Излюбленная традиция зальцбургской публики (именно местных завсегдатаев) встретиться накануне очередного сезона главного летнего Фестиваля имени В.А.Моцарта с администрацией и из первых уст услышать новости, подробности, заботы стартующего через три недели международного праздника искусств. Этот преднастрой — своеобразное предвкусие ожидаемых крупных премьер и событий такой беззащитной и в то же время мощнейшей человеческой способности отражать реальность языком образов в творчестве. Заглянем в закулисье 97 сезона благодаря радушному приглашению редакции газеты Salzburger Nachrichten (SN – Зальцбургские новости).
Встречу открыл шеф-редактор газеты с 2006 года Manfred Perterer (Манфред Пертерер): он напомнил, что критика существует не только ради критики (в качестве примера он вспомнил скандальные отзывы премьеры «Йедерманна» в 1947 году, назвавшие культовый спектакль Зальцбурга дешёвым кабаре), но она (критика) должна быть конструктивной. Также он представил почётного гостя встречи — архиепископа Зальцбурга Franz Lackner (Франца Лакнера), и нового директора продаж Фестиваля с 1 апреля этого года — Lukas Crepaz (Лукаса Крепаза).
Итак, на подиуме:
президент Фестиваля — Helga Rabl-Stadler (Хельга Рабль-Штадлер),
интендант Фестиваля — Markus Hinterh;user (Маркус Хинтерхойзер),
директор драматической части — Bettina Hering (Беттина Херинг) и
директор концертных программ — Florian Wiegand (Флориан Виганд).
Беседу с ними ведут представители отдела культуры SN — Hedwig Kainberger (Хедвиг Каинбергер) (ведущая австрийская журналистка, лауреат многочисленных премий, в том числе премии «Ren;-Marcic-Preis» Земли Зальцбург в 2016 году, она возглавляет отдел культуры газеты) и Karl Harb (Карл Харб) (один из редакторов отдела культуры, специализация в области музыки).
Беседу начали с темы новой постановки «Йедерманна», события, которое всегда будоражит благочестивых горожан и является предметом горячих споров о соответствии (Господи, прости нам разнообразие этих соответствий!) зальцбургских представлений вечным темам Веры и Безверия, Добра и Зла, Любви и Дружбы, Надежды и Совести, Жизни и Смерти. Поиск себя и смысла жизни не мешает зальцбуржцам обсудить достоинства и пороки главного персонажа — тем более, что каждому новому богачу-Йедерманну приходится в буквальном смысле завоёвывать публику или притягательной силой своего обаяния, или глубиной мудрости человека, познавшего тщету человеческого легкомыслия и банальности соблазнов, или отталкивающим цинизмом пошляка-манипулятора, или беспросветной тоской по истекающей жизни того, кто так и не начал жить. Многогранность этого образа вбирает в себя не только утвердившиеся канонические схемы от врат Ада и Рая, но и самые животрепещущие оттенки состояния души или бездушия сегодняшнего общества. Его узнаваемость в себе, в своём окружении, в персоналиях влиятельных лиц современности приближает актёрское мастерство к успеху. Не так легко «выйти» на своего Йедерманна, не «повторить» шаблона прошлого, быть другим «каждым» на фоне заслуг таких мастеров этой роли, как Александр Моисси, Курд Юргенс, Максимилиан Шелл, Клаус Мария Брандауер, Герт Восс, Петер Симонишек или Корнелиус Обонья. В этом году эстафету перенимает Тобиас Моретти. Стихотворный текст Хуго фон Хофманнсталя по сюжету английской религиозной мистерии 16 века до наших дней остаётся вершиной драматического мастерства для каждого актёра: попробуй удержать внимание 2.400 зрителей в течение более 3-х часов. Ведь вся пружина действия в игре одного — его магнетической харизмы, его дикции, выразительности интонаций и движений, жестов, способности втягивать в свой ритм партнёров по сцене. Вот всё это и служит для зальцбуржцев и гостей Фестиваля с 22 августа 1920 года неистощимым источником переживаний — а насколько хорош наш Йедерманн сегодня, а достойна ли его подруга-любовница, а смиренна ли мать-старушка, а страшен ли Чёрт, а смешон ли Мамона, а жутка ли Смерть, а вечен ли Бог???????
