"Тот, кто ничего не боится,
более могуществен, чем тот,
кого боятся все."
(Кодекс чести царского офицера)
Начало апреля было слегка дождливым, хотя все говорят, что это месяц дождей. Но я бы не сказал, что эта погода чем-то отличается от нашей, она практически копия нашей в это время года. Немножко сыро и только. Мы все одеты по зимнему, поэтому даже комфортно, а самое главное нет той жары, а особенно пыли.
Вчера после инструктажа, мы получили карты, пополнили боеукладку на БТРах, получили сухпай на семь суток, и утром вышли в направлении Кабула.
Группа состояла из семи БТР, одного топопривязчика и УАЗика с представителем из штаба армии. В общей сложности нас вышло сорок восемь человек.
Задача определена конкретная, провести топопривязку возможных блоков на трассе Кабул-Термез, в бой по возможности не вступать, но быть в готовности к непредвиденным обстоятельствам, потому что духи начали активно стягивать силы в районы Саланга. Мы сами толком ничего не знаем, одни слухи, что идёт подготовка к выводу нашего контингента из ДРА. Самое интересное, мы не знаем, а духи уже в курсе всех событий, и видно уже осведомлены обо всём.
Вышли на броне, но если смотреть правде в глаза, то БТР-60, простая коробка, предназначена для защиты личного состава от пуль и осколков, в реальности - это обычная жестянка, которую пробивают пули от ДШК насквозь, о бурах я вообще молчу. И вот, не дай бог, тебе придётся находиться внутри этой чудо техники, одна очередь и все находящиеся там уже покойники, кого уничтожат пули, а остальных посечёт осколками, потому что все находятся как-будто в бронированном мешке. Даже, если кто-то уцелеет, то выскакивать нужно через верхний люк и, как ни странно, прямо под духовские пули, другой путь выхода, боковой люк, но он таких размеров, что во время боя, когда ты уже оглушен и контужен, попробуй выскочи. Немножко лучше выглядит БТР-70, потому что он имеет боковой люк, но самое хреновое - база-то старая, а следовательно и результат тот же, что и в шестидесятом. Вот по этой причине, приходилось всегда совершать марш сидя на броне. Хотя, когда БТР подбит, он уже является какой-никакой защитой от духовских пуль. Так что нам приходилось воевать практически без защиты, но, как средство передвижения БэТээРы зарекомендовали себя хорошо, и только. Был и недостаток, при движении по серпантину Саланга, эта техника перегревалась и получалось, что машины просто испаряли воду из радиаторов, но с этим мирились при помощи "русского" слова и запасного количества воды.
Мы спали в БТРах, но на ночёвку всегда заходили на одну из наших застав, или в расположение частей, находящихся на пути следования, наспех умытые и накормленные, утром нас ждал марш в другой район. Мне никогда ничего не снилось, я прекрасно понимал, что это испытание забрало у меня всё. Я не нужен Родине, потому что и так принадлежал ей с потрохами, как и все в моём подчинении. Со временем всё покроется пылью, всё уйдёт в забвение, вот поэтому-то я и пишу, конечно скромно, но пусть будет хотя бы это.
Всегда хочется верить, что жизнь любого из нас - это величайшее событие для всего Мироздания, а поэтому даже просто быть живым, смотреть, как солнце поднимается над величественными горами - это уже величайшее сокровище на земле. Смысл любой жизни сокрыт именно в самой жизни, и чтобы познать смысл своей жизни, человеку необходимо её прожить, а не устраивать себе Пекло (существование). Всё вокруг нас является живым, одно плохо, мы этого порой не замечаем. Человек рано или поздно осознаёт, что, живя лишь удовлетворением своих потребностей, не замечает Жизнь во всех её проявлениях, и не видит мир Природы. А на этой Афганской земле ты особенно чётко осознаёшь, что главой всех деяний человека должна быть только Совесть, ибо Совести подвластны и люди и Боги.
