ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ДОСТУПЕН ТЕПЕРЬ НА ПРИЗРАЧНЫХ МИРАХ! ВНИЗУ, В ССЫЛКАХ АВТОРА.
Часть 1
Римская империя
Глава 1
Должность
1 век нашей эры. 65 год. Помпей.
Время истощает силу всякой тирании.
Марк Порций Катон (младший).
Римская империя раскинулась по всему Средиземноморью. Вся власть сосредотачивалась в Риме, захваченные земли назывались провинциями. Все ещё сильно влияние мифов и легенд о героях. Все ещё стоят храмы богов и богинь. Но скоро все изменится. Появится новая сила, способная изменить мировосприятие римлян.
Александр возлежит на парчовых подушках. Вокруг суетятся рабы. Его вилла приносит немалый доход, и он может себе позволить шелка Востока и покупку новых рабов – для работы на полях, естественно.
Солнце находится в зените и слепит глаза. Александр недовольно морщится. Сегодня он собирался посетить магистрат и сенат, куда его пригласил влиятельный человек в Помпеях. Возможно, он станет одним из них. Дуумвиром то есть. Получит больше влияния, больше роскоши. А завтра можно заглянуть и в лупанарий.
Он всего добился сам. Прослужив у декуриона пятнадцать лет, он получил отпущение. Сколотил состояние на торговле. Его караваны отправляются в разные уголки Римской империи.
Здесь, в Помпеях, он отдыхает. Наслаждается видами. А вилла на время становится домом. Хотя его дом в Риме. В этом душном Риме, где уже строят первые христианские церкви. Но ему до религии нет дела – он также верен своим богам и испытывает жуткую неприязнь к бывшим сектантам.
Александр делает знак рабам, и его облачают в одежды. Перед магистратами города он намерен предстать в полном великолепии. А перед этим стоит зайти в храм Аполлона и помолиться. На удачу.
Ему хватило хлопотать по хозяйству в Помпеи несколько лет, проверять правильность мер и весов, следить за чистотой улиц. Путь эдила он уже прошел, а сейчас предстояло стать дуумвиром, то есть составлять списки граждан, проверять состав городского совета и вычеркивать умерших. Конечно, это лучше, чем проходить эдилетет и постоянно показывать свои высокие моральные принципы городу. Увы, ему бы не понравилось ждать пять лет, чтобы получить должность квинкеннала[1]. Несомненно, терпеливые в Помпеях находились. А ему уже надоело ждать.
И почему в городской магистрат так сложно пробиться? Ах, да. Как же он запамятовал! Для начала нужно было подарить городу какую-либо постройку, устроить пир для декурионов и магистратов.
Сколько он уже вложил в Помпеи! Его лучшие термы стоят тут и там на улицах. Он тратил собственное богатство на город, но пока получал лишь хитрые взгляды декурионов и снисходительные – от магистратов.
Интересно, что сейчас увидит на небе авгур [2]? Стать ему дуумвиром сегодня или нет?
Аполлон, помоги мне! Помоги получить желаемую должность и достичь весомого положения в обществе.
Храм встретил Александра прохладой. Как странно – многие городские дома и улицы пострадали во время землетрясения три года назад, а он – выстоял. Видимо, Аполлон бережет свое святилище. А как величественны статуи Венеры, Гермафродита, Гермеса. Как сияет бронзовый Аполлон в лучах солнца!
Будь его воля, он бы так и остался стоять коленопреклонённым перед своим богом. Но нужно спешить. Собирается магистрат Помпеи. Ему нельзя пропускать столь важное событие. Событие, после которого все изменится.
Да помогут мне боги!
Сенат уже был собран в полном составе. Каждый сенатор шептался с соседом, пока он объявлял себя, представлялся народу Помпеи и начинал зачитывать свою речь, написанную мудрым оратором.
Казалось, что время остановилось. Так внимательно слушали его сенаторы, а речь Александра лилась рекой. Победа была ближе, чем он думал.
Сенаторы сделали свой выбор, совещаясь невообразимо долго.
— Александр Тиберий Контадино, Сенат города Помпеи объявляется вас дуумвиром на 66 год. Исполняйте свои обязанности в соответствии с моралью и в услужение великим Помпеям!
Год почти подходил к концу. Боги проявили свое благословение. Тяжелый груз, наконец, упал с плеч. Он может и потерпеть немного. Пусть пока его соперник Терций Тертулиан Бассо радуется своему триумфу. Он сделает все, чтобы стать квинквенналом.
День промелькнул незаметно. В театре давали представление, и Александр наслаждался своей победой. Актеры исполняли «Илиаду». Какая услада для глаз после треволнений и амбиции за должность!
[1] Дуумвиры, избиравшиеся каждый пятый год, назывались «квинквенналами» («пятогодниками»). Чтобы быть выбранными в дуумвиры, надо было сначала пройти младшую магистратуру (эдилитет), но стать квинквенналом можно было и человеку, не бывшему раньше дуумвиром.
[2] Авгур - коллегия из трех авгуров вела наблюдения за небом, которым придавалось большое значение в римской государственной практике при принятии решений политического, религиозного и военного характера.
Глава 2
Лупанарий
Он знал куда идет. На камнях мостовой вились стрелки в виде фаллического символа. Лупанарий уже близко. Поворот, ещё один поворот. И он стоит у низкой неприметной двери двухэтажного здания.
Капюшон скрывал его лицо, и он не боялся того, что кто-то из знакомых его узнает. Темнота уже вступила в свои права.
