«Для предупреждения самопроизвольного движения поставленного на стоянку (остановку) транспортного средства необходимо обязательно включить стояночный тормоз…» (комментарий к п.12.8 «Правил дорожного движения»)
Вы хоть раз стояли на корме атомного ледокола и смотрели на канал, оставляемый этой сильной машиной в арктическом льду? Нет? Удивительное зрелище!
Помню, впервые я испытал восторг от увиденного в середине 80-х годов, когда попал на атомоход «Ленин». Тот самый «Ленин», который был известен любому советскому школьнику по картинкам в «Букваре», а потом и по учебнику физики. В память врезались слова учителя, что арктические льды не являются для него препятствием. Он способен преодолевать их всегда и легко. Запомнилось и то, что первому атомоходу не нужно регулярно пополнять запасы топлива. На пять лет ему хватает буквально «спичечного коробка» ядерного горючего.
Ну, коробок, не коробок, а заправляться атомоходу и вправду надо один раз в несколько лет. Что касается льдов, то, конечно, ограничения по их толщине все-таки существуют. Но главное не в этом. В Арктике кратчайшим расстоянием между двумя точками является не прямая, а линия с наименьшим количеством льда.
Вообще ледокольщики не любят «лазать» среди тяжелых льдов. Причин тому много. Вот только основные. Во-первых, сильные вибрация и шум. Во-вторых, износ оборудования. В-третьих, в таких льдах резко падает скорость и возрастает расход топлива. Да, да, расход ядерного топлива возрастает, когда реакторы работают на полную мощность. В-четвертых, ледокольщики помнят, что вслед за «богатырем» идут грузовые теплоходы. Они хоть и усиленного ледового класса, но корпуса их не так прочны, как корпус атомохода. Есть и другие причины… Оттого «ледобои» и выискивают в арктических льдах трещинки, разводья, полыньи и участки с тонким льдом. Для этих целей, кроме хорошей морской практики судоводителей, есть вертолет и специалист по льдам – гидролог.
И все-таки время от времени ледоколы попадают в зону тяжелых льдов. И тогда начинается… Для моряков нет ничего изнурительнее, чем пробивать канал в таких льдах. Представьте, уткнувшись в тяжелый лед, атомоход отходит назад, разгоняется и ударом пробивает себе дорогу. Обычно так удается пройти расстояние, равное длине двух-трех корпусов ледокола, а то и меньше… Потом все снова. Официально это называется работать ударами. На сленге – «быть колуном».
Не желая прогневить моряков ледокольного флота, все же признаюсь, что мне очень нравится, когда ледокол сталкивается с тяжелой обстановкой. Именно в это время я бегу на корму и смотрю, как из-под корпуса судна выворачиваются огромные бело-бирюзовые глыбы. Они невероятно красивы. Помните цвет воды южных морей? Так вот, в Северном Ледовитом океане она такая же. Только сверху заморожена и засыпана снегом, а снизу, в подводной части, лед бирюзовый.
На корме «Ленина» в том первом своем рейсе я стоял больше часа и любовался природной красотой Арктики. А еще меня, двадцатипятилетнего, распирало от удовольствия побыть в шкуре «настоящего» полярного моряка и осознания того, что я на борту первого в мире ледокола с ядерной энергетической установкой. Того самого, что в «Букваре» и «Физике». Кто-то скажет, что это мальчишество. Очень возможно. Но эту восторженность я не утратил до сего дня. И рад тому. Нравилось мне смотреть на лед и в том рейсе, о котором я хочу рассказать сейчас. Точнее, об одном курьезе…
Около двух суток атомоход «колотился» в тяжелейших льдах. Мы шли на Северный полюс. Родина поручила морякам в очередной раз достигнуть вершины планеты и рапортовать миру, что вновь советский атомоход достиг… Ну, и так далее. Для чего это было сделано? Незадолго до этого Генеральный Секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев объявил, что Советский Союз готов предоставить трассу Северного морского пути и свой атомный ледокольный флот для проводки судов из Европы в Азию и обратно. Этот путь, действительно, много короче, нежели через Суэцкий канал и Индийский океан. Правда, далеко не все страны тогда имели суда, способные идти за атомоходом. Но мы были готовы… зарабатывать на таких рейсах огромные деньги. И несколько арктических проводок были осуществлены, хотя регулярными подобные рейсы все же не стали.
Тогда мы должны были доказать миру, что «наши атомоходы самые атомоходные атомоходы в мире». В высокоширотный рейс был отправлен советский ядерный богатырь. На его борту были специалисты, туристы и журналисты… Перед выходом в море нам всем подробно рассказали о судне и его особенностях. Кратко поведали и о специфической морской терминологии, ввели журналистов в курс дела, справедливо полагая, что дилетантов в наших рядах нет.
