От автора:
Когда я закончила написание повести о бабушкином детстве, мне казалось, что больше уже ничего не выйдет из-под моего пера. Я была готова смириться с тем, что оставшиеся воспоминания не смогут составить основу новой повести. Но я жестоко ошиблась. Как и всегда, я забыла ту связь, которая всегда между нами с ней существовала, и приснившийся той же ночью сон напомнил мне о ней. Наутро я почувствовала острое желание продолжать работу, потому что после этого сна я всё вспомнила. Была ли это бабушкина жизнь, или это мои воспоминания о ней, я не знаю, но то, что об этом нужно написать, я почувствовала особенно остро. Мне даже кажется (как обычно бывает только с суеверными людьми), что это она направила меня на дальнейший путь, а раз так, то нужно дать ей возможность рассказать свою историю до конца.
Щелканова М.А.
Глава 1
В то лето я окончила школу на Дальнем Востоке, в Тетюхе. Нужно было определяться со своей судьбой, поступать в вуз. В то время не было особенных сложностей с выбором: всех выпускников направляли на получение инженерных и технических специальностей (если ты, конечно, всем сердцем не хотел становиться учителем и врачом). Я же ни учить, ни лечить не хотела, поэтому вернулась в Свердловск, чтобы поступить в УПИ (Уральский Политехнический институт).
Невозможно передать того острого ощущения счастья от возвращения в родные места. Дальний Восток прекрасен, но его природа чужда нашему уральскому глазу. Всё-таки родные места не променяешь ни на какую красоту мира. Думаю, особенно это знакомо путешественникам. Те же, кто не жил вдали от дома хоть сколько-нибудь приличный срок, не смогут понять того особенного чувства, с которым возвращаешься в родные края. Всё кажется милым глазу, уютным и близким. Каждый шаг кажется особенным и приносит какое-то невероятное наслаждение. Время как будто останавливается, чтобы ты мог надышаться родным воздухом. Но постепенно ты привыкаешь к тому, что дома, и жизнь возвращается в привычное русло. Череда дней сливается в единый поток, где уже сложно бывает вырвать один день. Впрочем, я не могу пожаловаться на однообразие своей жизни: всё время у меня что-то происходило новое, всё время приходилось решать какие-то насущные проблемы.
Так я вернулась в родную Свердловскую область, но уже стала жить в её центре - Свердловске (теперь его называют Екатеринбургом). Поскольку у меня был серебряный аттестат, а он по тем временам приравнивался к серебряной медали, у меня была возможность сдать только один экзамен. Его я выдержала много лучше даже некоторых золотых медалистов из Свердловска, а ведь они учились в городе, в отличие от меня.
Свердловск мне понравился с первого взгляда. Что-то в этом городе было близкое мне, и это чувство я потом пронесла через всю жизнь. Даже много позже, в Перми, я всегда вспоминала этот город своего студенчества. Этот город отличается от Перми, хоть и находятся они совсем рядом.
Во-первых, климатом. В Свердловске никогда не бывает затяжных дождей, чаще несколько минут капельки воды покрывают асфальт, моют дорожки, и тут же выходит солнце, от чего все дождинки мгновенно испаряются, будто и не было никакого дождя. Поэтому люди часто ходят без зонтиков: проще бывает переждать коротенький дождик, чем носить всё время с собой тяжёлый зонт, а потом ещё думать, где бы его высушить. Во-вторых, людьми. Они здесь открытые, жизнерадостные, лёгкие и простые. Обязательно придут на выручку, помогут. Только отстроенный, город был прекрасен, в Свердловске хотелось жить, учиться, работать.
Но ещё больше хотелось домой, к родным. Я уже готовилась к отъезду в Тавду, как стало известно, что моим планам не суждено сбыться.
