Как ты думаешь- спросила Милка свою подругу Любу- До какого возраста мужчину, как самца, волнуют женщины?
- Я думаю всю жизнь, пока он жив, и может передвигаться без чужой помощи - ответила Люба.
Ответила не задумываясь и, можно было подумать, что она врач- андролог и знает всё или почти всё о сексуальной жизни этого вида самцов. Её знания и опыт общения с мужчинами среднего и пожилого возраста был настолько мал, что делать какие-то выводы о природе мужского, полового долголетия было бы с её стороны крайне неосмотрительно.
Милка любила неожиданно поставить в тупик собеседника или, как писал русский писатель Василий Шукшин, ей нравилось так, между прочим, «срезать» собеседника. И Люба эту привычку Милки хорошо знала, поэтому ответила, не задумываясь, первое, что пришло ей в голову.
- Люба, - продолжала Мила – ты же мне сама рассказывала про твой роман с Валерием Борисовичем, ученым секретарём вашего Института. Я помню, ты мне тогда говорила, что ему было за пятьдесят, а тебе после аспирантуры только 26 исполнилось.
- Ну и что? Ему сейчас шестьдесят с лишним, и мне, кажется, он ещё и теперь может "осчастливить" и молодых, и зрелых женщин, а тогда он был мужик что надо и ухаживал он за мной красиво. Особенно в командировках. Бывало, позвонит в лабораторию и заведующего попросит к телефону. А у нас с телефонной связью, как тогда, так и сейчас, в Институте дефицит был, и в лабораториях, как правило, параллельные аппараты стоят. Все дружно подслушивают и я тоже. И каждый раз я слышу одно и то же:
- Александр Фомич, хочу вас порадовать: младшего научного сотрудника Любовь Авдееву на время забрать хочу. Надо помочь ученому совету.- так начинал Валерий Борисович свои «хитроумные манёвры» вокруг моей персоны.
- А это значит, Мила, моя помощь требуется лично ему: то ли с женой поругался, то ли проблемы с "любовью" и физиологией или, что то же часто было, ему привозили новые препараты из-за границы, повышающие потенцию, и он хочет опробовать их на мне. Валерий Борисович большой труженик науки и ничего не принимал на веру. И все наши с ним дела хотел делать в рабочее время, чтобы жена ничего не заподозрила. А уж когда он вывозил меня в командировку… Я лучше, помолчу на этот случай. Мы оттягивались с ним по полной программе.
- Люба, я призабыла, ты уже замужем за Крапивиным была, когда труженик науки трудился над твоим телом?
- Да, я уже года два жила с Крапивиным.
- Тебя совесть-то не грызла, что на два фронта работаешь?
- Мила, ты что, ещё в советские времена живёшь или из себя пионерку корчишь? Даже депутаты Госдумы такие странные вопросы не задают. В наше время главное, чтобы «бабло» было, а я всегда из таких “командировок” бабки везла. Крапивину это нравилось. Да мужчины все такие. Вот твоему Лёне скажи, что тебе прибавили зарплату, он даже не спросит «за что?», а спросит «сколько?».
- Ну, мой Лёня совсем другой человек. Он всё старается в семью принести. Он же очень детей любит. У нас их двое - Васька и Лена.
- Мила, а чего это вдруг ты меня спросила насчет самцов и до каких лет их волнуют самки?
- Ты знаешь, я с тобой посоветоваться хочу, но это сугубо между нами.
- Идет- сказала Люба и посмотрела на Милу: щеки у ней были пунцовые и в глазах она увидела странный блеск.
- Ты же знаешь у нас напряжёнка с "бабками" или как ты говоришь «с баблом». Вот я и решила подработать. Одна моя подруга дала телефон вдовца, которому требуется домработница. Вдовец не пьет, не курит. Детей отправил за границу – дочка вышла замуж за испанца, живёт в Барселоне, сын в Америке, пока не женат. Уехал работать по контракту в город Детройт. В общем, старик остался один.
- Как он с тобой рассчитываться собирается?
- Ты имеешь в виду рублями или баксами?
- Да нет, я спросила, как часто ты будешь к нему ходить. Раз в неделю или раз в две недели.
