***
Тоха спал, свернувшись на кресле, мы бродили по зданию аэропорта, не зная, что предпринять.
Добрый человек, комендант, посочувствовал, сказал, что эшелон укомплектован и посоветовал
ехать на поезде. От такой перспективы, мороз шел по коже, шутка ли почти две недели пути, а мы
налегке.
Одновременно с решением лететь, во что бы то ни стало этим последним эшелоном, пришла и
решимость.
Дальше события стали развиваться с быстротой кинофильма.
В туалете играли в наперстки. Я не знаю, зачем, остановился посмотреть и случайно пару раз
выиграл. Атмосфера вокруг стала накаляться. Откуда-то сбоку подтягивались темные личности в
спортивных костюмах. Тут толпа рассосалась с криком –" Шухер, менты!".
Вылет откладывался по метеоусловиям. Мы толклись рядом с коридором, где должен был
строиться эшелон.
Комендант аэропорта устроил рейд, и в углу зала ожидания быстренько образовалась куча из
неуставной "дембельской" формы одежды, фотографий и прочих атрибутов демобилизованных
военных. Мой небольшой дембельский альбом пострадал довольно сильно, но большинство
фотографий мне потом удалось подобрать и кучей запихать в сумку.
Тоха спал.
Эшелон разбрелся по территории, часть отлетающих направилась в кафе "Минутка" на площади
возле здания аэропорта. Пошел снег. Мы толклись в коридоре.
И в один момент все изменилось! Дали посадку эшелона! Все в экстренном режиме. Военные
моряки переполняли зал ожидания, и было похоже на революцию. Строили по-трое и давали
посадочные жетоны – один на троих. Мы, недолго думая вклинились в середину строя и получив
заветный жетон, бегом помчались на посадку. Минут через 15 взревели моторы, самолет покатил по
рулежной дорожке, затем побежал по взлетной полосе и поднялся в небо!
Тоха спал там внизу. Прощай Владик!
***
Служба полна неожиданностей и удивительного! Здесь постоянно надо быть наготове и держать
уши "топориком". Так, далеко за полночь, когда игра в "тыщу" надоест, а от чая и сигарет начинает
тошнить, матросы затевают почти безобидные игры. Их не много, но успех имеют оглушительный.
Некоторые из них на слуху, некоторые придумываются на ходу как вариации: "велосипед",
"балалайка", "купи ключ" и "дай подушку поспать" или как вариант "дай трусы сходить в гальюн".
Наиболее интересно, эти игры ,проходили с людьми спящими крепко и просыпающимися тяжело.
Так, когда Петрину спросили купить ключ, он начал спрашивать на сколько? В этом момент и
раздается гомерический хохот.
Но, не всегда, такие "приколы" проходили безболезненно. Особенно, когда начинали подшучивать
над офицерами.
Критический момент наступил, в тот момент, когда мы в своих шутках добрались и до старпома.
Старпом человек был крутой и за делом, как и словом в карман не лез. Хотя, у него запросто можно
было выменять увольнительную за пачку болгарских сигарет "БТ".
Перед отбоем, мы подвязали емкость с водой за трубу, проходящую под подволоком в
непосредственной близости от трапа. Хитрая система капроновых ниток, удерживала емкость в
стабильном положении. Однако если нитку отвязать или перерезать, емкость опрокидывалась, а ее содержимое выливалось непосредственно на того, кто в этот момент находился под ней.
Обеспечивающим по кораблю был в ту ночь старпом, и когда он прибыл в кубрик проверить как
"бычки отбились", Олег Шалагинов, бритвочкой перерезал нитку. Старпом вымок с головы до ног!
Мы смеялись, глуша смех в подушки, и не чуяли над собой беды. Беда пришла вместе с подъемом.
Я почувствовал, как что-то сильное, упругое и мокрое поднимает меня над коечкой и выталкивает из
кубрика.
В клубах пены и сопровождаемые отборным морским матом, матросы вылетали из кубрика, как
пробки из бутылки шампанского. Старпом с чувством глубокого удовлетворения орудовал
брандспойтом!
Вот такова была месть старпома!
Зачастую от вынужденного безделья во время ремонтных работ, зачастую от молодости и задора,
матросы не могли смириться с рутиной и текучкой, повторяющейся изо дня в день. Распорядок дня,
уже порядком набил оскомину, а ничего нового, по крайне мере ближайшие несколько месяцев не
предвиделось. Вот и придумывали бойцы, или как говаривал командир БЧ-5 Василий Васютович –
"орелики", различные игры, шутки, приколы иногда и совсем не безобидные. Достаточно вспомнить,
драку с "Чапаевым", или кражу спирта из командирской каюты. Да много чего бывало за время,
проведенное на борту Жигулей. Но, воспоминания остались только теплые и положительные, как о
большой семье, хоть и не без уродов. Да и где их нет?