Еще несколько лет назад в такой поход отправили бы репортера, специализирующегося на темах Арктики и флота. А тогда, в эпоху гласности и открытости, в рейс попали некоторые коллеги, которые, как бы это сказать деликатнее… Словом, среди нас на борту были и этакие «девочки», которые видели лед только в стаканах с коктейлем во время сидения в барах, что находятся внутри Садового кольца Москвы.
Для лучшего понимания сути дальнейших событий я должен сделать важное пояснение, из нескольких видов арктических льдов выделив один – дрейфующий. Что это такое, понять несложно. Заполните домашнюю ванну водой, бросьте в нее кусок пенопласта, и после того, как вы на него подуете, он просто начнет плыть (дрейфовать) под действием воздушного потока. Вот это и есть дрейфующий лед. А теперь поставьте на пенопласт-лед любой предмет и вновь «организуйте ветер». Далее понятно, что «лед» дрейфует вместе с предметом. И тут не надо иметь специального образования, чтобы сообразить, что относительно пенопласта (льда) предмет неподвижен, а относительно воды и «акватории» ванны подвижен. Надеюсь, что я был не очень нудным.
Двое суток капитан и штурманы буквально дневали и ночевали на ходовом мостике. Судовой вертолет сделал десятки разведывательных вылетов в поисках дороги на Северный полюс.
И вдруг все разом стихло. По судовой трансляции объявили, что мы достигли географической точки Северный полюс. В тот момент я был в рулевой рубке. Капитан устало опустился в свое кресло, прикрыл глаза рукой, попросил включить негромко радио и задремал. Человек просто устал…
Тогда-то на мостике и появилась столичная радиожурналистка.
– Ой, мы, правда, на Северном полюсе? – обратилась она к штурману.
– Правда, – ответил моряк. – Тут по всем направлениям только юг.
– А как вы это узнали? Я выходила на палубу – никаких указателей нет.
– Это серьезная недоработка, которую мы в дальнейшем обязательно устраним, – продолжил штурман, начиная понимать, с кем имеет дело.
– А скажите, – не унималась коллега, – мы сейчас бросили якорь?
– Господь с вами, девушка, – включился в разговор проснувшийся капитан. – Какой якорь? Тут глубина в несколько километров. Мы стоим в дрейфующем льду.
– Ну, а как мы стоим? Почему не движемся?
– Девушка, Вы машину водите? – продолжил помощник капитана.
– Да, – уверенно ответила барышня.
– Что Вы делаете при парковке?
– Ставлю машину на ручник…
– Вот и мы поставили атомоход на ручник…
– Понятно, – радостно взвизгнула журналистка, и ее лицо осветила улыбка.
Всем стало ясно, что она и «правда» «врубилась» в ситуацию.
Ах, эти морские приколы… Ну, кто из нас тогда знал, что уже через пять минут об этом будет знать весь мир! После ходового мостика девушка побежала в радиорубку, где радист уже все подготовил для ее выхода в прямой эфир. Как только журналистка зашла в помещение, за ней закрыли дверь на ключ, отключили телефон внутренней связи и…
Стоя у иллюминатора правого борта, мы со штурманом наблюдали за тем, как моряки под командованием боцмана устанавливали парадный трап. Говорили мы очень тихо, чтобы не мешать короткому отдыху капитана. В этот момент мы и услышали из динамика: «Несколько минут назад наш атомоход достиг Северного полюса. На его борту находится наш специальный корреспондент. Передаю ей слово…
– Добрый день. Действительно, несколько минут назад мы приплыли на Северный полюс».
При слове «приплыли» все, кто был на мостике, напряглись…
«…Якорь бросать не стали – глубоко тут. А капитан поставил атомоход на ручной тормоз…»
Дальше никто ничего уже не слышал… Капитан схватил трубку телефона, но на его звонки радист не ответил. Штурман бросился в радиорубку, но дверь была заперта. Пока вся эта чехарда продолжалась, прямое включение закончилось. Весь мир узнал, что у советских атомоходов есть ручной тормоз… Более того, они не ходят по морям, а, простите, плавают.
Первым с эти «знаковым» событием экипаж поздравил министр морского флота. Потом посыпались радиограммы от коллег, и все в один голос поздравляли с тем же. Капитан был «на седьмом небе от счастья». Причем несколько часов, пока ситуацию не спасли другие, более опытные и грамотные, журналисты. К счастью, были на борту и такие.
Виновных в случившемся искать и карать не стали. Ограничились небольшой репликой во время официального капитанского ужина. Но для себя я сделал вывод: любую информацию надо проверять и перепроверять. Особенно если речь идет о том, в чем ты еще недостаточно силен. И особенно с моряками… На флоте шутить и разыгрывать салаг любят и умеют. В этом я многократно убеждался.
Виталий ИВАНОВ
Карское море,
1989 год