Жив и здоров старый друг. Слава богу!

      
     Помню ли я Володю Лаврентьева? Конечно, помню. Как же можно  забыть свой первый школьный день!  Первого сентября 1957 года в Оренбурге стояла невыносимая жара. Термометр показывал тридцать градусов  по  Цельсию. Я   с  родителями  на  днях  приехал из  города  Таганрога,  где  мой отец  почти  год  находился   на учёбе. Запоздалое появление семьи  в Оренбурге  вызвало ряд недоразумений. Я оказался  без  школьной формы,  ученических  принадлежностей,  а   главное,  без цветов  для   учителей.  Сначала  меня  коротко постригли, оставив лишь ненавистную чёлку. Впопыхах  моим родителям удалось кое-что купить из остатков на прилавках  магазинов. Это были  объедки  пирога,    дефицитные  товары  расчётливые  оренбуржцы   давно расхватали. Мне достались несообразные сезону серые шерстяные   гимнастёрка   и   брюки.  Громоздкий,  тяжёлый портфель. Это  при моём-то  малом  росте  и   хрупком   телосложении!  Лишь   фуражка  с  блестящей   кокардой,  широкий    ремень   с   золотистой,   как   у  солдат   пряжкой,  и  добротные  ботинки  были  вполне приемлемы.   Дедушка  Вася  — отец  моей  матушки  мог  порадовать учителей   (но только не меня)  букетом   свежих,   красных   роз,  нарезанных  в  саду  у  фронтового друга. 
     Итак, утром первого школьного дня, обливаясь потом, волоча  неподъёмный портфель, набитый всякой всячиной,  я прибыл с цветами в школьный двор. 
Начальная школа №4 находилась на перекрёстке улиц  Советской и  Максима  Горького, как  раз  напротив здания народного суда Ленинского района. Школа представляла собой одноэтажное кирпичное здание дореволюционной постройки.  Вход  в  школьный  двор был со  стороны улицы  имени  пролетарского  писателя.
Во  дворе  я   увидел  принаряженных   родителей   с  детьми, которые с нетерпением  ждали  появления  руководства   школы  и   учителей. Они  скоро появились, и  началась сортировка учеников по классам. Я попал  в класс Марии Семёновны (к сожалению, её фамилия  в памяти не сохранилась). Эта полная, небольшого роста  женщина  средних  лет,  с  пучком   скрученных   на   затылке волос производила  приятное  впечатление.
     Разглядывая своих будущих одноклассников, я обратил  внимание  на  рослого, крупного мальчика. Он  был  одет  в  обычную одежду.   В  руке  "Гулливер"  держал   большой,   видавший   виды   чемодан.  Через   пару  минут   Мария   Семёновна  предложила   нам,   будущим  питомцам    разобраться   по  парам  и  следовать   вместе с  ней  внутрь  школы.  И  вот тут "Гулливер"  выбрав  меня,  пристроился  в  хвосте  торжественной  процессии. Видимо, он  понял, что я  замешкался  и  в общей  неразберихе  не  могу   самостоятельно  принять  решение.  Лицо  незнакомца  было открытое  и  простодушное,  с первого  взгляда  внушало доверие.  Так состоялось  моё  знакомство  с  Володей  Лаврентьевым.
     В  отличие  от  меня,   Володя   умел   хорошо  читать и  рисовать.   К  учёбе  в  школе   его   заранее   готовили.  Мои  же  первые  "успехи"  не  впечатляли, а   удивляли.  Однажды,  вернувшись с занятий, я застал дома  свою матушку с соседкой.
     — Как успехи в школе, малыш? — спросила любознательная  женщина.
     — Отлично!   —  выпалил я,  не  моргнув  глазом.
     — Что  пятёрочкой  хочешь  порадовать?
     — Да  пятёркой — двойкой  и  тройкой,  —   гордо отчитался   я,  не  понимая   глупости  своих   слов.  Понял  я  суть  изменившейся  ситуации  позже,   когда  с   тяжёлым  портфелем,  мешочками   для  чернильницы  и  сменной обуви  каждый будний   день стал  ходить  на  занятия.  Набираться   знаний,  чтобы  занять  достойное  место  в жизни.
