Когда обезумевший от полового бездействия Пабло Пикассо безвыездно осел в Антибе, ему шел девятый десяток. Утро для него начиналось раньше, чем для других. В предрассветном полумраке он выходил на не успевшую остыть за ночь террасу к вороху перевитых друг с другом кусков дерева.
Их привозили ему местные крестьяне в обмен за стаканчик теплой граппы.
У Пикассо не было твердой идеи, что делать с этим добром.
Иногда он выбирал пару из них и вертел их в руках.
Иногда ему казалось, что они похожи на нечеловеческие конечности: локтевые, коленные или тазобедренные.
Он подносил их к стене и создавал из их проекций при помощи фонаря теневые изображения.
Иногда он брал обрезки медной проволоки и перевязывал деревянные обрубки таким образом, что получались подобия перевитых человеческих тел.
Иногда это были мужчина и женщина.
Пабло рассматривал их с разных сторон и находил в их соединении некоторые неточности. Тогда он доставал из набора "Юный столяр" необходимый инструмент и работал им над переплетенными телами.
Чаще случалось, что мужское тело было из оливкового дерева, а женское - из винограда.
Он откладывал законченную парочку до темного времени суток.
Поздним вечером Пикассо приглашал к себе парочки простых людей из соседей пропустить стаканчик -другой и посмотреть на сожжение.
Когда все усаживались полукругом около деревянной композиции, Пабло обливал ее чем-то терпким и поджигал.
Скульптура, однако, не воспламенялась, а тлела. Благодаря разнородности дерева и от этого коэффициентам расширения при нагревании, создавался эффект, будто фигуры трутся друг о друга.
Часто гостей охватывала похоть, и они любились тут же на прохладных полах.
А утром Пикассо принимался завтракать свежими дынями и арбузами, которые не резал ножом, а раскалывал на доисторическом жернове, служившем столом.
Пабло выгребал мякоть ложкой. Ел ее отдельно от семечек.
Наевшись арбуза и насмотревшись на полусферы арбузных корок, он шел малевать своих толстозадых шлюх.
Ему не хотелось тратить листы дорогой рукодельной бумаги на шлюх. Да и зачем, когда было полно плоских тарелок любых размеров. Чем хороши были шлюхи, так это тем, что обходились всего двумя цветами: черным и багровым.
Пикассо пользовался тушевыми карандашами, которые остались на вилле после побега его последней ученицы из Парижа.
Так он и работал: в одной руке -карандаш, в другой- губка для мытья посуды. Она нужна была иногда, если тело шлюхи получалось неправдоподобно откровенным.
Его шлюхи, как и арбузы, от которых они произошли, очень любили солнце и подставляли ему абсолютно немыслимые части своих тел.
Однажды кто-то из женской прислуги замер за его спиной во время творения Пикассюх и уронил метлу на каменный пол.
В другой раз друг-художник заметил, что у его шлюх не человеческая, а арбузная анатомия.
Пабло не спорил, а рисовал.
Чаще всего шлюхи спали. Из их бесконтрольно распахнутых недр струилась женско-арбузная благодать.
Багровым цветом он работал в самом конце.
Но не многие шлюхи оставались жить на тарелках. Чаще случалось, что доведя работу до конца, Пабло крошил ее молотком из набора "Юный столяр", приговаривая что-нибудь монотонное из площадной брани.
Только три шлюхи оставались нетронутыми.
И три тарелки висели на стене.
Когда Пабло не стало, никто особенно не переживал о его безвременной кончине.
Даже Палома.
Только две тетки-кураторши все время ругались да пересчитывали-переписывали, что осталось от старика Пабло.
Никто даже не заметил до самого дня похорон, что тарелки на стене террасы были пустыми. Поговаривали, что кто-то из прислуги подменил тарелки, а те, что были со шлюхами, забрали себе, как примию за работу для великого.
Примерно через пару лет на палубах трёх больших прогулочных яхт, постоянно пришвартованных в полумиле от городского антибского пляжа, появились три женщины. Все три предложили свои услуги для работы на кухне в вечернее время.
Тем же летом было замечено явление - из моря приплывают на пляж три крупные, невинно раздетые женщины. Они укладываются на мелководье на бок, образуя небольшую гавань. Народ на пляже к ним благосклонен, потому что они не занимают места на сухом песке.
Кто-то из завсегдатаев пляжа нашел, что они похожи на поздние работы Пикассо, которые бесследно исчезли. Так этих женщини назвали в народе Пикассюхами.
Бывало какая-нибудь мамаша или бабушка говорила своему чаду...иди, играйся около Пикассюх.
Местный скульптор сработал настольно-напольную статуэтку, Пикассюху, раскрашенную в фанк психоделические тона. Она и по сей день продается в одной из местных арт галерей.