Вчера в колонну вклинились два афганских грузовика, один с высокими бортами, которые красиво расписаны орнаментом, увешаны кистями и колокольчиками. Символические знаки, надписи (цитаты из Корана), подвески, которые должны, по поверью, помогать водителю, отпугивать горных духов и оберегать от недоброго глаза. Это частные автомобили, и здесь их величают - "барбухайки".
Вторая машина менее разукрашена, но загружена настолько, что даже не вериться, как всё это может умещаться на этом автомобиле, мешки, какие-то сундуки, тюки, шкуры, дрова, а вперемежку с ними бачи и ханонки.
Наши четыре БТРа прошли по дороге, уложенной плитами, а вот "заговоренная" барбухайка налетела на фугас и подорвалась. И если бы не она, то следующий, шедший, за барбухайкой наш БТР был бы на её месте.
Духи умудрились поставить мины на бетонке между двумя плитами. Машина заехавшая колесом в эту бороздку, подорвалась. Когда мы подбежали к месту взрыва, картина была обычная после таких подрывов, но погибших нет, рядом находился очумевший от взрыва водитель, и метрах в пяти лежал оторванный передний мост, а в кювете корчился ещё один пассажир, но он был жив, видно пролетев пару десятков метров сильно ударился об каменистый грунт.
Самое интересное, что вокруг ни одной живой души, да и местность полностью открытая. Зачем, и кто поставил фугас?
Оказав первую помощь, мы объехали место подрыва и снизив скорость пошли своим путём, но уже в готовности принять бой.
Взятый с собой топопривязчик УАЗ-452, в дальнейшем оказался техникой нулевой, потому что гирокомпас отказался работать по непонятной причине. А ведь планировалось, что топогеодезическую привязку будем делать не выходя из машины. Но, увы, рабочей оказалась только буссоль ПАБ-2А и дальномер. Напомню одно, что гирокомпас предназначен для определения истинных азимутов на ориентиры. Ах да, ещё рабочий теодолит, но он для нашей работы ноль, просто занимает место в машине.
Сидя на броне вспомнил анекдот, рассказанный нашим хирургом, о том, что есть четыре вида врачей:
1. Одни ничего не умеют, но зато всё знают. Это терапевты.
2. Вторые ничего не знают, зато всё умеют. Это хирурги.
3. Третьи ничего не знают и ничего не умеют. Это психиатры.
4. И есть врачи, которые всё знают и всё умеют. Это патологоанатомы. Но люди попадают к ним слишком поздно.
Так вот, перед самым отъездом, меня вызвал врач третьей величины. Сидит такой важный, надутый, холёный майор. Когда я зашёл, он начал беседу: - На вас майор поступила жалоба, ведёте себя вы не совсем так, как того требует обстановка. Выпиваете, курите, необоснованно рискуете жизнью и т.д. и т.п. Одним словом договорились до того, что он стал меня пугать убытием в Союз. А когда я ему предложил: - Вот и отлично, отправь меня домой. Он помявшись, сунул мне под нос шесть исписанных листов нашей с ним беседы, и словно я зэк, предложил мне расписаться на каждом экземпляре. Я прямо в тот момент при...л, даже сейчас пишу и то как-то неловко себя чувствую. А когда я порвал его титанический труд, и швырнул ему в "портрет", он резво вскочил и произнёс: - Вас надо лечить, вы безнадёжно больны. Так что я сейчас болен, но всё равно отправлен на выполнение поставленной задачи перед нашей группой.
Вот и сейчас пишу, а у самого в голове крутится, нужно было ему рассказать, что после госпиталя со мной произошло абсолютно невероятное, я стал относиться к жизни с каким-то пониманием её важности.
