МИША

               

      Маленьким, где-то в полтора месяца от роду, он был похож на потешного косолапого медвежонка, а по сему и нарекли его Мишей. Породы в нем и рядом не наблюдалось, дабы стать каким-нибудь Лордом. Спасибо еще, не обозвали Шариком  либо Тобиком, как сплошь и рядом обзывали деревенских дворняг.
     Жилось Мише попервам очень даже неплохо. Свою хозяйку, тридцатилетнюю Любашу он полюбил раз и навсегда с абсолютной собачьей преданностью и обожанием. И неважно, что характером Люба выдалась не мед и не сахар. На людях-то она была тихой и ласковой, и деревня долго не могла взять в толк, почему от нее мужики сбегают едва оглядевшись. Миша знал, почему: они, мужики, то бишь, не умеют любить по-собачьему, с полной отдачей.
     В первый раз, когда Миша в силу своей детской еще неуклюжести перевернул миску с хлебной тюрей, Любка душевно отходила его бычьей цепью. Наверное, повредила позвоночник, понеже у Миши отказали задние лапы. Он кое-как уполз в дальний конец огорода и неделю отлеживался в лопухах. Не сдох потому, что понял: Любе-то без него будет совсем худо. Кто ж тогда ее защитит, кто порадуется, что она есть!
     Лапы со временем отошли, коль не считать, что правую всю дальнейшую жизнь пришлось приволакивать. А когда от Любаши сбежал очередной мужик, она в расстройстве чувств плеснула на Мишу кипятком. Обварила левый бок и левое же ухо, которое потом и навовсе отвалилось.
     Однажды Любаша, после того как Миша облаял заезжего узбека, приглянувшегося хозяйке, повесила своего сторожа в сарае. И опять не судьба! В последнее мгновение, когда Миша уже простился с белым светом, оборвалась веревка.
Выжил. Подполз к хозяйке на брюхе. Она сидела на порожке крыльца, заплаканная, грустная. Миша лизнул ей ладошку, положил голову на колени, преданно глядя в глаза. Любаша встрепенулась, протянула руку, собираясь погладить пса, но передумала. Резко подхватилась на ноги и шваркнула его пинком прямо в морду.
     Шли годы. Любаша старела вместе с Мишей, но избавиться от него так и не смогла. Топила в пруду, пробивала череп молотком, обливала керосином и поджигала.
     Миша выживал, ибо самозабвенно был предан своей хозяйке. Мужики перестали интересоваться Любашей, и только Миша скрашивал ее существование. Любаша после того, как попыталась отравить Мишу крысиным ядом, махнула на него рукой, ибо уже не в силах была способна к резким движениям. Крепко сдала Любаша. Получила вторую группу инвалидности по хронической сердечной недостаточности и ныне выходит из дома лишь в магазин за хлебом. Миша и зимой, и летом лежит на крыльце, охраняет свою любимую хозяйку. Иногда он плачет правым глазом (левый вытек после удара молотком). Его никто в деревне не обижает, даже ребятня. О чем плачет пес, народу невдомек. Видать сентиментальным стал на старости лет…