Как-никак под этот спектакль отдаётся главная площадь города — Соборная, и декорацией ему служит главный фасад Зальцбурга — Кафедрального собора, и кулисой выступает плывущая над городом средневековая крепость, и душа его бьётся в стенах древнейшего монастыря бенедиктинцев Св. Петра, а глас его накрывает всех с колоколен храмов и бастионов крепостного холма.
Всё это пронеслось в голове, чтобы понять, насколько наш архиепископ, горожане, дирекция и кураториум Фестиваля доверяют артистам и постановщикам самое ценное, что у нас всех есть помимо собственной жизни — её среду обитания, город Зальцбург.
Начали с предстоящей премьеры «Jedermann».
(Кстати, об утвердившемся русском написании: официально пошли по линии мнимого соответствия латинской графике — Йедерманн. Посмотрите непредвзято и произнесите с русской фонетикой. Споткнулись? Я — так каждый раз. А ещё можно встретить Эдерманн. Наши дифтонги (я,ё,ю,е) в начале слова передаются сочетаниями «й + а/о/у/э». (J+Э) = Е (ель, ем), то есть русское восприятие не нуждается в «ЙЭ», чтобы его произнести. А вот дальше срабатывает немецкое произношение: это отчётливое «jej», то есть Ейдерманн. Ну, да бодаться за очередную правильность передачи иностранного слова в русском бесполезно — у нас и здесь «свой путь». Оставлю себе роскошь в своих стихах называть героя верным именем).
Новому шефу драматической части — Беттине Херинг — был задан вопрос: как сегодня прошёл Ваш день?
Б.Х.: Долго работала в бюро, принимала и вызывала людей, вела переговоры по телефону, потом встречалась с технической группой, вместе с ними была на Соборной площади, ну а сейчас — здесь с вами.
(Не думаю, что у кого-то из четырёх гостей день сильно отличался — это самые стрессовые дни, счёт пошёл на убыль перед стартом, а помимо рутинной работы начались приезды участников, расселение, трансферы, графики репетиций, журналисты, VIP-персоны, … о себе подумать некогда — не удивительно, что подъехав к зданию газеты за 15 минут до начала я увидела всех пятерых из приглашённой дирекции напротив через дорогу у стойки турецкого кебаб-киоска, за которым простиралось крестьянское поле; облокотившись на столик под зонтом они стояли в прохладе опускающегося вечера, перекусывали, пили и … молчали — возможно первый раз за этот уходящий день; и в этом был такой узнаваемый зальцбургский покой — без помпы, без охраны, без ложной предвзятости: просто великие люди в минуту отдыха как все).
Б.Х.: … На Соборной площади осмотрела новую конструкцию сцены, показали освещение, видела маски. В Большом фестивальном зале почти всё продублировано на случай непогоды, нет не 100-процентное совпадение, просто два сценических решения — и для площади, и для зала. А вот наборов масок два. Огромная работа реквизитного цеха. Вообще, все работают удивительно слаженно и чётко.
(Уточним вложенные немалые средства в новое постановочное решение культовой мистерии Зальцбурга: если спектакль удастся, то быть ему и на юбилейном 100-ом сезоне летом 2020 года, ответственность велика).
Вопрос: А можно попросить Вас рассказать немного о себе? И чувствуется ли разница в работе?
Б.Х.: До этого я работала в Земельном театре в Санкт-Пёльтене. По сравнению с Зальцбургом — это другой фокус, другие задачи, другая продукция. Например, «Лулу». Для спектаклей Зальцбургского фестиваля нет постоянного ансамбля. Это одновременно ко-продукция и внутренний единичный продукт. На самом деле — это целое приключение! (заулыбались все: подготовка фестиваля всегда нескончаемое приключение во всех направлениях — и в концертной части, и в драматической, и в оперной)
Вопрос: Да, летний Фестиваль Зальцбурга — это немыслимое великолепие в богатстве программ и участников. И одновременно изящество атмосферы самого города и его окрестностей. Этот «люксус» сегодня — 12 оперных продукций. Как вы, г-н Хинтерхойзер, как новый интендант, со всем этим справляетесь?