Я стал рассуждать какими-то философскими понятиями о которых никогда не интересовался. Стал писать то, что приходило из вне, а когда перечитывал, не мог сообразить, кто же это писал. И при этом, сколько бы я не пытался повторить уже написанное, шёл совсем иной текст, и казалось, да и кажется - пишет совсем другой человек. Мир, окружающий меня, стал казаться объёмным и цветным, всё вокруг оказалось загадочным и в то же время знакомым одновременно.
Я только сейчас стал понимать, а мысли-то не мои, значит я управляем из вне.
Как только я обращаю внимание на наш мир, мгновенно начинают понимать, что это лишь одна из крохотных обителей жизни. Все люди на планете Земля одной национальности, они просто поделены на разные племенные секты. Да и сама жизнь - это всего-то три дня: вчера, сегодня и завтра. Вчера уже прошло, и ты ничего в нём не изменишь, завтра ещё не наступило и может быть не наступит. Поэтому необходимо постараться сегодня жить достойно, чтобы не сожалеть, ведь завтрашний день отдан Богу, и он решит всё по-своему.
Вероятно после этих рассуждений меня бы отправили в какой-нибудь дурдом, и там такие "спецы", как он, быстро бы вернули в серые будни реальности. Ещё с кадетских лет я усвоил, что Совесть и Меч надо с детства беречь. И всегда помню чьи-то слова: - Нельзя ни о чём жалеть в этой жизни. Случилось - сделали вывод и живите дальше.
Погрузившись в свои мысли, я неожиданно подскочил от свиста пули. Мне показалось, что засвистело сразу в обоих "ухах", и в голове одновременно. Я разозлился не на шутку, потому, что если и в дальнейшем буду подскакивать от малейшего свиста, то мне лучше бросить своё дело и заняться преподаванием танцев благородным девицам. Странно, но чем больше я стал думать об этом, тем больше мне казалось, что я стал беречь свою жизнь, а это уже никуда не годится.
Остаётся одно, придя на гражданку, забыться - это, по-моему самое главное у каждого из нас, забыться, но не забыть то, что было пройдено, нелёгкий путь, который представила нам жизнь без всяких благ, удобств.
Зашли в Хайратон, там переночевали на артиллерийской заставе, и на следующий день вернувшись на Кабульскую трассу, к вечеру уже были в Дашах. Ночёвку устроили на заставе наших "трубачей". Застава оборудована очень простенько, огневое прикрытие по нашим меркам - нулевое. Сами "трубачи" все в соляре, ей же всё пропитано и вокруг, все пропахши ей. Мои разведчики сразу же заявили: - Нет, уж лучше лазить по горам, чем жить здесь.
Спать легли очень поздно, просто любовались окрестными горами, а они на фоне тёмной апрельской ночи выглядели на удивление прекрасно. Нетронутый покров облаков окутывал всё небо от зенита до горизонта. Складывалось такое ощущение, что горы испарились, и их нет вообще, потому что темнота полуночи скрывала всё вокруг. Всё спало, горы тоже. Через несколько часов наступит утро, и оно придёт с востока, без малейшего нарушения режима жизни, одно было "но" - холодновато и сыро, да и в добавок запах соляры сопровождал каждый твой вздох.
Я только сейчас заметил, что горы все разные; одни величественно накрывают более мелкие, другие стоят как-то обособленно, словно они из другого мира. А есть и такие, по которым гуляют только облака. Хребет следует за хребтом, подобно бесконечным волнам. А отдалённые вершины и хребты, уходящие к горизонту создают впечатление величественного подъёма в бесконечный космос. Горы суровы, пустынны и бесплодны. На фоне гор равнины выглядят очень эффективно, ибо весна, живописные холмы заросли высокой травой и разнообразными цветами, главным образом алыми маками. Зелёный покров держится очень короткое время, а точнее пока идут дожди. Прекратятся дожди, и он исчезнет словно его и не было. Местами попадаются кустарники алычи, барбариса, ореха. Есть можжевельник, но он какой-то неказистый и блеклый.