Войдя в здание, он уже привычно претерпел надевание головного убора. Сuculus nocturnus [3] он ненавидел больше всего. Так и не поцелуешься. Хотя он сюда пришел не за поцелуями, конечно. Приглянулась ему здесь одна волчица.
Его отвели в крохотную комнату на верхнем этаже. Там на ложе его уже ждала. Она. Лупанария. Фонарь тускло горел, но, несомненно, это та же самая жрица любви, что удовлетворила его в прошлый раз.
Лупанария и в этот раз церемониться не стала. Сбросила с него одежду ловкими пальцами, подвела к ложу, открывая свой цветок. Он сразу возбудился. Хотелось скорее попасть в неё, стать единым целым. Но в этот раз он не намерен торопиться, и хочет продлить удовольствие.
Его пальцы бродят по её телу, трогая ореол грудей, скользя по шее, касаясь мочки уха. Лупанария довольно стонет. А он улыбается сквозь свою неудобную маску.
Он возбужден до предела. Ещё чуть-чуть и Александр сам изольется быстрее, чем лупанария начнет действовать. Однако она вдруг отклоняет его руку и начинает методично ласкать его затвердевшее достоинство. Вздох удовольствия непроизвольно срывается с его губ.
Ласки становятся быстрее, требовательнее. Женская рука скользит вверх-вниз. Он чувствует, как она старается отработать свои монеты. Но мысли испаряются из головы, сосредотачиваясь на ощущениях.
Александр рычит и изливается в её руку. В комнате стоит тишина и слышно как они оба тяжело дышат. Мужчина бросает ей десяток спринтий [4] на ложе и собирается покинуть лупанарию, но та обнимает его со спины.
Почему он не пытается освободиться из-за нежеланных объятий? Почему он стоит как истукан вместо того, чтобы скорее спешить к друзьям в терму? Почему, наконец, он не накинет свои одежды и не покинет смрадную комнатушку?
Ответов Александр и сам не знает. Он размыкает руки лупанарии на себе и берет одежду. Видит, как растеряна девушка, но неумолимо продолжается одеваться. Не хватало ещё привязаться к какой-то из волчиц.
Всхлип останавливает его на пороге. Ему не хочется оборачиваться, но он все же непроизвольно это делает. Голая лупанария обнимает себя руками, будто стараясь защититься от несправедливого к ней мира. Красный пояс валяется где-то в углу. И почему он раньше не задумывался, что лупанариями становятся не по своей воле?
Нет, она не хотела становиться волчицей[5]. Она воспитывалась в семье. А потом однажды познакомилась с богатым красавцем. Вдохновленная любовью, подарила ему свою девственность.
Красавец же, наигравшись, продал её в лупанарий. И здесь она влачила свое жалкое существование от заката до заката.
Камилла все же почувствовала на своих щеках слезы. Красавец продолжал приходить к ней, платя непомерные суммы и оставляя её опустошенной после ночи, проведенной с ним. Но у неё появился лучик надежды – новый посетитель, который уже во второй раз приходил к ней.
Да, обняла его она опрометчиво. Однако он для неё был единственной опорой среди бушующего моря.
Она и не подозревала, какие струны души затронула у величественного мужчины, привыкшего к роскоши и шелкам.
Мысли Александра витали далеко от разговоров друзей в терме. Он возвращался к хрупкой девушке, что оставил в лупанарии. Он даже имени её не знал!
Как давно он не испытывал этого чувства – желания защитить от всего, дать опору, дать выбраться из грязи.
Жена Александра умерла десять лет назад при родах вместе с младенцем. И с тех пор он замкнулся в своей печали. Сначала до упаду напивался вином, затем стал посещать лупанарии. Их он в Риме перепробовал все.
Устав от жизни столицы, он перебрался на свою виллу в Помпеи и снова принялся за старое. Кутил с друзьями, разбрасывался серебряными сестерциями и ночью крался как вор к волчицам, чтобы насладиться телесными ласками.
[3] Специальный остроконечный головной убор, называемый cuculus nocturnus, скрывал лицо благородного клиента борделя.
[4] Спинтрии (лат. spintria), также известные как бордельные марки, — монетовидные жетоны, использовавшиеся в Древнем Риме как средство внутреннего расчёта в лупанариях. Большинство спинтрий отчеканены из бронзы и несут эротический сюжет. Как правило, это изображение людей в различных позах в момент полового акта, обнажённого мужчины, крылатого фаллоса, совокупляющихся животных. Самым распространённым сюжетом является половой акт мужчины и женщины. Наиболее вероятной датой выпуска спинтрий считается I и II века нашей эры.
[5] Lupa – волчица. Так в Риме называли проституток.
дарить. Мужчина хватает её за запястья и хорошенько встряхивает.
— Ты здесь не за этим, — говорит он, — отправляйся спать. Немедленно! Тебя проводят.
Девушка, понурив голову, вышла следом за рабом. Он же провел рукой по лицу, успокаиваясь.
Боги, что же с ней сделали, если она так рьяно готова выражать свою благодарность занятием любовью и ласками?! Амур, помоги понять мне несчастное дитя!
Александр переходит в трапезную, где должен встречать своих гостей. Сегодня его ждет великий пир и можно хоть ненадолго забыть о волчице, которая украла сердце, забывшее о любви. Вино польется рекой, и больше не будет довлеть над ним Амур со своими поручениями.
[6] Палла - плащ, который носили римлянки. Палла была похожа на греческий гиматий, драпировалась различными способами, с напуском у пояса, а верхним краем иногда покрывали голову. К слову, в отличие от гречанок римлянки на улицы городов вполне могли выходить с непокрытой головой. Плащ палла скреплялся на плечах застежками, которые назывались аграфы.