М.Х.: Конечно, существует много клише в подходе к репертуарной политике, и это в меньшей степени вопрос денег. Но есть бюджет и его нужно интеллигентно использовать. Несмотря на все режимы экономии. Продано более 220.000 билетов. Это не пустяк — мы должны предложить людям подлинные ценности — от отелей до дрожи восприятия.
Вопрос: У нас в истории Фестиваля были разные интенданты (от «кулинарных» до больших звёзд). Что для Вас основополагающее в основе бюджетных трат?
М.Х.: Я беспрерывно об этом думаю. Мне нужны партнёры — истинные партнёры для советов. Сегодня заявлено 220 представлений. Для какой это публики? Публика на фестивале перманентна, так же как и смена мастеров-участников. Для кого я буду ставить? Где я могу набрать лучшую международную команду под ту или иную продукцию? Почему я не делаю Моцарта Лоренцо да Понте — «Свадьбу Фигаро», или «Дон Жуана», или «Так поступают все»? Почему не «Волшебную флейту» или «Похищение из сераля»? Что остаётся? Где мы будем это делать? С каким режиссёром? И вдруг озарение из эпохи Жерара Мортье, его первый год интендантства в 1992-ом — Питер Селларс, особенно после его «Франциска Ассизского» Мессиана. Он любит и знает зал «Скального манежа». И тогда же было «Милосердие Тита» со скандальными репетициями с Р.Мутти. И вот вторая звезда, которую я знаю и ценю, с которой Селларс давно сотрудничает — Теодор Курентзис. И сам сюжет этой оперы — это рефлексия политических стратегий, это политическое противостояние, и главное — ПОЩАДА, ПРОЩЕНИЕ. Что нам сегодня так важно. В Моцартовскую эпоху ситуация была похожей. Это вопрос феноменологии ВЛАСТИ. А теперь добавьте сюда «Аиду» Верди и весь остальной оперный ряд этого сезона. Это ситуация общественная, зрелости и ответственности. Вот так и складываются программы. Это то самое приключение — поиск, ЧТО представить и что СООТВЕТСТВУЕТ зальцбургской драматургии. Да и само слово «Fest + Spiele» - оба его элемента — это не инсценировка без мысли. Это шахматы, где ИГРАТЬ значит ДУМАТЬ. В этом кардинальное отличие Фестиваля Зальцбурга от, например, каких-либо «фествохен» (=фестивальных недель).
Вопрос: Сколько нужно времени, чтобы продумать этот план, эту стратегию? Три, четыре года или …?
М.Х.: Минимум три года. Было многое. Искусство такой материал, который должен реагировать на прошедшие события. 90% - это прошлое. И это давление: что прошло и как отложилось? И здесь же феномен — а как это через 3-4 года «повернётся»? То же и с режиссурой.
Вопрос к г-же Рабль-Штадлер, что она думает по поводу «зальцбургского люксуса».
Х.Р-Ш.: Поверхностно само слово уводит в фальшивость толкования. Конечно же это не вопрос денег. Люксус — работать с такими звёздами. Во время Фестиваля Зальцбург становится эпицентром особого творческого взаимодействия — то, что имел в виду Маркус Хинтерхойзер. Возьмите, например, Чичилию Бартоли: она же не только великая певица современности. Она мотиватор, глубочайший исследователь музыки, сама каждый день на сцене. И это то, что имел в виду Отто Шенк в беседе с архиепископом: бросить деньги со второго этажа так, чтобы они лежали у двери! Поэтому на Фестивале — только самое лучшее!
Вопрос: Как складывается ваш дуэт с новым интендантом, с новым шефом драмчасти? Вы пережили многих интендантов — минимум 10-12 имён. Что в них, сегодняшних, типично?
Х.Р-Ш.: Мы не будем о прошедшем. А в сегодняшних — их полное сил желание созидания, их добрая воля решить и воплотить лучшее. Например, наш «Йедерманн» - мы попробуем всё обновить. Мы ни разу ничего не имели друг против друга: я привела спонсоров и главное, чтобы идеи моих коллег смогли реализоваться.
Вопрос: Сейчас это гармонично? (имелись в виду письма в церковную администрацию по поводу прошлых постановок, костюмов и игры в мистерии)
Х.Р-Ш.: Ну вот, архиепископ же с нами ...
Вопрос: Как строится в этом сезоне концертная программа? Как прошёл Ваш день сегодня, г-н Виганд?