Во всех глубоких узких ущельях протекают реки. Глубина рек не большая, но течение ужасной скорости. Почему я вдруг обратил внимание на горы, да всё из-за того, что есть возможность просто посмотреть на окружающий мир и природу, а не тогда, когда ты ползёшь по этой красоте навьюченный, как вол, ждёшь пулю из-за любого камня, и из твоих уст срываются слова проклятия на всю эту красоту и окружающий тебя мир.
Утром, глядя на сервировку стола, который нам предложили "солярщики", я предложил нашему "полкану" сгонять в Даши на местный рынок. На что он охотно согласился, и я уехал к своему знакомому дуканщику Саиду, я о нём уже писал, не буду повторяться. Хочу только отметить, что после латунных гильз, которые я ему отвёз в прошлом году, он стал богаче всех на этом рынке. Встреча произошла в такой душевной обстановке, что к его дукану сбежался весь рынок. За тридцать минут нашей с ним беседы, я узнал, что его старший сын осенью уехал учиться в Пензенский педагогический институт, и что отец им очень гордится. Как результат нашей с ним, я заметил по полноте багажника УАЗика, там было всё, чем богат местный рынок, и самое интересное - там стоял ящик "Московской" по цене 2,87 руб. Удивительно, в Союзе уже многие даже забыли, что когда-то была такая водка, а тут на тебе, она есть, и даже в приличном количестве.
УАЗик окружили снующие всюду, неугомонные, оборванные и грязные ... ребятишки (бача), постоянно повторяющие ... "командир, дай бакшиш!"
Дети кричали по-русски: - Шурави чара хочешь, хочешь чарс? Меняем на ремень! Они вытаскивали из потайных карманов тонкие палочки анаши и крутили их перед глазами, и при этом изображали, какой будет "балдёж" после их выкуривания. Самое интересное, наш водитель держал лёгкую улыбку, и на мой вопрос: - Что уже отметился? Он улыбаясь ответил: - Вы что, товарищ майор! Хотя можно было и не спрашивать, потому что один "бача" уже хвастался перед друзьями армейским ремнём, а второй крутил два куска армейского 60% мыла. и я не уверен, что наш воин оказался настолько щёдр, что отдал свой "НЗ" из-за уважения к "бачам", и их способности говорить на русском.
После окрика Саида, вся эта тимуровская шпана разлетелась в разные стороны, словно их тут и не было. Попрощавшись, пожелав, как принято, здоровья и прочего, я уехал на заставу. По приезду пришлось ещё раз "перезавтракать", и мы двинулись на Саланг.
Две ночи провели в Чарикане, и всё лишь потому, что намедни три бойца подорвались на своём минном поле, и наш полкан проводил разбор происшедствия. А всё получилось лишь по той причине, что на заставе был проделан проход в минке, и наши "шурави" иногда пользовались им в коммерческих целях. На этот раз меняли зимние бушлаты на "шмурдюк", и видно сняв пробу кто-то или кого-то занесло на мины. Результат плачевный. Рано утром выставили гробы на плацу, и провели весь полк в колонну по-одному, при этом замполит полка стоял рядом с гробами и внятно, в перемежку с матом, а точнее будет на чисто армейском жаргоне, объяснял к чему приводит такое безмозглое отношение к себе, и к своей жизни. Казалось бы, что этого наглядного примера хватит на долго. Но, забегая вперёд, отмечу, что все ошиблись. Ещё "Чёрный тюльпан" не приземлился на Родине, как двое воинов повторили "подвиг минных камикадзе".
Не могу сказать точно, как офицеры оформили потерю личного состава, но скорее всего списали на боевые потери и на храбрость в бою. А по-другому, я не думаю. что стоило бы отчитываться, хотя вина в смерти ложится полностью на самих "ушедших", но возникает вопрос: - А куда смотрел командный состав?
