16.4.5. Спасение
Пхото стукнул каблуком в дверь. Ее тот час открыли. Лешка и Бурый ухватились за половик и споро поволокли его внутрь гостиной, генерал перехватил ношу у ног, помогая Севке, только тот шагнул за порог, как Кыса захлопнула дверь, зашторив ее одним из меховых половиков.
Меховушку, на которой лежал Иоганн, потащили к дивану, куда больного, подстелив целлофан, и переложили.
— Дезактивировать! Спиртом обтереть! Переодеть!
— Э! Э-э! Что происходит? — очнулся и забунтовал Иоганнес. — Стой! Стой, кому говорю?!
— Больной, не мешайте медперсоналу! — пошутил Пхото, валясь на стул.
— Какой персонал? И нефиг спирт на кожу тратить! Пока внутрь не дадите, не подпущу! — Не на шутку разошелся стащенный с радиационного одра Иоганнес. Пхото хмыкнул, еле двигая руками после бешенного перенапряжения, вскрыл застежки защитного костюма и из внутреннего кармана кителя извлек флягу, скрутил крышку, приложился, поманил к себе Севку:
— Три глотка для профилактики! Подержи во рту! Прополощи! Раз! — сын поморщился — было крепко, горько, но… специфический букет гагарыча, травок и химии поражал особливым вкусом, ничем не напоминающим классическую микстуру. — Два!.. Три!
Пхото забрал у Севки флягу, и сам добрал два глотка.
— Э-э-э! Чё присосался! Оставь и мне полакать! — завыл, жадно глотая слюну больной.
— Целиком флягу тебе будет много, а нам после… не помешает рейганы посмывать.
Наконец вожделенный сосуд попал в руки Иоганнеса. Он глотнул и сразу сморщился:
— Що за дрянь?
— Не по вкусу? Отдай! — Иоганнеса отрицательно замотал головой, вцепившись во флягу. Пхото продолжил, увещевая. — Привыкай! На ближайшее время, а похоже и до самого гроба это станет твоим ежедневным любимым коктейлем…
Немец снова пригубил, покатал напиток по языку, погонял по небу, проглотил. Следующим глотком прополоскал рот и… присосался как грудничок к сиське.
— Э-э-э! — на этот раз взбунтовался Пхото. — Полегче, алконафт! Развезет! Под морфин микстурки Мчса добротно закидываются. А нам еще тебя сегодня весь вечер кантовать.
— Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? — оторвавшись от фляжки и зыркая абсолютно трезвыми глазами, твердым и еще трезвым голосом проговорил Иоганнес, правда, его извечный немецкий выговор куда-то сбежал, а классический москальский лексикон расширился никогда на людях им неупотребляемыми суржиком и матерком.
Уже чуть поотдышавшийся Пхото просканировал его изучающим взглядом:
— Мы нашли причину твоей болезни! Фюрер разрешил перевезти тебя на Гагаринскую для лечения.
— А-а… — протянул хозяин квартиры. — Девки мои где?
— Там! — генерал ткнул пальцем в дверь девичьей.
— Чего они там делают?
— Прячутся.
— От кого?
— От чего.
— Говори уж толком!
— Дезактивируем — поговорим!
— С какого перепугу меня дезактивировать? Вы что меня спящего где-то по зараженным закоулкам таскали?
— Отстань! Все базары после гигиенических процедур! Лис, приступай! Кыса, Бурый, дверь на прицел!
Лис с Севкой содрали с Иоганнеса одежду, аккуратно с надлежащей предосторожностью запихав ее в мешок, и начали тереть его салфетками, обрызгивая спиртом и сканируя дозиметром. Завершив дезактивацию, переодели в гагарские исподнее и подхимзушник.
В дверь квартиры постучали требовательно по-полицейски…
— Сто пудов Хельмут! — буркнул Пхото.
Кыса открыла, не выпуская оружия из рук.
— Опа! — ошарашенно застыл в дверях группенфюрер. — Макс, Отто!
Руки трех эсэсовцев легли на пистолеты, четвертый рванул вглубь станции на опорный пункт полиции.
— Ша! Ша!! Ша!!! — крикнул, не вставая со стула, Пхото. — Стоп! Чурики!
— Питер, вы чего это?.. Войну с Рейхом что ли решили развязать? — пробурчал Хельмут, оглядывая тяжело экипированных бойцов.
— С ума спрыгнул? Ты сколько меня знаешь?
— Семнадцать лет…
— Я хоть раз дал тебе повод думать, что стану в тебя стрелять?
— Нет.
— Отзови своих щенят!.. Хотя,.. Стой! Оцепление нам понадобиться, только гвардию и гестапо стоит поберечь… простых полицаев вызывай, народец тоже эвакуировать не помешает.
