Александр Галяткин и Юлия Фадеева
Щ 4. Дачная мистерия
- Что вы читаете, душенька? – спросил Викентий Михайлович, хрустя французской булкой.
- «Логику» Аристотеля, - произнесла Аграфена Павловна, потупив взор.
- Аристотель – великий грек! Но почему именно сегодня? – забеспокоился Викентий Михайлович.
- Хочу понять вашу, друг мой, мужскую логику. Скажем, зачем вы настояли на том, чтобы героиня восемнадцатой главы нашей с вами повести сломала ноги и ее навсегда отправили лечиться на воды?
- Но ведь это очевидно, душа моя! Она совершенно не подходит главному герою восемнадцатой главы.
- Отчего же? Ведь она такая бедняжка. И комплекция у нее подходящая. В меру полна, в меру умна, в меру наивна… Да и прототипы у нас с вами заканчиваются! Где же мы возьмем другую героиню восемнадцатой главы?
- В том-то и дело, что толстозадая бедняжка, мечта поэта, нашему герою-прозаику даром не нужна.
- Кто же ему нужен, Викентий Михайлович? Мы с вами уже давно обсуждаем героев этой злополучной восемнадцатой главы, а время идет, и книга может пострадать. Я хочу каждый вечер всегда-всегда писать с вами нашу повесть!
- Наша книга не пострадает, - томно сказал Викентий Михайлович, отложив недоеденную булку. – Нашему герою восемнадцатой главы нужна вот такая героиня, - объяснял он, всюду поглаживая Аграфену Павловну. – И вот такая… Вот точно такая, как вы!
- Но Викентий Михайлович, ведь точно такая героиня, как вы рассказываете, была у нас в первой главе, и в пятой, и в одиннадцатой…
- Вот и хорошо! Важно, чтобы будущие читатели нашей повести, а главное – мы с вами пережили настоящий катарсис, как учил великий Аристотель.
Через час, когда соавторы пили чай с греческим медом, радовались за своего героя и смеялись над разжалованной из героинь толстозадой бедняжкой, им принесли приглашение от старых знакомых.
«Дорогие друзья! Будем рады видеть вас в воскресенье у себя на даче, на нашей райской поэзомистерии…»
- Райской? – насторожился Викентий Михайлович. - В воскресенье будет прекрасная погода. Мы ведь с вами собирались на Маркизовы берега.
- Не далее как в прошлое воскресенье на Маркизовых берегах мы чуть не умерли от Щ. Помните? – заметила Аграфена Павловна. - К тому же, почти не осталось прототипов для остальных глав нашей повести, которых осталось еще немало…
- Куда же ехать: на поэтическую вакханалию или на наши любимые Маркизовы берега? – задумался Викентий Михайлович. - Вот выбор, достойный Сократа! Эх, была не была, общение с больными поэтами полезно для нашего творчества. Едемте же на охоту за прототипами!
- Едемте!
Через полчаса сидения у реки на раскаленном от солнца гранитном парапете Викентий Михайлович решился снять пуловер и сказал Аграфене Павловне:
- А ведь лето, душенька! Поэзомистерия уже началась. Пойдемте к поэтам или останемся здесь загорать?
- Так не хочется снова одеваться, а потом раздеваться, - томно произнесла Аграфена Павловна и обрызгала себя целебной водой, которую благодарные пациенты Викентия Михайловича привезли ему в подарок из Карловых Вар.
- А хотите райское яблочко, душа моя? - Викентий Михайлович загляделся на дикую яблоню, растущую неподалеку, и глаза его загорелись.
- Хочу! - улыбнулась Аграфена Павловна.
Воодушевленный Викентий Михайлович, как молодой кентавр, поскакал к яблоне, начал ее трясти и собирать райские плоды в соломенную шляпу Аграфены Павловны.
Вдруг откуда ни возьмись раздался знакомый голос:
- Что же вы творите, фармазоны?
Корнелий Савельевич в костюме библейского змея выполз из кустов ежевики и начал вытягивать из зарослей свой длинный хвост.
- Так вы давно сидите в засаде! - Ахнула Аграфена Павловна и начала спешно одеваться.