Глава 2
Поскольку мы как медалисты быстро справились с экзаменами, нас отправили на работу в колхоз. Отказаться, конечно, было нельзя, за это исключили бы. Так нам, по крайней мере, говорили. Хотя теперь я думаю, что это было невозможно, но тогда нас семнадцати - восемнадцатилетних ребят было легко запугать. Я так и не смогла съездить домой, поэтому у меня почти ничего не было: ни денег, ни вещей. Володя мне тогда выслал немного денег, какую-то одежду, за что я ему была очень благодарна. Но этого, разумеется, было недостаточно. Однако деваться было некуда, и пришлось подчиниться системе.
В колхозе мы прожили две недели. Почти целыми днями работали; по вечерам, если оставались силы, гуляли по окрестностям. И всё было бы хорошо, если бы нам давали возможность вымыться. Но вблизи от наших полей не было ни одной деревни, только через несколько километров, а пешком туда идти было бы очень долго, да и кто бы нас отпустил?
Парней быстро освободили и отправили домой, а мы и не знали, когда сможем уехать и уедем ли до начала учебного года. Не помню, кто это придумал, но мы как-то быстро организовались и все вместе съездили в соседнюю деревню, где хотя бы смогли сходить в баню. В один из свободных дней мы все вместе вышли к дороге и попросились к проезжавшему шофёру в машину. Он перевозил брёвна из одной деревни в другую и согласился взять нас. Так что мы замечательно устроились вместе с брёвнами и таким образом, можно сказать, совершили побег. Правда, вернулись тем же вечером, впрочем, деваться нам особо было некуда. Обратно нас тоже кто-то отвёз.
За этот самовольный побег нас сильно отчитали, грозились применить к нам крайние меры, но потом, к счастью, всё обошлось.
Вскоре появилась возможность и домой съездить. До начала учебного года я прожила в Тавде. Родная земля ещё никогда не казалась мне настолько чужой. Те дома, которые я знала с детства, уже не были частью моего мира. За то время, что я жила на Дальнем Востоке, вдали от дома, я изменилась, стала другим человеком. Иногда мне даже казалось, что моя прошлая жизнь мне когда-то приснилась, и я приняла её за свою реальную историю, а на самом же деле мне всегда было восемнадцать лет. Наверное, это очень странные мысли для юной девушки, но тогда я не чувствовала своей связи с домом: у меня его не было. С того момента, как я уехала от Алексея, квартира в Тетюхе перестала быть моим домом. В Тавде я жила недолго и урывками, только приезжала иногда. Какой же это дом? А общежитие… Да об этом даже говорить смешно. Я чувствовала себя лишней везде, но больше всего меня тянуло в Тавду. Нет, всё-таки с детства осталась эта формула: дом там, где мама. И я с радостью всегда навещала родных. И перед первым своим студенческим годом, и потом, сколько приезжала на каникулы.
Последние денёчки августа я разрывалась между двумя чувствами. Было страшно бросать дом и ехать в чужой город. Но при этом обострялось томящее желание поскорее переселиться в этот новый и, конечно, безумно интересный мир, чтобы постигать новое, учиться. Как и прежде, я была идеалисткой, поэтому предстоящая учёба представлялась мне чем-то наподобие авантюрного приключения. В этот новый мир я уехала в один из последних дней августа, тогда и началась новая страница моей жизни.
Глава 3
Помню свой первый день в институте. Я пришла за полтора часа до начала торжественной линейки и решила погулять по территории. Было свежее ещё летнее утро, цепляясь за крыши, над Свердловском поднималось сонное солнце, и его лучи лились на влажную от росы траву и гладкие городские улицы. С самого дня поступления я уже видела, как буду учиться в институте, как буду изо всех сил стараться, чтобы потом вырваться из нищеты, построить свою жизнь. Об этом я и думала, когда столкнулась с одной девчонкой.
По растерянному взгляду и ещё некоторым едва уловимым признакам я поняла, что она тоже только поступила в этом году. У неё было серьёзное и даже взрослое для восемнадцати лет лицо. Убранные назад волосы отливали золотом, а из-под широких бровей смотрели пронзительные карие глаза. Она была скорее некрасива, но что-то привлекло меня в этом неправильном, но открытом лице.