Дверка девичьей приоткрылась. Из нее показался Лизкин нос, ее привлекли громкие голоса.
— Лизка! По жопе дам!!! Ты где должна быть?!
— Па, не фонит же? — законючала Лизка, выбравшись в гостиную. Подошла к отцу, зыркнула на брата и жениха, краем глаза скользнула по Кысе и Бурому, не замечая, как попала в поле зрения хозяина квартиры.
— Не! Точно дам! Шомполом! Брысь на пост!
— Эри! Ты покрасилась! Зачем?! — зашипел приподнявшийся на диване Иоганнес, уставившись на Лизку.
— Иоганн, это не Эрика.
— А кто?
— Ее сестра.
— Стоп! Ваши семейные дела обождут. — Хельмут начал ры-ы-ычать, его рука с кобуры метнулась к дозиметру. — Что значит «фонит — не фонит»? Что фонит? Где фонит?
— Фонит — это значит, что наблюдается повышение уровня радиационного фона в следствии…
— Тьфу на тебя, толком говори! Что происходит?!
— Мне вот тоже интересно… — рыкнул начавший хмелеть Иоганнес.
— Там, — Пхото ткнул пальцем в дверь родительской спальни, — под кроватью лежит источник радиации, не встречавшейся мне ранее мощности.
Хельмут инстинктивно попятился, закрывая собой сыновей. Пхото хмыкнул:
— ПонЯл? Спецов вызывай! Со свинцовым ящиком, лучше с несколькими, пусть это дерьмо куда-нибудь заберут…
— Стой! Стой!! Стой!!! Так…
— Да! Это причина болезни Иоганнеса и Инги.
— Инга же здорова? — вспыхнул Иоганнес.
— Кто тебе сказал? Врач ее осматривал? Облучилась она меньше, но…
— Подожди! Подожди. Ты к радиации вернись… — засуетился Хельмут.
— Мощности закладки достаточно, чтобы убить человека в течении пары часов… Иоганнес с Ингой проспали над ним полгода…
— Кто?
— Что кто?
— Кто его туда подложил?
— Тю-ю-ю! Кто здесь шеф гестапо? Я?
— Думаешь что?
— Думаю… — Пхото потянул паузу. — Ищи кому надо… Кто рядом терся…
— Так… Так-так… — Хельмут уставился на Пхото.
— Чё ты на меня уставился? — напрягся тот.
— Это же ты мечтал дочь домой забрать…
— Дочь? Чью дочь? Кто? — взбеленился Иоганнес. — Эрику?!!
— Чушь не пори! — окрысился всерьез Пхото. — Дочь родную облучить, чтобы потом забрать и лечить без надежды на полное восстановление, рискуя убить? Сдурел!!! Что у меня попроще средствов нету? Мне они все живые, здоровые и счастливые нужны!
— Кто все? — рвал и метал Иоганнес.
— Эрика, ты и Инга. Все вместе, оптом. Зачем вас разлучать?
— Ничего не понял…
— Что тут понимать! Рыжую видишь? — повел свою игру Хельмут, ткнув пальцем в Лизку. — Это Сашкина родная дочь!
— И? — вылупился Иоганнес.
— Сходство видишь?
— Ну! Одно с Эрикой лицо… — до больного и уже опьяневшего хозяина дома стало доходить… — Ты хочешь сказать?..
— Он всех своих отпрысков затеялся собрать…
— Саш! Ты что молчишь?
— Что-что? Не собираю я их… Сами сползаться начали… C'est La Vie.
— Очень они кстати это затеяли…
— На что намекаешь, группенфюрер?
— Иоганн, ты спроси его, где их приемные родители! Лизхен, папа с мамой где?
— Репрессировали их шесть лет назад, — буркнула, ощетинившись, Лизка. — Папа тут не причем!
— А твои родители, Сева, где?
— Отца убили тогда же… А мама жива! В гости приезжала! Жива-здорова домой уехала, но вернется! — закипел Севка. — Текущего мужа бросит и приедет насовсем!
— Во-о-от!
— Хельмут, завязывай! Мне Иоганн с Ингой для дела не меньше нужны, чем Эрика для душевного покоя жены. Выздоровеют, будут спокойненько жить и работать на Гагаринскую вольницу и во Славу Рейха ради Мира во всем Метро.
Опешившая Лизка стояла, приоткрыв рот, меча взгляды на спорщиков.
— Лозунгами не сыпь!
— А ты домыслы укороти! Думай! Все сложнее. Ваших или сторонних игра! Под тебя и нового фюрера копают, мира не хотят!
