После сложной операции меня поместили в палату с тремя высокими кроватями. На одной располагалась энергичная женщина приятной внешности, крепенькая, улыбающаяся. Накануне её доставили с острой болью, а после снятия приступа оставили для обследования. В пятницу вечером на третью койку перевели из другой палаты немощную седую старушку с сердито-страдающим выражением лица. Ввиду малого роста ей оказалось сложно забираться на высокую кровать. Требовала вернуть её в палату с низкими койками. Приставала к медсёстрам, санитаркам. Ей объясняли, что этот вопрос решает только лечащий врач, а так как в воскресенье праздник Пасхи, то лечащий врач появится только во вторник.
В течение трёх дней старушка стонала, проклиная высокую кровать. Своим родственникам сообщала, что ей очень плохо. Регулярно навещала её невестка. Несколько раз заходила взрослая внучка. Бывала и старшая сестра, тучная женщина очень болезненного вида. Опираясь на трость, на больных ногах она с трудом поднималась на шестой этаж (лифт в больнице не работал), тяжело дыша, долго отходила от подъема. Все они старались облегчить страдания старушки.
Энергичная женщина оказалась учительницей иностранных языков. Вышла на пенсию, но вся в делах. Как педагог привыкла много говорить и почти не умолкала. С лёгкостью рассказывала забавные истории о многочисленных поездках с учениками по стране и за рубеж, о цветах, о редких овощах, выращиваемых на участке у дома. Повествование иллюстрировала кадрами на смартфоне. Руки её постоянно находились в работе. Она вязала то шаль, то салфеточки, то оригинальные корзиночки для подарков. На ногах у неё красовались валеночки со сложным узором, сделанные своими руками. Нашла в интернете как это делается и освоила процесс.
Я со вставленными отводными трубочками говорить могла только с большим трудом, поэтому в основном лежала молча. Чтобы мне, обставленной системами, не было тоскливо смотреть в потолок и дни, проведённые в больничной палате, не казались бесконечными, сын сбросил на мой телефон хорошую музыку, и время от времени я тихонько включала её. Палату заполняли божественные звуки, успокаивающие психику, освобождающие тело, усыпляющие чувство времени.
На ночь энергичная женщина отпрашивалась домой, где у неё много дел. С её уходом в палате наступала тишина, и старушка просила меня включить музыку, которая, словно лёгкий тёплый ветерок, навевала истому.
— Очень красивые мелодии, — вздыхала она.
Праздники закончились. На утреннем обходе лечащий врач интересовался нашим самочувствием. «Странно, — подумала я, — почему старушка не попросила перевод в другую палату?» После его ухода я, с трудом произнося слова, молвила:
— Про кровать забыли?
Старушка помедлила с ответом.
— Да что просить. Не переведёт.
«Нет, — подумала я, — за эти три дня вы почувствовали, что в нашей палате с неудобной для вас кроватью, хорошая обстановка. Царит жизненная сила - душевная аура. Не известно, что будет в другой палате».
После обхода врача меня освободили от трубочек. Теперь я могла нормально говорить, и, когда старушка стала в очередной раз обзванивать родственников и жаловаться на своё плохое самочувствие, не выдержала:
— Зачем вы пугаете родных? Не так уж вам и плохо. У них что, нет других забот?
— Есть, — тяжело вздохнула она. — У невестки брат внезапно умер. Тромб. Сорок лет мужику.
— Вот и пожалейте их.
Старушка промолчала, но, обзванивая родных после обеда, сменила свою грустную пластинку. Сообщила, что ей лучше, и впервые за все эти дни попросила о ней не беспокоиться.
Энергичную женщину выписали. Мы остались в палате вдвоём. Разговорились. Узнав возраст старушки, я удивилась. Оказалось, что мы ровесницы. Только у меня ещё много незавершенных дел, грандиозные планы, а она считает, что жизнь уже кончилась. Я возразила ей:
— Некоторые учёные полагают, что человек должен жить сто шестьдесят лет. А мы ещё и половину пути не прошли.
— Я устала от жизни.
— Кем вы работали?
— Диспетчером. Вышла на пенсию, и пошли неприятности одна за другой. Похоронила мужа, затем сына. Инсульт. Правая рука не работает. Теперь с желудком плохо.
В голосе чувствовалась ностальгия. На лице её лежала печаль тоски об утраченном. Она долго молчала в глубокой задумчивости, и я понимала, почему для неё жизнь стала бессмысленной и ненужной.
— С кем вы живёте? — поинтересовалась я, прервав молчание.
— Со взрослой внучкой. Юридический окончила. Следователь.
— И что вы целый день делаете?
— А ничего. С пятого этажа спуститься мне трудно. Целый день смотрю телевизор.
— Есть анекдот, что телевизор в наши дни из чуда превратился в чудище, а вы целый день у экрана. Занялись бы лучше творчеством. Это требование от Бога и обязанность человека.
— А что можно делать после инсульта?
— Да после инсульта и советуют заниматься мелкой моторикой — работать руками для улучшения работы мозга. Играми (мозаика, конструкторы, пазлы), лепкой, рисованием, вышивкой (особенно бисером), изготовлением макраме достигается хороший эффект. Выбирайте для себя занятие. Действуйте!
— Не получится у меня.
Её лицо выражало, что за какое дело она бы не взялась, ничего хорошего не получится никогда. А мне хотелось, чтобы старушка улучшила свою жизнь, ощутила её полноту, испытала настоящее удовольствие от результатов своего труда.
— Научиться можно всему. Было бы желание. Как-то я смотрела телепередачу «Сам себе режиссёр». Есть там рубрика «Слабо». Победителем стал мужчина, которому уже за семьдесят. После перенесённого инсульта у него отнялась правая половина тела. Левой рукой он научился вышивать. Показывали выставку его замечательных работ. Сорок картин! А вам когда нибудь хотелось заняться вышивкой?
— Никогда.
— Начните хотя бы раскрашивать книжки-картинки. Внучка ещё придёт сюда к вам?
— Нет. Меня завтра обещали выписать. Заберут невестка с мужем. У них машина.
— Жаль, хотела с ней поговорить. Я ей письмо напишу. Она умненькая. Поймёт, что надо делать. Трудотерапия помогает лучше лекарств.
Письмо внучке я написала подробное и про мелкую моторику, и про необходимость на первых порах занять бабушку хотя бы картинками. Положила его в карман халата, который был на старушке, чтобы не затерялось в многочисленных вещах. Изменится ли её жизнь? Хотелось бы.
А жизнь зависит от того, как мы её организуем, какую создаём окружающую обстановку. Наш двор проходной, но у подъезда — райский уголок, созданный жильцами. Под окнами — цветник. В тени кипарисов — лавочки со спинками (!), сделан навес от дождя, поручни для удобства хождения по ступенькам. Под акацией — ёмкость с водой для птичек. Они кружат стайками. Разноголосие благодарных птах вызывает улыбку. Многие, проходя мимо, останавливаются, присаживаются на удобные лавочки и поясняют, что в такой благодатной ауре хочется задержаться хоть на минутку. А мы не прочь делиться нашим раем. Может, за время пребывания здесь люди станут добрее?
Так же душевно (судя по фотографиям) и у подъезда той энергичной женщины, с которой мы лежали в одной палате. А у вас?