***
Вторая половина 80-х, уже чувствовалась в нехватке продуктов и обмундирования. Так, во время
визита контр-адмирала Аполлонова на Жигули, по причине драки с СКР "Грозящий", матрос
Иван Ларьков, сам худой в силу своей конституции, поднял руки и скорбным голосом изрек – На
корабле второй день хлеба нету, товарищ контр-адмирал!
Основная повестка дня была сорвана, контр-адмирал пригласил всех офицеров и мичманов в кают-
компанию, и они вылетали оттуда красные как вареные раки! Потом, дошло дело и до штаба
бригады.
У меня лично с этим контр-адмиралом вышла одна история. Не помню, по какой причине, оказался я
в городе, может на почту ходил или в магазин за фотореактивами (в то время я фотографировал
много!). Помню, что иду вдоль какой-то стены, задумался…и вдруг слышу окрик с противоположной стороны улицы – Товарищ матрос, почему не отдаете честь!
Смотрю там, целый контр-адмирал! Недолго думая я прибавил ходу и был таков! И вдруг он
спускается в наш 4-й кубрик. Я просто потерял дар речи на минуту – Вот думаю, вычислил меня!
Ну, конечно Аполлонов меня не вспомнил, да и не мог бы, потому что видел меня пару минут и по
форме 4, а в кубрике то мы были в рабочем платье.
После визита проверяющего, через несколько дней пришла машина с продуктами, и выдали новое
обмундирование. Это была осень 87-го года. В эти дни у меня умерла мама, и я по телеграмме
полетел домой в Оренбург. Летел на перекладных: Владивосток – Иркутск – Новосибирск – Омск –
Уфа – Оренбург. На похороны не успел, да и не хотел на них быть. Мать в моей памяти осталась,
такой как была до службы.
***
В мотористы я попал при довольно странных обстоятельствах. Сначала, ночью, в учебном отряде, мы, призывники промаршировали в учебный корпус и нас там испытывали на предмет "запомнить морзянку и воспроизвести". Потом, кого-то отсеяли, а я вместе с Юрой Марчуком, тоже из Оренбурга парень и жил недалеко от меня, вот нас с ним зачислили в роту радистов.
Прослужил я в этой роте буквально пару недель и в один ноябрьский день, мне приказали взять из баталерки свой рундук и отправляться для прохождения дальнейшей службы в соседний учебный корпус, 8 роту мотористов.
Что стало причиной данного перевода, для меня до сих пор загадка. Сейчас, я думаю, что в те
времена, еще имел значение, что бабушка моя была раскулачена из Самарской области в
Караганду. Я родился в бывшем спецпоселении, с которого только в 70-е года сняли данный статус и как видно не совсем.
Очевидно, некоторые бдительные работники в штабе хабаровского учебного отряда, решили, что
радист с такой биографией, это находка для врага и решили от греха подальше, перевести меня в мотористы.
Неизвестно, как бы сложилась моя служба, останься я в 5 роте, но сложилось, так как сложилось. И я скорее рад, что стал мотористом и попал на Жигули. Здесь сконцентрировался весь апофеоз
кризиса власти в стране и вовсю дул ветер перемен.
Это чувствовалось во всем: в отношениях офицеров и мичманов к своим обязанностям, махровая "годовщина", отвратительное снабжение, пьянство, самоходы, полный развал материальной части и военной дисциплины. И вместе с тем, в наших душах жили мечтательность, романтика, вера в то, что все наладится.
На Жигулях, в те годы, как в зеркале отражалась вся наивность и трагедия, охватившие всю страну.
Все это усугублялось, тем, что исторически на нашу "коробку" списывали всех нарушителей с
бригады и направляли "дисбатовцев" на дослуживание. Так что и атмосфера на корабле была
соответствующая. Стихи тогда тоже сочинялись соответствующие:
С волками жить - по-волчьи выть,
Недаром говорят.
И кровь не видимую пить
Из молодых ребят.
Жестоко бить и сутки спать
Любой из них готов.
Нельзя иначе передать
Жизнь нынешних "годов".
"Годы", "Годы", срок службы ваш
Упал на наши плечи!
"Годы" - террор и саботаж
Жизнь юную калечат.
"Годы", в лицо, харкая зло,
Кладя на сердце шрам,
"Годы", забудем это зло,
Ударим по рукам!
