16.4.4. Тихий убийца
— Шкода рыжая! — шепнул Пхото Лизке, чмокая в нос и дергая за ухо одновременно.
— Па! — фыркнула та и нежнее прижалась к отцу. Поерзала, а потом сладко-пресладко зевнула, захлопала слипающимися ресницами.
— Спать хочешь сильнее, чем есть?
— Ага… — Лизка зевнула еще слаще и заерзала, обустраиваясь на отцовских коленях и плече…
Пхото похлопал дочь по карманам. Пусто. Схомячила НЗ, блуждая по Рейху. Понятно, почему она равнодушна к столу.
Подбежала Эрика, ухватила сестру за руку:
— Лиз, пошли в спальню, до ужина пару часов покемаришь…
Та нехотя поднялась и зашаркала сапогами, не открывая глаз, буксируемая сестрой.
В спальне Эрика ловко выудила из-под шкуры, играющей роль покрывала и дополнительного одеяла, подушки, расправила меховушку, поддернув, чтобы хватило лечь и укрыться.
Лизка рухнула задницей на кровать. Эрика не давала ей сразу завалиться на бок, пока не стянула китель и сапоги. Стоило рыжей голове и белой наволочке состыковаться, как Лизка вырубилась, засопела, причмокивая. Эрика укрыла ее другим концом шкуры, присела на корточки… Ее заполонили неведомые ранее чувства… Материнские? Сестринские? Нежность?
У Эрики никогда не было друзей. Нет, разумеется, был дядя Петя, были родители, мама, от которой у нее не было секретов, был дядя Хельмут и его сыновья, одноклассники, одноклубники, знакомцы-приятели, товарки со службы, но… А тут на нее свалились единородные брат и сестра, с которой она начала взаимодействовать месяцев за семь до своего появления на свет. Сестра, рыжий клон, ловкая, резкая, сильная, надежная, РОДНАЯ. Брат, в которого нельзя было не втюриться… Отец! Родной, биологический отец! А скоро… Очень скоро... она увидит мать. Свою мамочку, на которую по словам сестры и брата жутко похожа. Голова закружилась…
Эрика поднялась и уселась на пуф у трюмо.
«Боже мой! — вскричала она мысленно, увидев себя в зеркале. — Гости в доме, а я растрепана! Вымазалась незнамо в чем!»
Схватила косметичку, ватные диски…
Наведя порядок на лице, вцепилась в расческу, начала теребить волосы, расчесавшись, решила что-нибудь накрутить на макушке…
Час-полтора Лизка честно давила на массу, но в какой-то момент шуршание в углу ее лишило сна. Вскакивать сразу она отучилась еще в казармах разведшколы. Сначала надо осмотреться-обнюхаться…
Пахло домом. Крысиные шкуры, мамины косметика и духи, от наволочки шел аромат любимого папой «Аистенка», никаких других порошков старик не признавал, но интерьерчик-то был чужой, да и ни оружейкой, ни каптеркой не воняло. Пара минут ушла на воспоминания о дне прошедшем. Наконец, разлепив веки, но, еще не продрав глаза, Лизка уставилась в угол, источающий звук…
На пуфе перед трюмо сидела что-то мурлыкающая себе поднос, причесываясь, мама.
«Опаньки! — чуть не подорвалась Лизка, но к чудесам на Гагаринской она уже попривыкла, приведения, астральные путешествия Пуха… Потерла кулаком глаза, вгляделась… — Тьфу ты! Ирка! Филиал Лукоморья в Рейхе! — Тихонько продолжила наблюдение. — Черт! Как же она на маму похожа! Чуть откормить, подкачать и не отличишь! Даже на голове что-то схожее навертела!»
Сестра почти завершила прическу, придерживая волосы левой рукой, правой цапнула шикарную заколку, поднесла к голове, начала впихивать в волосы… Не удержала… Заколка, вырвавшись из рук, скользнула по груди, колену и улетела под трюмо. Эрика закрутилась, боясь отпустить руку, удерживающую волосы, стала вглядываться в мех на полу, ища беглянку…
— Ирка, не дрыгайся! Я достану… Подвинься! — Лизка вскочила с кровати и на четвереньках полезла под трюмо… — Темновато… — Чиркнула рукой по месту, где должен был быть карман с фонарем, пальца нащупали только собственный сосок под тельником — жилет и китель весели на вешалке. — Черт с ним… Нащупаю…
Широкими осторожными движениями от себя, резкими к себе Лизка начала, забираясь вглубь, ощупывать устеленный шкурами пол под трюмо…
— Копать-ковырять! — по-лисьи тявкнула она от неожиданности, приложившись затылком о столешницу, когда ярко-алая вспышка от камешка «Перстня стаи» озарила тьму под трюмо. — Не хрена себе оладушки с говницом!