Во время рекогносцировки пришлось порядком полазить по горам, ведь на отдельные высоты приходилось подниматься с целью составления карточек огня, и чтобы лично убедиться в пригодности блока во всех отношениях.
Итак, прошло десять дней и мы прибыли в Кабул, остановились на "Тёплом стане", ещё сутки на оформление нашей работы, и мы свободны, но в обратный путь уйдём с какой-нибудь колонной идущей в направлении Кундуза или Хайратона. Свои сухпаи мы уже съели. думали получить здесь, но был ответ : - Мы вас кормим, а сухпай получите перед убытием в Кундуз.
Как всегда сплошная бюрократия, отговорки: - Мол у вас нет продаттестатов. Так что приготовить самим не с чего, а котловое здесь хуже, чем можно себе представить. Я думал, что у нас в Кундузе кормят одной гречкой. Здесь всё наоборот - одна "крупнокалиберная" (перловка), и на первое, и на второе, а чеков, как всегда, кот наплакал, да и то, что было, частично ушло на напитки, как горячительные, так и охладительные, так что особенно не разбалуешься.
Вечером, на четвёртые сутки, нашего безделия, подвернулся случай проскочить на броне в дукан. Собрав все чеки в одну "кучу", рванули. И казалось бы всё шло хорошо, но на обратном пути нам сел на хвост БТР комендачей, и угрожая пулемётом требовали остановиться. Чёрт его знает, что у них на уме, но мы решили, что они всё же не станут стрелять в своих, и мы рванули на место "отстоя". Конечно можно было бы и остановиться, но нам эти проблемы были не к чему, и наш механик выжал из машины всё на что она способна. Когда влетели в парк, БТР бросили и все в рассыпную. Через минут пять появился БТР с комендачами. С брони слетели три воина и бросились искать нас. Естественно по-горячему двигателю определили быстро БТР, который ушёл от погони. Начались поиски механика, нашли его не сразу, и пошло и понеслось: - Кто, куда, зачем и почему?
Самое интересное, что механик, за которым закреплён БТР, ни душой ни телом не был причастен к этому событию. Он не мог понять, что от него требовали, так как в это время смотрел фильм в летнем кинозале. А водителем БТРа был наш прапор ... Мы, естественно, прибыли в парк, и вместе с комендачами возмущались этим безобразием, даже пожурили водителя за халатное отношение к вверенной ему технике. Майор комендантской службы кричал, что от них ещё никто не уходил, и что кара для ушедших будет сто процентной. Но, увы, найти им не удалось никого, а мы в этот вечер всё приобретенное в дукане запрятали в надёжном месте, а на следующий день с чистой совестью использовали по прямому назначению.
Здесь на "Тёплом стане" я услышал историю, которую уже слышал в других гарнизонах, что их сослуживец отправил письмо другу, в котором писал: "Жалко, что, если случится, мой гроб доставят в Союз, в комнате, где я живу с матерью, может гроб не уместиться. Что делать, наверно лучше поставить во дворе."
Так что вопрос, кто служит по защите апрельской революции, отпадает сам собой, когда ты узнаешь об этом письме.
Обратный путь в 350 км, до режимной Кундузской зоны, мы прошли в смешанной колонне, которая шла в нашем направлении. Шли не просто так, а выполняли роль группы прикрытия.
И в завершении, к написанию данной главы. хочу отметить, что изначально хотел написать в форме подражания А.Н.Радищеву "Путешествие из Петербурга в Москву". Радищев пишет о своих чувствах, а я словно неудачник-литератор, который хотел всучить свой литературный труд Радищеву, я же просто пишу....., а хотя может эти исписанные листы когда-нибудь отдадут разносчику на вес, чтобы те использовали бумагу для "обвёртки", так как для иного она не пригодна. В конце путешествия, я естественно не услышу грозный голос Всевышнего:"Почто захотел познать тайну?" "Чего ищешь чадо безрассудное?"
апрель года 88-го.