Ф.В.: Весь день на телефоне со всем миром. От 20% до 50% это работа над договорами. В этом сложность — логистика. Заявлено более 80 концертов — разрулить это логистически — высший пилотаж. Как долго будет длится «Йедерманн»? После него 20-25 минут на перестройку сцены. Кто, где, сколько репетиций? Иногда подключаются дирижеры — замечательный Марисс Янсонс — он просто подходит и предлагает: «Чем помочь?» Подключены все отделения, списки — кто? где? во сколько? - сложно с Монтеверди, с представлениями «Йедерманна» - инструменты перевезти из зала А в зал В. В этот раз приобретены новые клавесины.
Вопрос: В этот раз для меня это 40-ой сезон. До сих пор не было ни одного концерта, который бы заставил столкнуться с непредвиденной ситуацией. Или это не так?
Х.Р-Ш.: Кстати, о воде (немецкое выражение <ins Wasser leisten>): в 2002, вы помните, было сильное наводнение, вода затекала в город. Оркестр Нью-Йоркской филармонии в отеле, а городские мосты перекрыты. Звоню админимтрации города, а там: «А если их в Зальцах снесёт? Вы даёте гарантию?». Подумала, если архиепископ может гарантировать..., и дала гарантию!
Вопрос: Транспирация (=регулирование), с одной стороны, и инспирация (=мотивация), с другой, — сколько усилий в процентном соотношении уходит на неё?
Ф.В.: Прежде всего это два больших коллектива — оркестры Венской и Берлинской филармоний и ещё многие желанные коллективы, которые не всегда удаётся заполучить. И ещё июль-август, время, в которое нужно быстро ангажировать мастеров и звёзд. Но Венскую филармонию — нужно ещё быстрее, ещё раньше заказывать. Я много времени провожу с Маркусом (М.Хинтерхойзер 5 лет до этого возглавлял в дирекции концертные программы), мы планируем новую музыку, много слушаем записей, в том числе на youtube. Я многому у него научился, Маркус открыл для меня новых композиторов, новую музыку. Да. Около 15-20% уходит на мотивацию себя и других.
Вопрос: Youtube-посиделки?
Ф.В.: Да, и это. Как можно интегрировать новую музыку в классику? Как вписать гаст-оркестры с их программами? Венская филармония много играет из своей гастрольной программы, им мы уступаем (смеются: заслужили!), но другим — нет.
Вопрос: Имеет ли Фестиваль Зальцбурга привилегию подчёркивать свою основную тему в каждом сезоне?
М.Х.: И да, и не всегда. Это химия! Иногда мы жертвуем программными решениями. Другой вопрос — мы всегда знаем, какие возможности у нас есть. Например, Г.Соколов. Венская филармония — это другой феномен: здесь мы уверены. Но также очень важны личные контакты. Игорь Левит, пианист, которого я хорошо знаю и который исполняет 24 фуги и прелюдии Д.Шостаковича, - очень редко может так совпасть. И сама идея цикла Д.Шостаковича — знаменитый пример человека, сочинявшего в условиях тяжёлой политической ситуации. Как всё организовать? Польского происхождения американский композитор — Фредерик Ржевски и его 36 вариаций на тему чилийской революции по песне Серхио Ортеги («Венсеремос»). Плюс Л.в.Бетховен с его «Героическими вариациями». Плюс Ода Наполеону на стихи Лорда Байрона Арнольда Шёнберга. Это всё витало в воздухе, всё складывалось в единый концепт сопротивления диктатурам, в том числе музыка Шёнберга как протест гитлеровской Германии. И рождается программа (12.08.17, Большой зал Моцартеума).
Сделать программу — во многом срабатывает субъективный выбор. Но это не только твой вкус, это и то, что должно понравиться публике. Последняя симфония Д.Шостаковича (19.08.2017 в зале Дома Моцарта) с составом Мартина Грубингера, скрипкой, виолончелью и фортепиано. Или Шуберт и Шостакович — программы, которые на 50% менялись в ходе своего составления.
85 концертов только для Зальцбурга в течение 5,5 недель — невозможно всё подогнать под свои планы и желания, значит берём то, что стоит в гастрольных турне.