- Ты тоже первый курс, - заметила она.
- Да, - несколько удивлённо ответила я.
- Я тут пока никого не знаю, так что давай знакомиться. Я Вера.
- Валя.
- Очень хорошо. Скоро всё начнётся. Скажут речи, потом нас распределят на группы. Ты ведь знаешь, куда идти?
- Нет.
- Как? Неужели?
- Не знаю.
- Ладно, пойдём вместе. Пока были вступительные, я тут всё изучила. А ты, видимо, только на экзамены ходила и нисколько не интересовалась, как тут всё устроено. А ведь мы столько времени всё сдавали!
- Я только один экзамен сдавала, потом нас увезли в колхоз.
- А, так ты медалистка! – Тут Вера посмотрела на меня с неподдельным уважением. Наверное, впервые за этот разговор она внимательно оглядела меня: моё лицо, фигуру. Я очень смутилась под этим пристальным взглядом, но девушка улыбнулась и сказала:
- Хорошо, тогда пойдём со мной. Так и быть, я тебе тут всё покажу.
И мы пошли петлять по корпусам. Конечно, я тогда ничего не запомнила, а все бесконечные коридоры и переходы смешались у меня в голове, так что ничего нельзя было разобрать. Но Вера двигалась уверенно, и я доверилась ей. К началу линейки мы были в нужном месте и даже смогли пробраться в первые ряды.
Потом нужно было разделиться на факультеты и разойтись по разным аудиториям. Я ничего не поняла, но Вера уверенно потащила меня куда-то, так что я не пропала. Здесь происходило распределение на группы. На моё счастье, мы с моей новой знакомой и почти уже подругой попали в одну.
Глава 4
На учёбу нас с Верой определили в группу чёрных металлов, таких групп было три. Цветные же металлы, из которых формировали только одну группу, тогда считались «престижнее», и туда всех «своих» определи, впрочем, программа поначалу у нас была одинаковая, так что большого значения это не имело. Вообще тогда было самое главное, что мы поступили и не потеряли целый год зря.
В общежитии мы жили по пять человек в комнате. Моих соседок звали Надя, Таня, Эмма и Света. Последняя поступала уже второй раз и вела себя с нами довольно высокомерно, но вскоре она исчезла, позже мы узнали, что отчислилась, а на её место попросилась Вера, моя подруга с первого дня института. Все учились, поэтому особых неудобств мы друг другу не доставляли. С каждым месяцем крепла наша дружба. Сначала каждая была сама за себя, но постепенно мы начали объединяться и делать всё вместе. Это оказалось не только полезно для каждой из нас, но и очень весело.
Я не сразу запомнила корпуса института и могла всегда всё перепутать, поэтому подруги всё время направляли меня. Девчонки всё чаще меня называли двенадцать пополам за мою бесхарактерность и то, что я всегда всем уступала и старалась каждому угодить. Это было совершенно правильное для меня прозвище. Я была готова уступать каждому, лишь бы все были довольны и счастливы.
Учёба давалась тяжело: приходилось целыми днями или на лекциях пропадать, или в библиотеке заниматься. Помню, там были огромные чертёжные столы. Каждые каникулы я проводила дома. Стипендии едва хватало на жизнь, но я всегда старалась посылать немного денег домой, ну и, конечно, никогда не просила ни у мамы, ни у братьев.
На одежду и обувь тогда не хватало, первый год я всю зиму проходила в резиновых сапогах и осеннем пальто, но ничего, прожила. Пили мы чай «белая роза» (то есть просто кипяток) с колотым сахаром. Так и прожила почти всё время на хлебе и сахаре, поэтому по тем временам я считалась полной. Однако я была настоящая красавица, и почти все парни были в меня влюблены (кто-то явно, кто-то нет), но я была в то время неприступной: всё время и силы отдавала учёбе, но в рестораны несколько раз меня водили и платили за меня.