- Пока договорились один раз в неделю. Две недели уже отработала, хожу к нему по воскресеньям, платит за каждый визит. Убираю двухкомнатную квартиру, готовлю ему обед на неделю и обедаю с ним ровно в пятнадцать ноль, ноль. Пунктуальный старикашка. Вот и все мои обязанности.
- Сколько лет твоему старикашке?.
- Ему через месяц будет семьдесят один. Выглядит он неплохо. Радуется, когда я прихожу.
- Откуда ты знаешь?
- Да я вижу, как он оживляется, суетится, приглашает позавтракать с ним. Потом в спальню уходит. Слышно звяканье флаконов с туалетной водой и по квартире разносится приятная свежесть: запах Fahrenheit’а или Hugo Boss’а. Я "тащусь" от этих запахов. Мне иногда кажется, что он ко мне неравнодушен.
- Твой Лёнька знает про старикашку?
- Да ты что! Узнает- убьёт! Я ему сказала, что по воскресеньям меня дирекция Института послала дежурить в опорном пункте полиции и за это мне дают бесплатный проездной билет на месяц и один лишний рабочий день в табель заносят. Он даже обрадовался и выдал:- Наконец-то наша власть хоть как-то материально помогает народу!
- Да-а-а - протянула Люба и подумала, что не сегодня - завтра старикашка начнёт приставать к подруге с непристойными предложениями, и она почти была уверена, что Милка уступит притязаниям этого «развратника». Этот вывод напрашивался сам собой. Если Милка откажет старикашке, то он тут же найдёт другую домработницу и выгонит Милку.
Всё это Люба изложила Милке.
- И что мне делать?- уставилась та на подругу своими светло голубыми глазами.
- Как что? Сначала всё хорошо обдумать, потом всё скрупулёзно взвесить и уж после всего составить план и неукоснительно его придерживаться.
После недолгого размышления они пришли к выводу: старика ни в коем случае далеко от себя отпускать не надо, старик платил хорошие деньги, жил один и не имел семьи. Мила почему-то надеялась на получение от старика за какие-то её, непонятные для Любы, сверх естественные услуги наследства, даже может быть в виде двухкомнатной квартиры. Взвесив все «за» и «против» подруги составили план. В основе плана и его претворения в жизнь лежала Милкина всепоглощающая любовь к деревянному рублю и Любкино довольно свободное отношение к любви как к соревновательному процессу между мужчиной и женщиной с непрерывным подсчетом победных баллов. Кто этих баллов больше набирал, тот и становился хозяином положения.
- Как ты думаешь, Мила, может, есть смысл познакомить меня с твоим старикашкой?
- Зачем?
- Ну, наверное, чтобы лучше узнать его дела в отношении наследства, узнать его дальнейшие жизненные планы…..
- Ты что, Люба, смеёшься, в семьдесят лет иметь жизненные планы?! Да он рад, что на своих двоих по земле передвигается и в туалет регулярно ходит, как по часам. А жизненные планы - это для него уже слишком. Как получиться, так и будет, пусть там думают.- И она показала пальцем на потолок и добавила - Пусть Всевышний решает. А что касается знакомства, то я не возражаю, давай провернём это в следующее воскресенье.
На этом и Милка и Люба заулыбались, как будто одновременно вспомнили забавный случай из их девичьих похождений и, пообещав одна другой обязательно позвонить и разбудить в воскресенье, разъехались по домам.
Ровно в одиннадцать, в воскресенье, они встретились в условленном месте, у кофе “Домашний уют”, в пяти минутах ходьбы от дома старика.
Милка, окинув подругу взглядом, произнесла
- Выглядишь превосходно!- На что Люба, зная как редко произносятся такие слова между женщинами, ответила- Ты тоже смотришься гораздо моложе своих лет.
- Спасибо,- сдержано поблагодарила за комплемент Мила- Ну, что пошли. И они двинулись в сторону дома старикашки.
Дверь им открыл высокий, сухопарый мужчина, с хорошей военной выправкой. Если бы Люба не знала, сколько ему лет, то на взгляд больше пятидесяти она бы ему не дала.
- Здравствуйте, Максим Юрьевич - заулыбалась Мила- Я сегодня с помощницей. Зовут её Люба. Большой объём работы сегодня я планирую сделать, вот и прихватила с собой подругу.