Мне неприятно сознавать,
Что стану я "годком"
И все вопросы разрешать
Придётся кулаком.
Но, не смотря на кулаки,
Скажу в лицо "годам":
"Годы", вы всё же дураки
Не по своим годам!
Мы перед вами не в долгу.
Нам после вас служить,
Чтоб вам на мирном берегу
Спокойно было жить!"
Юра Марчук, проехал потом всю страну два раза. Из Владивостока в Николаев и обратно. В
Николаеве, "заграничников" погрузили на БДК "Иван Рогов" и отправили Южным путем в Эфиопию.
Он то, кстати, выучился на радиста. Когда отправляли, замполиты такие басни заливали, что
заслушаешься. Шли они вроде как бы под прикрытием, по гражданской форме одежды и
представляли собой скрытый резерв командования, на случай если в Эфиопии вспыхнет
буржуазная заварушка.
На самом деле, "особый резерв командования" поставили в доке чистить в три смены трюма
кораблей стоящих на ремонте. Через месяц, Марчука укусила муха цеце, и он заболел жестоко и
надолго.
С обратным рейсом его привезли назад во Владик и прикомандировали в штаб бригады
рассыльным. Там мы с ним виделись частенько. Он приходил с пакетом на Жигули и заходил ко мне в кубрик покурить.
Юрок все удивлялся и никак не мог привыкнуть, что мы спокойно курили в кубрике
или тамбуре, зачастую вместе с офицерами и мичманами.
***
Первый раз в своей жизни, я устал что называется "до полусмерти", во время выполнения боевого задания на МАКе. Такой вот, был стиль, любой выход корабля на работы, называется боевым заданием, ну кроме боевого дежурства. Боевое дежурство, это реальная служба вблизи китайской границы. Там мы в основном бороздили Амур на предмет распугивания китайских браконьеров. Они на своих джонках постоянно маячили на горизонте.
Помню, был случай, когда на учебной постановке мин, набросали им этого добра целые сети.
Суматоха в браконьерском лагере была нешуточная!
Вообще на МАКах, в порядке вещей были постоянные учебные стрельбы, боевые задания и
дежурства. Когда стрельбы происходили ночью, выглядело все очень эффектно!
Корабль присаживался в воду после каждого залпа. Стреляли танковые пушки главным калибром.
Резали пространство счетверенные "Утесы" и шестиствольный "30-мм АК-630". Звучно рубили
воздух корабельные гранатометы и, оставляя гудящий след, уходили ракеты НУРС "Снег" со
сдвоенной рамы.
Это надо было видеть!
Мы, молодежь, перед этим в артиллерийском погребе набивали ленты для "Утесов". В ленте было
примерно 90 выстрелов, которые он выплевывал с невероятной быстротой. Огненный смерч от
работы 30-мм АК-630, словами описать практически невозможно. Огненный штопор, вот на что это было похоже!
Как все речные суда "МАК" имел бескилевую конструкцию корпуса, другими словами был
плоскодонным. От этого скулы казались широкими, и во всем облике корабля было, что-то
монгольское.
Благодаря плоскодонному корпусу, можно было подходить очень близко к берегу и бросать
деревянные сходни.
Так вот, устал я до полусмерти на очередном боевом задании. В виду острова Медвежий стоял БДК
битком набитый боезапасом, цинками с пулеметными снарядами. Нашей задачей было разгрузить
примерно 100 тонн цинков в ускоренном темпе. Один матрос залазил на верхушку этой горы и
скидывал вниз ящики с цинками. Мы хватали по два ящика в руки и бегом по мосткам тащили их в стоящий на берегу грузовик.
Может быть для конспирации, а может по другим причинам, но Медвежьих островов на Амуре
пропасть.
Когда кузов наполнялся, матросы запрыгивали сверху и ехали в подземное хранилище. Там все
повторялось в обратном порядке, только ящики надо было еще растаскивать по маркировке на
разные сектора. Работали мы практически целые сутки, а на утро всех скрючило, и мы стояли на
палубе как небольшая диковинная роща необычных деревьев, согнутых природой в самом
замысловатом виде.
Тогда я написал стихотворение, в котором были такие слова:
Каждый мускул болел в своем мышечном горе…
Да, чуть не забыл, добираться до этого острова нам приходилось на шлюпках. Поэтому, устав как
собака на погрузке боезапаса, надо было еще помахать веслами, что бы добраться до своего
корабля и даже не заходя на камбуз свалиться на коечку.
Утро наступило практически мгновенно. 2 дня мы выполняли это боевое задание.