На каникулы всегда приезжала домой. Несмотря на то, что постоянно не хватало денег, старалась привозить подарки и, конечно, у меня всегда были деньги на обратную дорогу.
Глава 5
Поскольку целыми днями мы занимались учёбой, а на выходные многие, включая меня, ездили домой, то за первый семестр мы так ни разу и не погуляли по Свердловску. Ночью общежитие закрывалось, поэтому возвращаться всегда приходилось сразу же после библиотеки. В комнатах было тесно, но других условий заниматься у нас не было. Хорошо ещё, что зимой в комнатах было тепло.
По городу мы всё собирались погулять, но после экзаменов все так быстро разъехались по домам, что пришлось отложить эту затею. Я тоже вернулась на каникулы домой. Мама всё удивлялась, как я похудела, пока меня дома не было, а я была счастлива, что дома. Но к середине каникул мне уже снова хотелось вернуться в институт и встретиться с подругами. Удивительно, как мы сблизились с ними за полгода. И даже, несмотря на то, что мне уже дважды приходилось переезжать и терять все свои прежние дружеские связи, я скучала именно по своим институтским подругам. Все каникулы читала Джека Лондона и в тайне надеялась на какую-нибудь безумную авантюру.
Когда мы вернулись в институт после каникул, много говорили о том, что обязательно нужно всем вместе погулять по Свердловску. Зимой он казался каким-то загадочным и необычным. «Призрачный город», - сказала однажды про него наша романтичная Эмма. Она и вообще была как будто не от мира сего: постоянно витала где-то в облаках и писала убористым почерком в своей тетрадке стихи о любви и природе. Но мне даже нравилось то, как она смотрела на этот мир. Было в этом что-то завораживающее. Она никогда не читала нам своих стихов, но рассказывала много историй, и так рассказывала, что хотелось слушать и слушать её.
Однажды вечером я обнаружила у себя под подушкой записку:
"Валя, завтра, вместо лекций, мы идём в Призрачный город на весь день. Одевайся как можно теплее и спускайся в холл главного корпуса. Мы с Таней, Верой и Эммой будем там тебя ждать в 8:15 утра.
Твоя бандитка, Надя"
Получив такое послание, я, конечно, сначала не хотела никуда идти. Мало того, что мы весь день будем бродить по городу, так ещё и все лекции пропустим. Но бросить подруг значило бы предать их. Конечно, лекциями с нами поделятся однокурсники, но всё равно было как-то тревожно.
Наутро моё волнение только усилилось, но я уже не могла ничего с собой поделать, потому что загорелась этой идеей прогулять хоть раз учёбу.
Мы встретились, как и договаривались. Я, конечно, пришла самая последняя, хотя не было ещё и восьми. Девчонки, загадочные до невозможности, ни слова не говоря, двинулись к двери. Я поплелась следом. На улице, конечно, набросилась на них, почему это они всё без меня решили, и тут выяснилось, что все получили от Нади записки, так что это она за нас всё придумала. Что ж, все уже настроились на прогулку, так что мы даже не сердились на подругу.
За пределами института воздух стал как будто свободнее. Ещё было темно, поэтому мне всё казалось, будто мы гуляем глубокой ночью. Но скоро темнота рассеялась, и над городом разлился величественный рассвет. От мороза он был малиново-красным, то кровавым, то огненным. Восхищённые, мы смотрели на это небесное чудо и уже были счастливы, что оказались хотя бы на один день на свободе. Так мы и прогуляли весь день по Свердловским улочкам. Засматривались на дома, редкие машины, людей. Днём нашли недорогую столовую, а потом ещё до вечера ходили по берегам Исети и рассматривали скульптуры.
В общежитие мы вернулись почти перед самым закрытием, замёрзшие, но счастливые. Потом, правда, полночи переписывали конспекты, но это была такая мелочь по сравнению с тем, как необычно мы провели день. Эмма, конечно, что-то ещё успевала писать в своей тетрадке, но мы так и не узнали, что она там сочиняла.