— Ша! Хватит собачится! Сашка дело говорит. Его с год здесь не было, — «проснулся» Иоганнес.
— Наемников мог подослать! — не унимался Хельмут.
— Сдурел! — фыркнул Пхото.
— Не было здесь никого! — отозвался Иоганнес. — Чужих никого! Только этот… новый шнырь твоего заклятого «друга»…
Хельмут осекся, присел на стул, остывая, виновато отвел глаза. Посидел, о чем-то шепчась со старшим сыном. Встал. Подошел к Пхото:
— Ты… это… зла не держи… Башню мне снесло.
— Забыли, — буркнул генерал. — Делом заниматься собираешься?
— Каким?
— ****ь! Дерьмо радиоактивное убирать будешь или нет!
— Макс! Химзащитничков с контейнерами сюда… Мигом!
— Стой! — тормознул парня Пхото. — Костюмы самой высшей степени защиты пусть возьмут с допсредствами, дозиметры аварийные и т.п.. Жаль роботов нет… И… и контейнеры потолще да побольше.
Макс рванул выполнять приказ, выскакивая из двери чуть не снес младшего брата. Зигфрид осторожненько заглянул внутрь…
— Что топчешься на пороге? Ко мне! — приказал Хельмут. Дождался, когда сын подойдет. — Привел?
— Так точной, мой группенфюрер!
— Распредели людей. Начинайте эвакуацию гражданских.
— А? — младший сын Хельмута повел глазами на ощетинившихся стволами Кысу и Бурого.
— Нормально всё! Пустой испуг. Но дело гораздо хуже. Питер обнаружил источник болезни Иоганнеса. Еще. Распределишь людей, метнись в полицию… пусть выделят рядовых — хромых да убогих, кого не жаль — для оцепления. Наших после эвакуации убери подальше… Ибо не ***…
— Отец, все так серьезно?
— Слишком… Слишком!
Ожидание затянулось.
Женщинам разрешили прогуляться. Инга прилипла к мужу. Лизка подсела к отцу. Эрика металась между приемными родителями и вновь обретенной семьей, умудряясь еще и уделять внимание гостям…
Мужчины распечатали бутылочку выдержанного гагарыча…
Хлебнули за встречу. Закусили по-походному.
— Хельмут…
— Питер, я уже извинился…
— Я принял твои извинения, но хочу тебя окончательно в своей невиновности убедить…
— Это лишнее, но если считаешь нужным, то я готов выслушать.
— Помниться,.. ты восхищался меховой отделкой этого дома…
— Было… А милые хозяева контактов поставщика не дали… — хитро прищурившись, Хельмут испепелил хозяев взглядом.
— Что ты о ней думаешь и знаешь?
— Что-что? Эстетично, практично, гигиенично… Сколько прошло-то? Лет шестнадцать-семнадцать? А всё как новое… Не истерлось…
— И всё?
— Да! А что?
— А то, что это тот же материал, из которого наши защитные штурмовые костюмы шьются, самые тяжелые и надежные.
— Та-а-ак? Это, стало быть, твоих ручонок дело?
— Моих!
— Не прощу! — зашипел Хельмут, шутливо грозя Иоганнесу и Инге пальцем. — Саш, Саш, Саш, а мне подкинешь?..
Пхото хохотнул:
— Засылай гонцов, заодно и мальчиков твоих обошьем, а захочешь и тебе обновки справим…
— А захочу… — Хельмут, похохатывая, заиграл бровями задумчиво… — Только к чему ты этот разговор завел?
— А к тому, что я не встречал что-либо, способное пробить эту защиту, для дочки комнату страха мастерил… Надежное гнездышко…
— И?
— Что «и»?
— Смастерил?
— Вполне. Чуть с размерами просчитался… Хватило только внешние стенки обшить и спальню целиком, да на наматрасники… Но в одном месте сантиметрика не хватило… Через него и зафонило…
— Кто обнаружил?
— Есть у нас рыжие таланты… — Пхото легонько щелкнул Лизку по носу, та фыркнула. Отец притиснул ее и чмокнул. — Все жалеешь, что ее от своих мордоворотов спас?
— Этим она все счета закрыла. А жалею я только о том, что ни на одной из твоих дочек ни одного из своих сыновей не смог женить… К чему мы всё это развели?
— А к тому, что я не знал, что существует что-либо способное их пробить, но все равно сделал с двойным запасом, а вот… Но кем надо быть, чтобы рискнуть упаковку такой штуковины вскрыть? Знал ли убийца, что установлена такая защита? Выбрал вражина зарядец помощнее или сунул то, до чего смог добраться?
— М-да… А как узнать?