— Что? — взвизгнула Эрика. — Сломалась?
— Не… Хуже! — Лизка отработала назад, но, когда рука опять оказалась в районе первой вспышки, перстень снова запылал, его света хватило, чтобы разглядеть сбежавшую заколку. Старательно огибая узенький пучок излучения, рыжая дотянулась до беглянки, сцапав которую, выкатилась из-под трюмо, поводила перстнем вокруг добычи, убедившись, что та не фонит, протянула сестре. — Держи! — отдышавшись, глянула на закончившую прихорашиваться Эрику. — Ирка, ты ноги под трюмо обычно далеко протягиваешь?
— Нет! Боюсь чулки зацепить… А что?
— Ничего… Очень даже хорошо… А лучше вообще к нему не подходи.
Под недоумевающим взглядом сестры Лизка вскочила на ноги, метнулась сперва к сапогам, которые споро натянула, потом к вешалке, где напялила китель и жилет, прихватила пистолет, и, выскочив в гостиную, стремглав рванула к отцу. Тот сидел по-прежнему в углу дивана, расслабленно развалясь, разморенный перекусом, лениво наблюдая за беседой Инги и Севки.
— Пап-па! — прошипела Лизка ему на ухо, плюхнувшись рядом. Пхото напрягся! Прикидывая причины для тревоги, нахмурился сурово… — В Иркиной комнате источник радиации!
— Типа, «ха-ха»? — переспросил генерал удивленно, надеясь на шутку.
— Типа, «хи-хи»! — передразнила, морщась, дочь. — Перстень алым полыхнул!
— Не приснилось тебе? — с надеждой уточнил Пхото.
— Пап-па!!! — уже в голос рыкнула Лизка.
— Ли-и-ис! — Зарокотал генерал. Все «гагары» резко повернули головы на его голос, Лешка застыл на вытяжку у ног, ожидая приказаний, озабоченно косясь на рыжую. Пхото пригнул его к себе. — Ротмистр, приказываю произвести радиационную и химическую разведку этого и прилегающих помещений.
Давыдов удивленно вылупился на командира, Севка тоже не мог поверить услышанному, оба воззрились на Лизку, та утвердительно кивнула.
— Лисонька-а-а, уточни! — просипел Лешка.
— В Иркиной спальне под трюмо засекла полоску повышенного фона. Сильно, длинно, но, с-сука, узко.
— А еще точнее… — Лешка явно напрягся, гляди на него заерзал и Севка, Кыса с Бурым повскакивали со стульев…
— Между дальними левым углом и ножкой правой тумбы трюмо по полу тянется лучик 3-4 миллиметра… сантиметров на 20 от стены…
— Выведи ее оттуда… скоренько.
Лизка вскочила и побежала исполнять. Остальные сгрудились обсуждать…
— Странное что-то…
— Позырить надо…
— Может, померещилось…
— Костюмы туннельные наденьте и плащами прикройтесь, щупы не забудьте.
Лизка вытолкала из спальни еле ковыляющую на ватных ногах Эрику, отбуксировала к дивану, усадила, всучила кружку с чаем, сама приткнулась рядом, обняла по-сестрински.
Блонда широко открытыми глазами впилась в снаряжающихся сталкеров. Ее сразили метаморфозы, происходящие с вечно балагурящими и улыбчивыми друзьями… Веселые глаза наливались сталью, становились сосредоточенными и отстраненными одновременно, плавные и вялые движения расслабленных на отдыхе тел превращались в четкие многократно повторенные и зазубренные на тренировках движения роботов, строгие, жесткие, рачительные, рациональные…
Даже милые и родные Севка и отец посуровели, окомандирились, Лешку же было вообще не узнать. Даже еще продолжающая по инерции ластиться к ней Лизка ощетинилась, стала дерганной, жесткой, хищницей перед охотой.
Первый раз Эрика присутствовала при подготовке команды к «игре», ставка в которой жизнь.
Люди шли на смерть. Ради жизни, ее жизни, жизни ее отца и матери, не привыкла она еще считать Иоганнеса отчимом, а Ингу — мачехой, друзей, напарников, своей станции, да и всего метро.
Кыса и Бурый, обрядившись в туннельное и вооружившись щупами с детекторами радиации, направились в девичью спальню.
Через 15 минут они вышли. Бурый чесал в затылке, Кыса морщила нос…
— Что? — рыкнул Лис. — Не нашли.
— Нашли…
— Странное или…
— Обычно все.
— Поручик! — взревел Лешка. — Кота за яйца не тяни! Расшифруй!