- Проходите, девочки. Я очень рад, Мила, что вы пришли с подругой. Я за неделю без женщин зверею и в квартире уютнее, когда в ней звучат женские голоса. Может, позавтракаете со мной, а уж потом начнёте уборку?
- Спасибо, мы не возражаем. Вот только переоденемся и будем готовы, - быстро согласилась Мила. По тому, как быстро девочки согласились сесть за стол, чувствовалось, что день начался у них удачно и всё идёт в соответствии с их планом.
Через несколько минут они уже сидели за вполне прилично сервированном столом. Девочки были в одинаковой рабочей форме: мини юбочка, яркая прозрачная кофточка с большим вырезом, поверх которой был одет красиво расписанный фартук с глубоким декольте. Взгляд Максим Юрьевича непрерывно блуждал от одного фартука к другому. Наконец, он оторвал взгляд от декольте и внятно произнёс
- Хочу сказать тост. Прошу поднять бокалы за выдающуюся красоту наших женщин, которую мы, мужчины, иногда не замечаем.
- Не имеете права не замечать - спокойно вставила Люба и двумя руками, поддерживая грудь, снизу слегка надавила на неё, отчего Любина грудь вздыбилась в вырезе кофточки и чётко стала видна граница между загорелой и матово белой кожей. Максим Юрьевич застыл с бокалом в руке
- Ещё немного и её грудь вывалится из декольте - подумал Максим Юрьевич, не отводя взгляда от Любиной груди. Бокал в его протянутой руке стал наклоняться в сторону, и тонкая струйка вина вылилась на скатерть.
- Я кончил - чётко по - военному произнёс Максим Юрьевич - Может кто-нибудь хочет присоединиться к моему тосту?
- Пожалуй, это сделаю я - Мила повернулась к Максиму Юрьевичу - Я хочу поблагодарить за такой тёплый и неожиданно красивый приём, который вы оказали нам, простым труженицам тряпки, веника и пылесоса. Мы со своей стороны обещаем, что любое ваше желание будет удовлетворено по самому высокому разряду, независимо от его формы и содержания.
- Похоже, что у девочек есть далеко идущие планы - подумал Максим Юрьевич и пригубил бокал с полусладким грузинским вином “Твиши”.
- Старик не так прост, как кажется - отметила про себя Люба и, приблизив свой бокал к бокалу Максима Юрьевича и, не отводя взгляда от его зеленовато-серых глаз, произнесла - Давайте выпьем за успех нашего предприятия при полнейшем здоровье всех присутствующих.
- Я только за - ответил он и их бокалы сомкнувшись издали мелодичный звон.
- Кажется, старик действительно рад нашему приходу. И Любка его потихоньку начинает к себе приручать - подумала Мила, увидев, как Максим Юрьевич впился взглядом в вырез кофточки Любы.
Этот откровенный взгляд не понравился Миле. Во-первых, он говорил о том, что Любка выглядела лучше, чем она, хотя была старше на четыре года. Во-вторых, Милу раздражала Любкина уверенность быть всегда “самой, самой”. По её рассказам, где бы она не была: в тур поездке за границей, на курорте в России или на горных лыжах в Карелии она была “самая красивая”, “самая сексапильная” и “самая обожаемая мужчинами”, если не всего побережья или пляжа, то, по крайней мере, их тур группы. Поэтому и сейчас, в истории с Максимом Юрьевичем она будет фигурировать на главных ролях, а Мила будет играть в массовке. Это давило на Милу.
- Разберёмся по ходу съёмок - пробурчала Милка и громко объявила
- Давайте выпьем за наш тройственный, нерушимый союз.
- Давайте - тут же отозвалась Люба - Но хочу добавить, мы не за союз “нерушимых республик свободных”, а за нерушимый союз между свободными мужчинами и женщинами.
- Всё - таки Любка вставила свои пять копеек - подумала Милка и добавила громко - За любовь с большой буквы!- И тут же осеклась, но было уже поздно. Любка стояла с высоко поднятым бокалом вина и громко, без пауз непрерывно повторяла
- Спасибо-спасибо-я-так-тронута.