     Со  временем  я  познакомился  с  родителями Володи  и  его  младшей  сестрой  Леной.  Лаврентьевы жили в 13-м  военном  городке,  расположенном  за  учебными  корпусами  Оренбургского лётного училища. Это совсем  близко от  реки  Урал,  на   противоположном берегу   которого    Зауральная   роща.  Семья   Лаврентьевых  жила  в  крохотной  двухкомнатной  квартирке  и  испытывала  материальную нужду. Дело в том, что Лаврентьев старший, военный лётчик  транспортной  авиации  недавно был  уволен  из  армии.  Его  отказ  бомбить  заторы  на  реке  Урал  в  период  ледохода командование оценило негативно. Не  разобравшись  в  причинах поведения  Лаврентьева  старшего — сложные  метеоусловия,  болезнь  пилота  —  одним    махом    решило  судьбу  принципиального офицера.  Мать  Володи —  Мария   Ивановна   делала   всё   возможное   для   того,  чтобы  наладить  семейную жизнь.  Но  горький  осадок  генеральской  несправедливости  остался   в   душе   военного  лётчика   и  его  близких   навсегда.   Именно поэтому   робкий  по  натуре   мой   товарищ   стал   ещё   и    недоверчивым   и  малообщительным  человеком.
     Мария   Ивановна   была   активисткой   в   школьном родительском  комитете. Ни одно значимое мероприятие не  проходило  без её  участия.  Педагогические  познания, терпение и труд  были свойственны этой  незаменимой помощнице  нашей учительницы Марии Семёновны.
     — Надо  любить  свою  учительницу, относиться  к ней с глубоким почтением. Мы в своё время, встретив   учительницу  на  улице,  шапки снимали, —  поучала нас  ласковая и заботливая  Мария  Ивановна. Эти  советы  мудрой  женщины  мои  одноклассники принимали за чистую монету. Встретив Марию Семёновну  за  дверями  школы, и в дождь, и в холод,  стягивали  с  головы  картузы  и  шапки.  Разве   что  в  ноги  не  кланялись. Нет, это не ирония,  так  было  на самом   деле  и  запомнилось надолго.
     Два   года  я  проучился  с  Володей   в  начальной    школе.  Понемногу   набрался  ума,  преуспел  в  учёбе,   стал  октябрёнком.   После   окончания   двух    классов      поменял   место  жительства,   школу,   но  с   Лаврентьевым  связь  не   потерял.  Дни  рождения   мы  отмечал   вместе и  часами   не    могли   наговориться.  Мария  Ивановна   умела   готовить  вкусную  пищу  и   любила   щедро угощать.  Всегда  приветливой  была  и  младшая  сестра  одноклассника — Леночка. Я  мечтал  стать  юристом, а мой  товарищ — биологом.  Вся  его  комната  была   завалена   книгами  об  обитателях  водной  среды,  преимущественно рыбах.  Меня   это   не  удивляло:  ведь  у  каждого  из  нас  есть  свой  интерес  в  жизни. Стремительно летели  годы,  детство  заканчивалось.
     После  успешного окончания средней школы  я  и Володя  Лаврентьев решили увековечить десятилетие нашей  дружбы  ярким, незабываемым  событием. В  ту  пору  дедушка  Вася — отец  моей  матушки  заведовал милицейским   профилакторием   на   берегу   реки  Сакмары.  Профилакторий  это, конечно,  громко  сказано. В лесу  у  села   Татарская  Каргала  были  развёрнуты  с  десяток сборно-разборных деревянных домиков и построен причал для лодок. Это место оренбургское милицейское  начальство использовало  в  свободное от  работы  время    для   рыбной  ловли.  Мне  и   бывшему  однокласснику  пришла    в  голову  хорошая  идея — не только  погостить  у  моего  дедули  пару  деньков, но и вернуться  домой  водным  путём  на  плоту.  Это путешествие  для  нас,  неоперившихся   юнцов  казалось   сногсшибательным  мероприятием.