— Комната обшита мехом. Толстым защитным мехом, как у тяжелых подхимзушников, с войлочной подкладкой, а в одном месте шкуры стыкуются, а не нахлестываются, дырка там, щелка в волосок в смысле… Ни разу не видела, чтобы наш войлок радиацию пропускал… Короче через нее и фонит… — Кыса напряглась, ткнула пальцем в дверь спальни Иоганнеса и Инги, — оттуда!
На это раз просели все.
Пхото переглянулся с Лисом, Севка их взгляд перехватил, заерзал.
Генерал встал. Его глаза горели зеленным неестественным огнем. Полыхнули зеленью и Лизкины.
— Краги и бахилы. Идем я и Зевс! — Кыса с Бурым сделали шаг вперед. Но раскрыть рта им Пхото не дал. — Отставить! У нас с Севкой больше шансов пережить облучение. Бурый и Лис, будете принимать. Кыса, на тебе дверь. Лиска! — старшая дочь подскочила, напугав сестру, та чуть не облилась, несколько капель чая обрушились на пол. — Плащ-палатки! Укроешь Эрику и Ингу, облачись сама. Дочь! — голос генерала скрежетал. — Это не учения и не игра!
— Так точно, Ваше превосходительство!
— Перейдите в спальню Эрики, за трюмо пристрой бэушную шкуру с пола! Лис, помоги и проконтролируй! Лягте на кровать с ногами. Укройтесь меховыми одеялами, а сверху плащами с головой.
Лизкины глаза взмолились. Это было выше ее сил ждать в кровати, пока отец, брат, жених, ставшие родными Катя с Мишей будут рисковать жизнями.
— Все будет хорошо! — заметив ее трепет, сказал отец тем… тем самым голосом, которым ее увещевали Дед Мороз и добрый полковник из детства. Помолчал. — Или совсем плохо, тогда тебе придется одной пробиваться домой, к маме, с сестрой… Ты дойдешь! И Эрику доведешь! Ты станешь лучшей дочерью на свете! Лучшей тетей для Севкиных байстрюков! И нарожаешь кучу моих внуков! Это ПРИКАЗ, поручик!
— Слушаюсь, господин генерал!
— Всё! Все, сопли и слезы отставить до базы или похорон! Работаем, господа офицера!!! Га!
— Га-га!
— Га!!! — громче гикнул Пхото.
— Га-га!!! Га-га!!! Га-га!!! — ответили «гагары».
Эрику и Ингу проняло до мозга костей. Они жались друг к другу, вжимались в диван, их бил озноб, руки и ноги стали ватными…
«Гагары» сновали по комнате, распотрошили большую часть мешков и тюков, тихонько матерясь, напяливали защиту. Уже «укутанные» Кыса с Бурым, обливаясь потом, выпускали пар, кляня ретивую печку и невозможность улизнуть за дверь, чтобы не будоражить станционный народ.
Лизка быстрее остальных упаковалась в туннельный комбез, выудила три жилета и плащ-палатки свалила все на стул у двери в девичью и зависла, прикидывая как лучше переместить гражданских в убежище.
Лешка не спешил одеваться, его больше заботила экипировка Севки и Пхото. Комбезам пристегнули «тормаза», достали меховые «портянки» и «обмотки», их наматывали поверх сапог и комбинезонов, сверху фиксировали меховыми же крагами, потом натягивали тяжелые бахилы. Все застежки тщательно проверяли и герметизировали… Дошло дело до шлемов и намордников, но их пока, как и плащи не надевали.
— Сам оденься и займись спальней, — проговорил ему на ухо уже упакованный генерал, еще раз проверяя снаряжение сына.
Лешка быстренько облачился, не тратя времени на защиту ног, и юркнул в спальню, выйди из которой, вместе с Лизкой начал подымать и сволакивать туда Эрику с Ингой, им помогали Кыса и Бурый.
— «Ох, нелегкая это работа — Из болота тащить бегемота!», — пошутил Пхото, приподняв «ухо» сыновнего шлема, тот нервно хохотнул, припоминая, как в далеком детстве Лазарев наизусть перед сном читал ему стихи Чуковского.
Генерал прошел в спальню.
— Это хорошо, что вам так наш трикотаж полюбился, — глядя на хозяек, пробасил он. — У вас еще, по-моему, и пальто должны быть…
— Папа, итак жарко! — взмолилась Эрика.
— Пар в отличии от радиации кость не ломит! Сапоги надень, и голенища до паха раскатай!
— Па, неужто все так серьезно? — продолжила ныть Эрика. — Мама же с папой там жили и ничего!