А со следующего дня у нас снова потекла привычная жизнь, но мы уже стали другими. Во всяком случае, я тогда во время прогулки всё думала о своей жизни. Никогда не анализировала её, потому что не писала дневников, а тут почему-то хотелось всё понять и осмыслить. Наверное, у моих подруг были похожие мысли. Впрочем, мне никогда уже этого не узнать. Мы с того случая ни разу не говорили об этой авантюре, но у меня нет никаких сомнений в том, что для каждой из нас это было чуть ли не самым ярким событием за всю учёбу в Уральском Политехническом.
С этого же дня Надю мы называли исключительно бандиткой, как она и придумала для себя. А позже она и правда много раз оправдывала своё новое имя.
Глава 6
Один такой случай произошёл летом, перед самыми экзаменами. Мы с девчонками ни о чём не могли думать, кроме учёбы, а в головах был сплошной туман: так всегда бывает к концу года, если всё время стараться изо всех сил. Времени готовиться совершенно не хватало, и по ночам приходилось писать билеты, но мы всё время кому-то мешали. Но дело было не только в этом, несмотря на все трудности, Надю и почему-то Веру всё время тянуло на какие-нибудь идеи. Они серьёзно совещались, что бы такое сделать, чтобы конец этого года всем нам запомнился. В зачётную неделю они ходили до того загадочные, что нас просто распирало от любопытства, и перед первым экзаменом всё выяснилось.
Мы по обыкновению сидели в библиотеке за одним столом и переписывали последнее, что не успели доучить, вдруг Надя вырвала листок из своей тетрадки и что-то быстро начала писать. Потом она его сложила в несколько раз и передала. У того, кто читал, глаза сначала расширялись, потом лезли на лоб и, наконец, загорались хитрым огоньком. До меня листочек дошёл в самом конце. Вот что там было написано:
"Девчонки!
Грядут экзамены, но чтобы их сдать, недостаточно готовиться, как проклятым. Нужно совершить один обряд: в ночь перед первым экзаменом оказаться в библиотеке и, глядя в окно на луну, загадать, чтобы всё сдать.
Бандитка и Ко"
Конечно, они всё это сочинили, и не было никакого студенческого обряда. Веселее было бы загадать что-нибудь возле Кирова (точнее памятника ему), да и звучало всё это как-то по-детски. Но нам до того хотелось всем разнообразить свою жизнь каким-нибудь приключением, что мы все с радостью согласились.
План был очень прост: остаться в библиотеке до самого конца, а потом спрятаться за стеллажами в самом дальнем углу и дождаться, когда все уйдут. Это было даже забавно, когда взрослые девушки решили такой ерундой заниматься, но, наверное, в этом и был весь смысл.
Всё прошло на удивление гладко, и мы остались в темноте и в тишине в библиотеке. И вот тут вдруг стало страшно. Девчонки зачем-то наперебой стали рассказывать какие-то истории, от которых волосы на голове становились дыбом, но мы были все вместе, и это несколько приводило в чувство. А утром мы, как ни в чём не бывало, выбрались из библиотеки, которую открыл кто-то, но нас не увидел, как и нашего ухода. Впереди был первый в этом семестре экзамен.
Глава 7
За всю историю не было, наверное, ни одного студента, который бы любил экзамены. Это не только невероятно тяжёлое время, когда учить всё приходится в десять раз интенсивнее, это и, как теперь принято говорить, психологически тяжело. За время учёбы в УПИ мы выдержали, наверное, сотню таких испытаний, но каждый раз был, как впервые.
Хотя, если учиться всё время и готовиться по-хорошему, то всё можно выдержать и со всем справиться. В моей памяти все экзамены сливаются в какую-то кашу из тысячи вопросов, вытягивания билетов и бесконечных лиц тех, кто сдавал вместе со мной или тех, кто принимал экзамены.
