Стоял у нас тридцатитомник любимого с детства Диккенса. А были мы молодая семья, а годы те были голодные. И мужу нужна была зимняя куртка. И тогда - как в рассказах О`Генри - молодая жена решается продать Диккенса и эти деньги пустить мужу на куртку. Покупатель нашелся. Но она совершила роковую ошибку, и отпустила мужа одного в магазин одежды... В итоге была куплена гадкая унылая куртка защитного цвета, хуже которой трудно вообразить. И была эта (холодная к тому же) гадость много лет зримым укором и символом тоски по Диккенсу, и источником горечи и раскаяния.
Лет через двадцать мы с нашим батюшкой поехали освящать квартиру одной семье. Войдя, я сразу увидела на книжных полках того самого Диккенса... только что-то очень много томов. Шестьдесят. И хозяин квартиры сказал: "Когда мы с Леночкой поженились, выяснилось, что у нас одинаковые собрания сочинений Диккенса! Поставили их рядышком. Не знаем, кому вот отдать."
Я взвыла.
Так ко мне вернулся Диккенс.