— ЧЕГО! Еще как чего! Только обследование в госпитале покажет, ЧЕГО! — не хотел он младшую пугать, но… — Только эти меха, — генерал обвел глазами обивку комнаты, — и вязанные из нашей пряжи чулки да носки вам жизнь спасли… Пока мы не тронули эту… все почти нормально, но начнем Иоганнеса перемещать и… Всё! Отставить панику! — оборвал Пхото сам себя. — Ща мы его… на мягких лапках,.. нежно… Лиска!
— Я!
— Стволы, пайки, НЗ тоже на кровать. Всё укрыть! Гражданских и себя особо тщательно и носа из-под плащей до приказа не высовывать!
— Есть!
— Лис, проверь тут, потом ребят и себя, надевай бахилы и начнем…
Пхото вышел в гостиную, похлопал по плечу Севку, потом нашарил портсигар, не выходя на платформу, закурили.
— Па?..
— Смотри, что делать будем. Заходим. Определяем место заразы. Я бужу Иоганнеса. Перекладываем его на половик из гостиной и быстро сваливаем…
— А?
— Нихай фашисты сами за собой свое дерьмо выгребают. Наше дело людей спасти, да ноги унести! Главное над зоной заражения не наклоняться, плащ не распахивать. Предполагаю, что источник точно по центру кровати… Встал в ногах, мех разложили, переложили больного, присел, подхватил и понесли… Ясно?!
— Так точно!
— Уберегись! Слышишь?! Не гарцуй! Не последний это бой! Ты мне и маме живой и здоровый нужен, «наследный принц»!
— Па, будь спок!
— О матери и сестрах помни! Да и о малых не забудь… Спасатель не должен стать спасаемым… В конце концов… — Пхото перешел на змеиный шепот, почти уткнувшись в ухо сына, — жизнью объекта можно пренебречь… Хорошо бы его спасти, но если что…
— Па-а-а?
— Да, сын, да. Не мы его приговорили… Он чудом жив… Нашей ворожбой! Инга тоже, только благодаря нашим носкам, на своих двоих ходит, счастье, что она в носках спать любит… Слава Богу, Эриску не зацепило! Главное не пошевелить его ложе… Войлок и меховушка поверх матраса главное излучение сдерживают. Ни-ни эти тряпки шелохнуть! По всей комнате шарахнет! По всей станции! Мало никому не покажется! И еще раз! Минимизируй проекцию своего тела над кроватью! В центр не лезь! Только с краю! Только в ногах! Не наклоняйся! Грудью и брюхом вперед не лезь!
— Лешка в таком участвовал?
— Никто и никогда такого не делал. Глянуть бы на того, кто это все подложил… Да, видно, он давно в гробу…
Кыса и Бурый извелись, ожидая. Лис выскользнул из спальни.
— Порядок? — спросил Пхото.
— Как в лучших домах… Замотал как портянку, ни щелочки, ни морщинки.
— Молодец! Одевайся!
Лис напялил бахилы. Кыса тщательно осмотрела стыки его одежды, кивнула. Все, кроме Пхото, надели очки, намордники, плащи и накинули капюшоны, встали по местам. Лис с Севкой озабочено переглянулись, переживая за отца, но…
Сын и отец взяли наизготовку щупы с дозиметрами и половик.
— Товсь!... Пошли!!! — Пхото, не набрасывая капюшона и не нацепив респиратора и очков, открыл дверь, шагнул вперед, поводя дозиметром.
Внизу фонило, но накрученную на ноги спасателей защиту пробить не могло. На уровне матраса значения были приемлемыми, чем выше, тем лучше. Севка пошел в обход сканируя по площади, а Пхото занес свой дозиметр над лежащим на кровати…
Вроде все было хорошо… Дозиметр молчал… Но в районе талии Иоганнеса полыхнуло, узкий пучок пробивал все гагарские тряпки насквозь.
— Попался! — прошипел Пхото, глянул на сына. — Опасную зону засек? — тот кивнул. — Носа туда не совать! Рядом чтоб тебя там не было! Изножье просканируй! Тщательно!!!
Лежащий завозился и открыл глаза…
— Питер?!
— Я, Иоганн, я…
— Пришел… Наконец-то пришел… У меня к тебе разговор… наедине… Пусть он уйдет! — заметив Севку просипел спросонья больной, приглядевшись и заметив защитные костюмы на гостях, округлил глаза. — А что происходит? А???
— Ничего… Все путем… Сейчас мы тебя в гостиную перенесем, а там поговорим… — елейно-умиротворяющим голоском заговорил генерал. Дернул головой, отбросив к двери дозиметр. Натянул очки и маску, проверил шлем и капюшон. — Готов?
— Да! — просипел Севка.
— Работаем!!!
Продолжение http://www.proza.ru/2017/07/04/1988