Но некоторые истории всё-таки выделяются. Я очень хорошо помню, что несколько раз со мной происходили удивительные совпадения. Как-то перед самой дверью мы узнали, что есть счастливый билет, который даёт право рассказывать любой вопрос. И я, конечно, задумалась: а что я выберу, если вдруг мне достанется такая удача. Всё старались учить одинаково хорошо, но ведь всегда бывает, так, что одни вопросы нравятся больше, а другие – меньше. И я загадала один вопрос. Дошла моя очередь, я вытянула билет, и увидела. Нет, не счастливый билет, но гораздо лучше: задуманный мной несколько минут назад вопрос. Похожие истории случались довольно часто, от чего я прослыла ведьмой, но чащё меня всё-таки называли двенадцать пополам. Да, шестёрка.
Глава 8
Ещё четыре года пролетели так скоро, что мы и не заметили. Девчонки повзрослели, и их уже не тянуло на авантюры, да и мы стали как будто несколько серьёзнее. Был случай, когда в холле главного корпуса стоял гроб: хоронили старого-старого профессора. Это событие потрясло институт, но вскоре забылось, как забывается вообще всё на свете. Самое важное сегодня завтра уже теряет свою цену, и так во всём.
Время идёт удивительно быстро, и с каждым годом всё ускоряется, ускоряется, ускоряется. Но особенно остро начинаешь это чувствовать при учёбе в вузе. Мы не замечали, как пролетал год, другой. Казалось, ещё вчера были вступительные экзамены, а позади уже оставалось пять лет студенческой жизни и много-много мелких, но на тот момент жизненно важных событий. Мы с подружками часто вспоминали какие-то истории, связавшие нас, но ещё чаще мечтали о будущем, ведь наша жизнь «не те дни, что прошли, а те, что остались». Конечно, мы знали, что будем работать на заводах, заведём семьи, станем частью огромного часового механизма, где каждая деталь по-своему важна и необходима.
Студенческая жизнь и сама учёба казалась чем-то самым главным в жизни, но ведь это было не единственное, что с нами происходило. Где-то далеко, Ира растила моего племянника Валерку. Её вот-вот должны были распределить в Уральский, посёлок Пермской области.
Со страхом и волнением мы ждали государственных экзаменов и защиты дипломных работ. Мы ещё с несколькими ребятами писали работы с доктором наук. Ему для диссертации нужны были результаты некоторых расчётов, а мы получили по частичке этой работы и на их основе написали свои дипломы. Я изучала различные свойства разных сплавов. Мне даже на заводе выплавили металлические бруски, с которыми я проводила разные опыты и всё это фиксировала. Это было, пожалуй, самое интересное время за всё обучение в институте.
Прошли государственные экзамены, и настал день защиты. Работы были сложные и очень разные. Но самые высокие оценки получили те, у кого было что-то наглядное: огромные графики, например, начерченные на ватманах перьями. Как сейчас, вижу смелый росчерк – кривую снизу вверх, сделанную одним уверенным движением.
После защиты наступила долгожданная свобода и неожиданная пустота. Казалось, что свобода подарит счастье, а на деле оказалось, что впереди огромная самостоятельная жизнь, где придётся уже все решения принимать самостоятельно.
До красного диплома мне не хватило двух пятёрок, но в научной деятельности я себя никогда не видела, а для работы инженером у меня были качественные знания и умения, хотя очень многому ещё надо было научиться. Все мы с нетерпением ждали выдачи дипломов и возможности съездить домой на несколько дней, чтобы потом начать трудовую деятельность, которая всегда почему-то кажется гораздо интереснее учебной.
Мне до самого последнего дня не верилось, что всё заканчивается. Я ходила по корпусам института, смотрела на двери знакомых аудиторий и думала, что я сплю, а проснувшись, снова буду ходить на пары. И только стоя в тамбуре отходившего от Свердловска поезда я поняла, что всё закончилось, а моя жизнь снова меняется до неузнаваемости. От этих мыслей почему-то в горле остановился ком, но скоро и он исчез, оставив место тихому счастью.
http://www.proza.ru/2017/07/12/1116