- Какая же я дура - мелькнула у Милки, но свежая фраза уже вертелась на языке и она вслух произнесла - Только любовь спасет мир.
- Милочка - заметил Максим Юрьевич- Не любовь, а красота спасёт мир, так писал Достоевский в “Братьях Карамазовых”, да и то он там добавлял, если “красота добрая”.
- Так я и говорю, что красивая любовь, например, втроём, спасет мир. А уж, что такая любовь добрая видно невооруженным глазом. Третий всегда может отдохнуть, если он устал и ему тяжело в коллективе. - возразила Милка.
Три бокала хорошего вина, выпитые девочками, полностью разрядили атмосферу начальной скованности и некоторой напряженности. Потом Максим Юрьевич в столовой прицепил шест к люстре, которая была прикреплена к потолку стальными скобами, и Милка с Любочкой в паре и по отдельности выступали, исполняя почти профессионально стриптиз. Вероятно, они вспомнили свою молодость. За стриптизом последовали танцы. Максим Юрьевич был нарасхват. То Милка приглашала его на белый танец и кружилась с ним, в его просторной двухкомнатной квартире, то Любка молча становилась перед ним, и вся её поза говорила
- Ну вот я вся перед тобой, бери меня. И он брал: правой рукой крепко прижимал её к себе, одновременно левая рука хаотически скользила то верх, то вниз, от талии до упругих ягодиц. И Милка, в этот момент сидевшая в одиночестве и ожидающая своей очереди окунуться в круговерть танцев, ярко представляла себе, что Любка в пылу страсти и животной похоти может ему показать, когда предлагала себя.
- Нет, надо брать инициативу в свои руки - убеждала себя Милка, после завершения затянувшегося отсутствия Любы и Максима Юрьевича. Через десять минут уже было видно, что она убедила не только себя, но и Максима Юрьевича, который как-то по особенному, быстро и молодцевато с вальса перешел на лезгинку, и не успела Милка заметить, как они уже очутились в ванной комнате. Максим Юрьевич продолжал за её спиной выделывать отдельные па лезгинки. В зеркале, висевшем высоко над раковиной, она увидела, как он лихорадочно расстёгивает красивый брючный ремень, одновременно прижимаясь к её ягодицам. Она, повинуясь его рукам, приняла удобное для их двоих положение и, истома тёплая и вязкая разлилась по её телу. Через несколько минут, выходя из ванной комнаты, Мила подумала
- Старик ещё в силе - и повернувшись к нему тихо сказала - Спасибо. На что Максим Юрьевич также тихо ответил
- Это я должен сказать тебе спасибо. Ты заставила меня вспомнить мою курсантскую молодость, когда после почти недельного, безвылазного пребывания в казарме, мы уходили в увольнение. Мы страдали от переизбытка гормонов, а наши девушки “страдали” от нас, потому что мы никак не могли насытиться, нам всё было мало.
- Везло же вашим девушкам - как бы, между прочим, заметила Мила.
- Каким девушкам? - спросила Люба, выходя из кухни, где она готовила десерт из шоколадного мороженного, пока Мила и Максим Юрьевич “развлекались” в ванной комнате.
- Да это Максим Юрьевич вспомнил свою курсантскую молодость.- ответила Милка.
Потом они охлаждались прекрасным шоколадным десертом. И Люба, и Мила как-то одновременно потеряли интерес к танцам. Максим Юрьевич понял, что девушки выполнили полностью намеченный план и им пора заканчивать «уборку». Переодевшись, они не выглядели так притягательно, как в рабочей форме. Максим Юрьевич на прощание в коридорчике долго тискал и мял девочек, путая их имена, клялся в вечной любви и обещал к следующему приходу приготовить им сюрприз. Он действительно выполнил своё обещание. Только не к следующей уборке, а несколько позже: и Люба и Мила почти одновременно обнаружили две полоски на тестере беременности.
- Силён твой старикашка, с ним бдительной надо быть - при очередной встрече с Милой заметила Люба.
- Не говори, подруга, ты только один раз была, а я каждую неделю рискую. И вдруг Мила услышала от Любы слова, которые не ожидала услышать.
- Вот я, Мила, по-хорошему и завидую твоему риску.