- Вот же люди, а? Отправили человека и сами не знают, куда. Спасибо Вам большое, девушка.
- Не за что.
Егор ещё долго смотрел вслед убегающей молодой женщине и думал:
- Ну, и чего ты добился? Может быть, теперь она будет с грустью думать о том, что в её жизни тоже нет ни счастья, ни надежды. Но почему мне так плохо? Откуда эта непонятная тревога? Разве я впервые попадаю в ситуацию, когда не могу вспомнить, что было вчера?
Не в силах победить неожиданно появившееся внутри чувство некомфорта, Егор медленно подошёл к платформе и увидел приближающуюся электричку. Она летела на огромной скорости, а это означало, что станцию электричка проскочит без остановки. Неожиданно она вдруг резко, громко и очень противно засвистела, завизжали тормоза, колёса юзом покатились по рельсам и из-под них посыпались искры.
- Что такое? Зачем это эффектное торможение?, - подумал Егор и в то же мгновение увидел стоящую на платформе женщину. Руками она обхватила голову, лицо исказила гримаса боли, рот был широко открыт, видимо, она кричала, но крик заглушался свистом электрички. Рядом с ней была детская прогулочная коляска. Похолодев от ужаса, Егор влетел на платформу и тут же увидел маленького ребёнка, который безуспешно пытался подняться на ноги между рельсами пути, по которому летела электричка. Машинист включил экстренное торможение, но расстояние было слишком мало, чтобы избежать трагедии.
Внутри у Егора что-то оборвалось, он бросился навстречу поезду, зачем-то крича изо всех сил:
- Ведь не успеть мне, не успеть!!!
Возле ребёнка они оказались почти одновременно - он и электричка. Но он на мгновение раньше. Толкнув малыша под платформу, и увидев, как он покатился под откос, успел подумать:
- Живи!!!
Мысль была короткой, поэтому и уместилась до конца в жизнь Егора. Более длинная мысль просто не имела шансов. Впрочем, как и Егор. Электричка снесла его с пути, разрывая на части тело и ставя точку в его бесконечных спорах с самим собой о смысле жизни......