Потянулись коровы в стадо. Чувствуя хлебный запах (в кузове машины была пшеница, один бункер), почти все коровы подходили к машине и Егор здоровался с их хозяйками.
- Ну что, Егор Николаевич, ячменя то продашь нам нынче?
- Потом, попозже, тётя Маруся! Сейчас убрать надо всё, успеть.
- Надеяться хоть можно, в других местах не искать?
- Надейся, надейся.
- А как насчёт соломы ячмённой?
- Так возим уже, а тебя нет в списках. Сколько тебе?
- Да рулонов 10-12, почём она у тебя?
- Договоримся, бабушку - одиночку не обидим. Куда тебе столько? Я же тебе сена две арбы привёз!
- Ой, Николаич! Я ведь три головы на зиму оставляю, а ещё овцы.
На молоке и держимся, продаём каждый день – на то и живём, пенсия-то маненька, А моя, дура-то рожат и рожат. Трое уже без отца, их ведь обуть одеть надо, и накормить, так что вези уж, Христа ради.
- Ладно, ладно не переживай, привезём мы тебе соломы,
вот сегодня и привезём. И насчет внучат не переживай! Я был на линейке школьной, видел, как внучка твоя танцует, у неё талант, бабуля! Её надо в город, в кружок танцевальный отдавать, в нашем ей уже тесно.
- За добрые слова спасибо, мил человек. Только куда нам! Какой город? Не до жиру! Быть бы живу!
Тётя Маруся погнала коров дальше, а Егор пошёл в дом. На крыльце веранды его уже ждали жена и сыновья: «С днём рождения тебя, с юбилеем!» Да, сегодня Ермакову Егору Николаевичу исполнилось пятьдесят лет. Многочисленные родственники и друзья уже давно намекали на готовность собраться в этот день, но Егор решил сначала закончить все работы в поле, а уж потом отметить. И вот совпало же так – именно сегодня они должны закончить уборку, осталось гектар десять-двенадцать.
Позавтракали. Сыновья – основательно и с большим аппетитом, Егор выпил чаю стакан, да булочку с маслом съел, не ел он утром много, с самых флотских лет и не ел, всегда так – чай, редко кофе, да булочку с маслом. Отец всё подшучивал над ним: «Вот если бы к чужим на работу нанимался, тебя бы не взяли. Кто ест споро, тот работает скоро.» - Но ведь споро, не значит много – отшучивался Егор, - ты же знаешь, что ем я мало, но часто, так уж привык.
Сыновья носили в машину канистры с дизтопливом. Хранилось оно в бочках двухсотлитровых на заднем дворе, в канистры наливалось через шланг. Последнюю бочку начали, на зябь не хватит, да и за эту надо было ещё рассчитаться Ермакову: в долг брал. Вечная головная боль у Егора эта солярка, дизельное топливо по - научному. Деньги на покупку дизтоплива брал Егор с двух своих магазинчиков. Хоть и небольшие, но «живые» деньги они давали. Земляки-покупатели, увидел оскудевший ассортимент в магазинах, шутили: «Посевная у Ермакова, опять все деньги на солярку ушли.» Покупал Егор и ворованную солярку, и на государственных заправках. Стыдно было ворованную покупать, а куда деваться? Не он, так другие бы купили: в селе вон сколько дальнобойщиков работает. Не чувствует себя виноватым Егор, не он придумал – не украдёшь – не проживёшь, и что старая эта советская привычка – воровать, жива до сих пор, тоже не вина Ермакова.
А в кредитные игры с государством Егор не играл, никогда не играл. В одном банке проценты велики, в другом – залоговое имущество нужно, в третьем намекают на приличный откат. В залог требуют технику не старше семи лет, а нет такой у Егора: комбайну уже тринадцать лет, тракторам и того больше. Магазинчики только и выручали.
- Сегодня пораньше приезжайте! Свои хоть соберёмся, тебя поздравим.
- Это уж как получится, Ольгуня! Постараемся.
Сыновья уже уехали на грузовике, тронулся и Егор на своём УАЗике. База крестьянского хозяйства Ермакова была в Гребенях, родном селе Егора Николаевича. Рядом с селом находились и поля хозяйства - триста гектар, сто своих, уже ставших собственностью, и двести арендных.
Ехать до стоянки техники с полчаса, надо ещё за Володей Зиминым заехать, за трактористом. Вот ведь ещё беда, всех жалко Егору, всех хочет лучше сделать, и с Володей возится уже с год. Пьёт Володя, или, как он сам говорит – выпиваю иногда. Алкоголиком он себя упорно не считает, от лечения отказывается, даже с условием, что Ермаков оплатит всё. А механизатор – каких ещё поискать! На тракторе МТЗ такие фигуры вождения показывает, что и не верится: неужели возможно такое. Про полевые работы можно и не говорить, всё освоил Володя, он ровесник Егору Николаевичу, на два месяца всего моложе. И руки золотые: и плотник, и каменщик, и сварщик. Вон ждёт уже, шланги какие - то набрал, видать велики ещё колхозные запасы.
- Здорово, Володя! Ты у нас как девушка красна! Опять щёки румя-
нил! Опять молодой и красивый?
- Здравствуйте, Егор Николаевич! Ничего я не румянил! Я хоть и выпиваю иногда, да что там иногда, часто выпиваю, но никогда в жизни не курил! Брось курить, и у тебя лицо такое же будет. А я теперь не молодой, а просто – красивый.
- Нет уж, не будет. Что за шланги, красавец?
- Да на гидроцилиндр подъёма тележки, тот сочится давно уже,
может порваться в любой момент.
- Я тебе что-то должен за них?
- Да ладно, Николаич, ты уж меня совсем за крохобора считаешь! Ты, когда меня похмеляешь, денег ведь не берёшь! А я в должниках ходить не люблю, хотя и хожу часто.
- Закончишь сегодня рулонить солому, одну тележку тёте Марусе отвези, а остальные на фазенду.
- Куда ей, сена же вон сколько привезли!
- Ладно, ладно, тебе какая разница куда возить? А человеку надо.