***

                Бобр.
                (рассказ) 
Три дня Иван не проверял капканы. С наступлением холодов исчезала надежда поймать бобра. Небольшая речушка уже однажды покрывалась тоненьким ледовым панцирем. Чувствуя наступление большого холода, бобры по ночам, вероятно, всем выводком выбегали на берег, «пилили» мелкий осинник, свалили большую осину, надгрызли еще одну. Словно заточенный карандаш не высоко от корня, дерево стояло, удерживая свой ствол с большими рогатыми ветками, сбросив золотистую листву, горделиво смотрела на поверхность лесной речушки. Вода в ней словно зеркало, закрашенное со дна черной краской, отражало на своей поверхности все вокруг; высокие берега с увядшими травами, обнаженные деревья, кустарники. Голубое небо не помещалось в зеркале и лишь отдельные желтовато - белые облака, перекрашенные черной краской, упав на зеркальную поверхность, застывали в безмолвии, до тех пор пока ветер наверху не уносил их подальше из реки в голубой простор огромного океана.  Когда небо хмурилось, в зеркале появлялись темно синие тучи, им нравилось, лететь высоко по небу и чтобы  не утонуть  в черных водах глубокой речушки, они поливали ее поверхность холодными каплями осеннего дождя. Ветер рябил темные воды, и речушка становилась мелкой и холодной.
Бобры, словно чувствуя смертельную опасность, подстерегавшую их на старых выходах из воды, наделали новых троп. Поедая мелкие ветки и кору на месте, большие сучья и маленькие осины «пилили» на небольшие поленья и уносили в реку, сплавляя их по воде к своим норам. Так они, заготавливали себе корм на долгую суровую зиму.
Досадуя на себя и осторожных бобров, Иван переставил взведенные капканы у берега в воду свежевытоптанных троп, замаскировал стальные цепочки с вертлюгами, крепко привязав их к близстоящим деревцам. 
Нагрянувшая оттепель не хотела пускать холод на свою территорию. Юго-восточный ветер к утру усилился, все дальше прогоняя холод туда, где летом за посиневшие к вечеру верхушки елей прятался огненный шар. Ранним утром, когда заметно рассвело, Иван вошел в лес. Надо было обойти густой ельник и выйти к повороту реки, где бобры построили массивную плотину. Метрах в пятидесяти от нее вверх против течения, у самого берега в воде поджидали свою жертву ущемляющие дуговые тарелочные капканы. В лесу, качая вершины деревьев, ветер гудел подвывая. Он затихал на секунды, а потом с новой силой обрушивался на обнаженные деревья, на зеленые ели, которые не пускали его вниз. Прослушивалась в этом завывании ветра что-то тоскливое, удручающее. Ветер приносил с собой далекий лай собак, плач ребенка и еще много каких - то непонятных устрашающих звуков.                Охота на бобров была запрещена, и браконьер прекрасно знал об этом, но желание поймать зверя было сильнее запрета.
Как только Иван прошел несколько метров вдоль берега, он сразу догадался, что бобр в цепких железных руках. Краем берега реки, по которому он шел, тянулась мутноватая полоска воды. Пройдя несколько метров против течения реки, он услышал всплески, а затем увидел и самого зверька, вернее одну голову. Бобр, увидев человека, еще больше забеспокоился: сильно ударил по воде своим хвостом-лопатой. Он то прятался, прыгая под воду, то через секунды вновь появлялся на поверхности - железная цепочка не давала ему
утащить капкан. Вода вокруг, где происходила борьба речного грызуна с бездушным железным самоловом, была мутной. Муть расползлась кругом
по реке диаметром до трех метров. Дальше течение реки не давала плыть этому кругу, она отбивала его к берегу. Мутная вода, стесняясь своей чистой соседки, убегала вниз по реке краем берега узкой полосой, и ближе к плотине пряталась  на дно. Зверек находился чуть больше метра от берега. Хорошо были видны его остевые волосы, блестящие, длинные и грубые. В какой-то момент мужчина уловил жалкий беспомощный взгляд бобра, но это не смутило его.
Иван вставил патрон в патронник ружья и, закрыв затвор, торопливо снял с предохранителя. В этот момент раздался треск, обернувшись, он увидел, как подгрызенная осина на крутом берегу медленно падает прямо на него. Браконьер торопливо отпрыгнул в сторону, но в последний момент нога скользнула на мокром берегу и он упал...
Мертвая, леденящая душу тишина, звенит в ушах. Не понимая, что с ним и где он находится, Иван открывает глаза. Странный удар веслом по воде, заставляет его взглянуть на речушку. Пойманный зверек, возвращает его к действительности. Мужчина предпринимает попытку приподняться с холодной земли. Тупая боль во всем теле и в правой руке не позволяет ему сделать это. Во рту сухость, привкус крови. Он отрешенно смотрит на проплывающие облака в высоком небе, на обнаженные деревья вокруг. Где-то далеко слышится вой волка. Возвратившееся сознание подсказывает ему, что это только ветер, в здешних местах этого хищника нет. Еще минуту спустя он осознает, что разделил участь бобра. Сучок упавшей осины крепко приковал его к земле. Превозмогая боль, Иван лезвием охотничьего ножа стал подкапывать землю, чтобы освободить раздробленную руку.                С воспалением легких, сотрясение головного мозга почти два месяца он пролежал в больнице. На раненую руку врачи накладывали два раза гипс. И все время Ивану не терпелось узнать, что случилось с бобром? Его преследовал один и тот же сон: всегда во сне птицы и звери превращались в беззащитного
бобра. Однажды, когда он во сне, скрадывая тетерева, нажал на спусковой крючок ружья, птица оказалась с головой маленького внука Володьки.
Произошла осечка: выстрела не последовало. В полуобморочном состоянии он мокрый от пота вскочил с постели. Сердце стучало так сильно, что, казалось его стук, слышат все жильцы дома. На лбу маленькими капельками выступил холодный пот. Его трясло, как в лихорадке.
...На то злополучное место Иван попал весной. Бобр так и не сумел выбраться из капкана: тело зверька покоилось на воде у берега. Весенний
ветерок шевелил высушенную шкуру на полукруглой спине ( голова и хвост прятались под водой) с мягкой густой подпушью и с черными блестящими остевыми волосами. Словно радуясь яркому весеннему солнцу, еле заметным маленьким листочкам на деревьях, брачным пениям птиц и непонятному
бередящему душу запаху весны, очень осторожный бобр задержался на поверхности воды, впервые не испугавшись человека.