     Лаврентьев   старший   имел   мотоцикл  с   коляской.  На  этом  драндулете   в  один  из  летних   дней  я  и  "Гулливер"  были  доставлены  в профилакторий.    Посетители   в  нём  отсутствовали.  Мой   дедуля,    добрый  и приветливый  человек,  попотчевал  гостей  ушицей   и  чаем  из  трав.  В  ответ  же   получил  хлеб,  колбаску   и,  конечно,  бутылочку  уважаемого  им   доброго  винца.  Захмелев,  ушёл  спать  в  один   из   домиков   и   вскоре   громко   захрапел.  Теперь  мы,   будущие   юрист   и   биолог  охраняли   государственное   имущество,  на  которое  никто  из  жителей  Татарской  Карагалы  никогда  не  посягал.
     Володя  был  просто очарован  пристанищем  рыбаков. Оно  утопало  в  зелени и  выглядело сказочно.  Приятель вечерами с причала для лодок подолгу любовался   быстрой,  извилистой  рекой  Сакмарой.  В   её  глубинах  было  полным-полно  обитателей  водной стихии, изучением  которых  Володя  хотел  заниматься. Меня  же  это благолепие мало трогало  —  насмотрелся.
Два  дня  пролетели  быстро. Рыбалка,  купание, загорание,  изготовление из старых полуразрушенных лодок катамарана — всё это было увлекательно и интересно. Утром  третьего дня  я  и  Володя  на   самодельном   катамаране  поплыли  домой.  От  Татарской Каргалы до Оренбурга по дороге чуть более двадцати километров.  Но  до  слияния  Сакмары  с  Уралом   маршрут гораздо  протяжённее. Поэтому  наше  путешествие  могло продлиться  не  менее пяти-шести  часов. Кстати,  мы планировали  и остановки  в пути. Прощаясь с нами, дедушка  Вася  в  шутку или всерьёз  проворчал:
     — Эх, гостенёчки, могли  пожить бы подольше. Опять мне одному караулить это хозяйство. Но эти челпенцы  и  бишара  вряд  ли  на  базу  сунутся...  Знают меня!  —  многозначительно закончил он.  Кто такие   челпенцы   и   бишара   мне   и   Володе   было   невдомёк,    но  в смелости  бывшего  фронтовика я  убеждался  не      раз.  Жаль, что  через  два   года он  отдал   Богу   душу.
     Катамаран   нёсся  по  главному  притоку  реки   Урал, разнося  вдребезги  рыбацкие  "колья"  для   ловли рыбы   в  проводку.  Кое-где  приводил в негодность  и перемёты. Но что было делать?  Катамаран был практически  не управляем.   Мы   имели  лишь  длинный  шест,  чтобы  плот   не   прибило   к   берегу. 
     Володя   говорил,  что   в   горных    верховьях   речная   долина   будет  живописна. Там  река   якобы  течёт  в  ущелье  и  имеет  множество  перекатов,  окруженных   скалами.  Однако   на   пути   к  Оренбургу   на   берегах   Сакмары  мы   наблюдали   только   кустарник с  лесом  и  травянистые террасы. И   всё же   уральская   природа  завораживала.  Лето было  в  полном  разгаре, полуденное  солнце   заставляло   искать   укрытие,  которого   на   катамаране   не  было.   Поочерёдно   обливая  друг   друга   речной    водой,  я  и  Володя  боролись с жарой. Голод утоляли припасёнными  консервами  и  хлебом.
     К   вечеру  жара  начала   спадать,   дышать   стало легче, но  давала о себе знать  усталость. Впереди замаячило  какое-то  гидросооружение.  Мы   подплывали к  месту   слиянию   двух  уральских  рек  Сакмары  и  Урала.  Причалив  к  берегу и  бросив  катамаран,  закончили  путешествие,   посвящённое десятилетию нашей  дружбы. 
     Как   же   много   воды   утекло с  тех   пор. С    Володей  Лаврентьевым    я    больше    не    встречался.    К  сожалению,  судьба  не  предоставила  такого  случая.  Теперь   я   знаю,  что  Владимир   Иванович   вместо  биолога   стал    врачом.   Ныне   в   Оренбурге   он    заведует  отделением   в  одной  из   городских  больниц. Семьёй   не  обзавёлся,   зато    имеет    чудесных    племянников.  Живёт   в   отчем   доме   по-старому адресу.  Жив  и  здоров   старый   друг.  Слава   Богу!