Самые знаменитые Фестивали проводятся в маленьких городах, а не в метрополиях. Потому что интимность взаимодействия искусства со зрителем. Это требует большей защиты, а значит идеального единства Сочинения — Интерпретации — Публики.
Вопрос: Есть три новых темы, новых аспекта у фестивальной организации. Хотелось бы поговорить о них. Итак, первый: тема безопасности. Уже были «чёрные» порталы при входе, как в аэропорту. Будет ли как в Париже? И, пожалуйста, затроньте тему «поллеров» (Poller) (ограничительных тумб при въезде в пешеходную зону Старого города).
Х.Р-Ш.: За последние 10 лет многое в этом отношении, к сожалению, изменилось. Да, мы контролируем до мелочей — рюкзак, чемодан — и просим понимания. Иногда мы сами настораживаем посетителей. Поэтому мы просим ещё раз показывать билеты для прохода внутрь, если вы выходили за пределы фестивальных зданий. Мы просим не ходить на программы с большим багажом. Вероятно, контрольно-пропускные «ворота»-рамки будут поставлены.
Мы не хотим «затенить» гостей, поэтому и была поддержана инициатива нашего бургомистра, г-на Шадена (Heinz Schaden) и последние - 21 и 22 (их общая стоимость 180.000,- евро) — тумбы (в Зальцбурге их называют «швейцарский сторож») были установлены на Хофштальгассе (Hofstallgasse) перед входом в Фестивальные залы в 2014 году. Это сделано для того, чтобы никто не мог проехать в пределы кольца мирового культурного наследия. (Заметим, что всего было роздано 3000 дистанционных управлений тем, кто имеет право на въезд в пешеходные зоны Зальцбурга, но, как это нередко случается, «избранность» могла послужить основанием для спекуляций и несколько управлений были нелегально перепроданы — по материалам газеты SN). О металлодетекторах пока речь не идёт, сверхпередёргивать не будем.
Вопрос: Вторая тема касается Венского филармонического оркестра. Как встретил Зальцбургский фестиваль, чьим важнейшим оркестром является Венский филармонический, новое избрание Даниэля Фрошауера (Daniel Froschauer) в правление оркестра?
Х.Р-Ш.: Для нас оркестр Венской филармонии любим прежде всех других! А Даниэль Фрошауер дорог нам всем и хорошо известен. Кстати сказать, у дирекции Фестиваля всегда были хорошие отношения и со всем предшествующим руководством оркестра.
М.Х.: С Венским филармоническим оркестром мы ценим друг друга годами, мы не хотим ничего ломать. Но и оркестр за многие годы изменился. Не реагировать на это — и для фестиваля не очень хорошо. Эксклюзивность — что это? Это прежде всего вопрос УРОВНЯ. Нам ценна международная платформа Фестиваля. В недавнем интервью газете «Kurier» Даниэль Фрошауер дал понять, что «...нужно было управлять кораблём в другом направлении». Было бы полезно членам оркестра обдумать свою ситуацию, ведь уже несколько лет они компенсируют ущербы невероятным количеством выходов, что видно по объёму записей дисков. Теперь членов оркестра «вводят» всюду — на круизных теплоходах, или через 2 дня после Зальцбурга в Графенегг — это не приносит пользу Зальцбургским фестивалям. Но если бы г-н Фрошауер сообщил, что он хочет говорить больше о художественных задачах, чем о дополнительных «выходах», это было бы желанным.
Вопрос: Ну и третья тема — о новом «Йедерманне». Довольно рисковано решить в апреле запускать новую продукцию. Новое постановочное решение, не просто декорационное обновление, очень громоздкое. Будет ли это хороший «Йедерманн»? Это рассматривается вами как побочный продукт или это важная составляющая часть программы?
Б.Х.: Конечно срок давит. Надо всё поменять — костюмы, сцену. Удивительно, как слажено работают цеха Фестиваля. Да, мы решили всё обновить и всё «собирается» в единый организм спектакля в крайне короткое время. Вводится 6 новых артистов. За 3 недели нужно сыграться 9 новым исполнителям ролей. Тобиас Моретти не только новый главный персонаж — это исключительной ответственности партнёр. Как он готовится! Прорабатывается весь материал, все реплики, учитываются все советы и советики — всё имеет колоссальное значение. Самое важное — это работа друг с другом.
