ЧУЖОЙ ОГОРОД
История эта вовсе не выдумка, а настоящая быль. Случилась она в 196… Нет, не могу вспомнить точно, какой это был год, мне было где-то 11-12лет. Стояли тёплые дни летних каникул, и мы с рассвета и до темна пасли своих овец. Что брали с собой на обед? Кусок хлеба – и редко когда брынзу к нему… Что мы ели? Даже и не помню – орешки, ягоды всякие…
И вот, кто-то заговорил о кукурузе… О! Всемогущий Аллах, как я любил молодую печёную кукурузу! Казалось, что вкуснее этого на свете ничего и быть не может, разве только мармелад или сгущёнка… Мармелад я ел раз в год – на новогодней ёлке, когда нам делали подарки, куда входила и мармеладная пастила… А сгущёнка – мне оставалось только облизывать губы и глотать слюны, когда дети более состоятельных родителей позволяли себе эту роскошь… Прошу прошения, дорогой мой читатель, погрузившись в воспоминания детских лет, я невольно отошёл от темы. Итак, кукуруза…
Кто бы из нас отказался от печёной кукурузы? Вопрос был в том, где её взять?! В это время мы стерегли овец на склоне, откуда все сады и огороды видны как на ладони. Особо следить за овцами и не надо было – они паслись в тени мощных ветвей грецкого ореха. Мы знали, что, пока не спадёт жара, они не покинут своего стойла. А где-то, всего в ста метрах от нас, находился огород тётушки Нурманият, где сочно раскачивались кукурузные початки.
- Ну что, пацаны, айда в разведку!.. – засмеялся Магомед, стрельнув нахальными глазами. Он был на год моложе, но слыл забиякой и скандалистом. – Кто не пойдёт – трус!
Попробуй, откажись! Все наперебой начнут обзывать тебя трусом, а это – катастрофа! «Трус!» - это слово было для нас самым омерзительным. В груди сработало что-то такое возразительно-сопротивляющееся, от чего пересохло во рту и больно защемило в животе. Воровать! Нет, я этого не мог себе позволить! Вся моя природа, мой внутренний мир – всё было против, но… Но, словно рок над чувствами висело слово «трус». Я не скажу, что в то время верил в Бога, скорее, верил в коммунизм, ждал и хотел быть его строителем… Это был удар по мне, которому я не смог противостоять. И мы всей группой – вчетвером или впятером – двинулись в чужой огород за кукурузой. Друг за другом мы перелезли через калитку и тут же пустились по рядам. Магомед, как предводитель, шёл первым, а я же замыкал эту цепочку. Ребята срывали початки и тут же очищали их на ходу. Хорошие они клали за пазуху, а недозрелые бросали под ноги.
- О Аллах, что они делают!? Это же чужой труд… - вздыхал я, собирая за ними эти недозрелые початки. Все были так увлечены, что никто этого и не заметил. Быстро-быстро нарвав кукурузы и напихав её за пазуху, мы вернулись на пастбище. Сложив кукурузу в кучу, мы дружно направились в рощу, что была неподалёку, за дровами и хворостом. Здесь уже я поработал на славу и, пыхтя, тащил целую охапку дров. Разожгли костёр и, пока огонь разгорался, принялись очищать кукурузу.
- Ах, ну что такое?! Пацаны, кто же это недозрелые-то насобирал?.. Ах ты!.. Не одна, не две – и это днём!.. Кто же этот немец, а?! – возмущался Магомед, пронзая взглядом каждого из нас. (Прости, дорогой читатель, но я вынужден сделать небольшое отступление, чтобы пояснить, что означало тут это слово «немец». Так вот, в те детские годы, всех людей мы делили на немецких и советских. То есть, немцы – плохие, злые, а советские – хорошие, добрые. Таким образом мы делили мир на добро и зло.) Я не смог признаться и как все мотнул головой: «не-е… не я». Мне стало стыдно, и я покраснел, но лица у всех и так пылали от жара пламени разгоревшегося огня, так что этого никто и не заметил. А через час мы дружно уплетали за обе щеки ещё дымящуюся от огня кукурузу, пачкаясь от сажи, дыма и слёз. Может, слёзы у моих друзей и шли только от дыма, но вот о своих слёзах я этого не сказал бы – они были солью кукурузы…
Наевшись, мы взбодрились, перепрыгивали через костёр и наперебой рассказывали разные истории. Мы дурачились так долго, что и не заметили, как стемнело. А когда спохватились – барашек и след простыл. Туда! Сюда! Нет нигде! Что делать?! Веселья – как и не было… Обескураженные мы вернулись домой, боясь гнева своих суровых, как нам казалось, родителей.
А дома нас поджидали новости – хорошая и плохая. Барашки, оказывается, разбрелись по своим овчарням! Это была хорошая новость. Ну, вот и плохая – всё село уже знало, что мы залезли в огород тётушки Нурманият и попортили кукурузу. От стыда я готов был провалиться сквозь землю!..
Это было моё первое и последнее воровство. С этого дня, не спросив разрешения, я не мог сорвать и ягоды чужой … И даже мысль о чужом жгла грудь огнём, бросая в жар. И до сегодняшнего дня, если я кому-то должен, не могу спокойно спать. Но, к сожалению, мир вокруг не таков… Я перестал верить и в коммунизм. А ведь всю жизнь наивно верил в него, может, потому, что каждый судит по себе… Религия?.. Я стал изучать религии, в надежде найти Истину в их учении. Но, увы, к сожалению, и тут слова расходились с делами. Ах, если б на земле была одна религия на всех! Может, тогда это и был бы коммунизм…
А душа так и не знала покоя… И вот, творчество и стало лекарством для души: я стал писать… Не скажу, что было легко. Чувств – изобилие, но не хватало слов, что давались мне как раскалённые угли из печи…