- Я отучу вас подглядывать, - возмутился Викентий Михайлович и наступил на хвост Корнелия Савельевича.
- Ай! Боюсь, боюсь, - запричитал Корнелий Савельевич, как будто хвост у него был настоящий. - Костюм ведь испортите, нехристи! С минуты на минуту подойдут поэтессы, которых я должен искушать райскими яблоками и своими стихами. Хотите сорвать мистерию?! Вы сажали эти яблоки? Отдавайте все по-хорошему, а то сейчас позову городовых, и они сдадут вас в участок!
- Подавитесь же! - воскликнул Викентий Михайлович и высыпал из шляпы яблоки перед Корнелием Савельевичем, оставив Аграфене Павловне лишь одно, самое большое.
- Корнелий Савельевич, а в чем суть мистерии? - нарочито вежливо полюбопытствовала Аграфена Павловна, надкусывая яблочко.
- Будто не знаешь! Спроси у своего кобеля, - ответил рассерженный Корнелий Савельевич, пытаясь приделать оторванный наполовину хвост.
- Дайте-ка я вам помогу, - любезно предложила Аграфена Павловна и стала пристегивать хвост французскими булавками.
Растерянный Корнелий Савельевич решил не сопротивляться, так как увидел вдали толпу полуголых поэтесс, с дикими воплями бегущих к яблоне.
- Быстрее! Что ты копаешься? Видишь, орда уже близко? - заволновался он. - Ай!!! Б... В п... - взвыл он, почувствовав укол булавкой.
- Ой, я нечаянно, - слукавила Аграфена Павловна.
Тем временем поэтессы, не обращая никакого внимания на библейского змея, взяли в кольцо зазевавшегося Викентия Михайловича.
- Угостите же дам яблочками с древа познания! - Каждая из них хихикала, гримасничала и пыталась приобнять смущенного доктора.
- Яблоки после кокаина есть вредно, это я вам как доктор говорю, - попытался отшутиться тот.
Но поэтессы не отставали:
- Искушайте же нас немедленно! А потом мы будем читать вам свои стишки.
- Вы меня с кем-то перепутали, - серьезно заявил раскрасневшийся Викентий Михайлович.
- Отстаньте от него! - возмутилась Аграфена Павловна. - Вот библейский змей, - она указала на Корнелия Савельевича, который начал пятиться в кусты, услышав слово "стишки". - Держите его, а то сейчас гад уползет в свою нору!
Корнелий Савельевич пустился наутек, сбросив путающийся под ногами хвост, а поэтессы с визгом ринулись за ним.
- Чертовы вакханки, - с облегчением вздохнул Викентий Михайлович. - Так ему и надо, нечего подглядывать за нами! Уж он навсегда запомнит эту поэзомистерию. Сейчас они начнут читать ему свои сентиментальные стишки, а для него это нож острый! Как любой матерый поэт, он не выносит чужих стихов и признает только свое творчество.
- Что же с ним теперь будет? - забеспокоилась Аграфена Павловна.
- А что вы вдруг разволновались? Одним поэтом больше, одним меньше - какая разница? - ревниво спросил Викентий Михайлович и обнял Аграфену Павловну.
- Но ведь он - прототип главного героя девятнадцатой главы нашей с вами повести, - напомнила Аграфена Павловна. - Придется его выручать. Больше нам писать не о ком.
- Так и быть, чего не сделаешь ради нашей с вами прозы! Идемте искать билейского змея, - согласился Викентий Михайлович и повел Аграфену Павловну за руку по укромным уголкам райского сада.
- Корнелий Савельевич! - звали они поэта. - Держитесь, мы идем на помощь!
Но никто не отозвался.
- Да и Бог с ним! - махнул рукой Викентий Михайлович, падая в траву рядом с Аграфеной Павловной на самой живописной и уединенной поляне. - Сейчас я вас буду искушать. Хотите райское яблочко?
- Хочу. Какое Щ! - обрадовалась Аграфена Павловна, достала из сумки свое яблоко и протянула Викентию Михайловичу.
- А-ха-ха! - Засмеялся он. - Вы тоже запаслись в суматохе поэтической оргии?
И прозаики вкусили от райских плодов.
1 июля 2017 г.,
Санкт-Петербург