Х.Р-Ш.: Я нашла новых спонсоров для «Йедерманна» — старые друзья, у которых мы давно не просили денег!
Вопрос: Целый ряд драматических звёзд — Klaus Maria Brandauer, Gert Voss, Peter Simonischek, Cornelius Obonya — оставили яркое «прочтение» образа «Имярека». Как это с католическими константами? Есть ли кто-то от церкви, кто уже «внедрился» в новую постановку?
Б.Х.: Было совместное заседание и обед. Обсуждалось прежде всего «Почему новое? Зачем новое?».
Х.Р-Ш.: Сделать нужно так, чтобы архиепископа не притянули к ответственности за все новшества.
Вопрос: В этом году юбилей одной из драматических сцен фестивальных программ — 25 лет Пернеринзель (Pernerinsel) в Халляйне представляет продукцию Фестиваля. Что за продукция в этом сезоне?
Б.Х.: Я прочла много аналогичных текстов. Что хочет Маркус, что отвечает его замыслам? Это как зеркало оперных постановок в этом сезоне. «Воццек» Берга отражает агрессивность «Лулу» Ведекинда. «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича соотносится с «Розой Бернд» Гауптманна. Кто и как может это передать? Интереснейшая внутренняя работа.
И о сценах. Ландестеатр — это совсем другое пространство. У нас пройдёт комедия манипуляций в Халляйне («Лулу»). А ещё Большая и Малая Студии Моцартеума (24 человека на сцене!) - («Казимир и Каролина» Хорвата) все эти сюжеты о стратегии власти. А кто проигравшие в этой борьбе? А откуда ждать помощи? Именно в этой тематике исследовался репертуар.
Вопрос: Продолжаем использовать двор Резиденции. Программа в сельской местности. Есть ли идеи подкрепить Фестиваль со стороны других мест Зальцбурга?
М.Х.: Кураториум пока не видит необходимости использовать другие места. Другой вопрос 2020 года — что будет на юбилей? Эта тема периодически возникает. Например, почему Пернеринзель не принадлежит Зальцбургу. Ведь это уже 25 лет использования и это особый формат и атмосфера. Например, двор Старой Резиденции — я люблю это пространство. А ещё я грежу Хельбрунном: пикник на поляне (аплодисменты зала) — это бесценно, но и очень дорого! Опять же погода, подъезд. Венский филармонический оркестр на поляне! Кстати, они не возражают! У Фестиваля есть особые друзья, как и у Филармоников — они следуют по городам за своими кумирами! На самом деле много, очень много вопросов. Может быть мы сделаем серию интервью.
Последний вопрос ко всем вам: в ключе остранения — какая книга, диск из прочитанных, увиденных, услышанных недавно произвели на вас впечатление? Что вдруг вызвало озарение и желание — я хочу это воплотить!
Х.Р-Ш.:
- Мемуары де Голля
- Стендаль
- Андре Жид «Яства земные»
- "Шум времени" Барнса о Шостаковиче
М.Х.:
- Джулиан Барнс «Шум времени» биографический роман о Дмитрии Шостаковиче (мастер в эпоху диктатуры). «Леди Макбет Мценского уезда» преследовалась в сталинской России. Это приводит к сопоставлению: Гитлер — Сталин = политическая власть и искусство.
- 24 прелюдии и фуги Шостаковича, написаны в 60-ые годы — здесь вся его жизнь, это и депрессия, и радость, и конфлинкт. В 2011 слушал скрипичный квартет Шостаковича в Моцартеуме.
- Джон Бёрджер «Искусство видеть».
- описание сыном, Альберто Джакометти, его отца: 2,5 минуты — 5-6 минут — можно смотреть снова и снова, как он сидел на улицах Парижа.
Б.Х.:
- «Мадам Бовари»
- Макрон
- Томас Мелле
М.Х.: Наша жизнь — реальность и возможности — мы между этими полюсами!
Ф.В.:
- 2 CD 1) искусство пения (песни Шумана)
- Йорге и Матеус Кауан — последнее CD.
Всем большое спасибо — за возможность быть с вами рядом, слушать вас, за то, что нашли для нас время! Ждём с нетерпением начала Фестиваля!
© Алла Чурлина, из редакции газеты SN, Зальцбург