Я обещала информировать моих читателей о проблемах вокруг раковых заболеваниях.
Недавно натолкнулась на рассказ Людмилы Улицкой о том, как она боролась с этой проблемой. Подробно он публикован в её книге «Священный мусор», вышедшей в 2012 году. Коротко, для тех, кому книгу не так просто достать, ниже.
В 2011 году Людмиле был поставлен диагноз: лабиальный, то есть протоковый рак молочной железы*.
Вот как Людмила описывает начало:
Я ведь знаю: втянутый сосок — зловещий признак. Но ведь и в прошлый раз, месяцев 8 тому назад, когда я проходила осмотр, то же самое было. Врачиха промолчала — и я промолчала. Анализы ничего не показали.. зато теперь анализы показали. Врачиха взвыла — срочно к анкологу.
Март на дворе. Что значит «срочно»? Ведь я в начале мая всё равно еду в Израиль на книжную ярморку, там пусть меня и посморят. И лечат пусть там. В институт радиологии и рентгенологии не хочу — там мама работала 20 лет. Умирала там, от ретикулосаркомы. И в онкоцентр на Каширке не хочу. Две подруги там умерли. И место это особое: там всё сделано так, чтобы человеку было ещё хуже, чем оно есть. Ходят слухи: взятки, вымогательство...
Звоню подруге Лике в Иерусалим, она находит в Хадассе, самом большом госпитале Иерусалима, хирурга. Говорит, очень хороший. Прекрасно. Я еду. Не завтра, через месяц...
Тут на меня наседает подруга Ляля: на Каширке есть какой-то родственник, он там иммунитетом заведует — он меня покажет тамошним онкологам. Я не хочу. Категорически не хочу, но я покладиста и сговорчива. Еду... Родственник ведёт меня к знакомому хирургу — тот хваткий, холодный, тискает мою грудь, говорит, что сделает мне сейчас биопсию. Достаёт иглу толщиной чуть не в палец и колет... Через два часа посмотрели стёкла, лаборантка даёт мне мятую бумажку размером с трамвайный билет, на которой написано РАК...
Прилетела в Израиль. Лика повела меня к врачу в Хадасу (это государственная больница, самая большая в стране). Доктор Замир — не то жаворонок, не то соловей на иврите — крупная птица...Пощупал: я не уверен, что здесь рак. У этих одарённых врачей пальцы — чувствилища... Послал на обследования. Маммографию сестричка делала трижды. Молодая, неопытная. Потом к доктору, не помню , как его, - из Южной Африки, в кипе, белая щетина — бородка, пахнет как от прадедушки — старостью, ветхостью, опрятностью... Опять пощупал, но биопсию делать не стал. Говорит — ничего не вижу (руками! руками!), кроме гематомы, - это привет от доктора на Каширке! Опять: не уверен, что рак. Но послал московские стёкла своему приятелю в Хайфу, к специалисту, который не разучился стёкла смотреть. Больше в Израиле не осталось врачей, которые владеют этой допаотопной методикой. На стёклах препараты никто теперь не делает. Это именно то, что я освоила в Институте педиатрии сорок лет тому назад — гистологические срезы...
На слово «РАК» - удивление: у них такого диагноза нет. Есть клетки определённые, по имени и фамилии.
Далее Людмила поехала в Рамбах в Хайфе. Доктор — рыже-седой русскоговорящий парень лет сорока пяти. Профи. Рак на московских стёклах подтвердил — карцинома. Это оно! Сделал ещё две пункции, довольно больно, на новых стёклах ничего не обнаружил, гематома ещё не рассосалась.
Вернулась в Иерусалим, и завертелась подготовка: компьютерная томография, неприятная вещь — два литра противной жидкости, а потом ещё в вену влили краску...
Всё разворачивается очень быстро: новая биопсия показала карциному такой разновидности, которая на химию вяло реагирует...
Начало мая, предоперационная беседа: снимаем левую грудь. Далее - по обстоятельствам: найдут в экспресс-анализе в лимфатических узлах клетку, значит, все лимфоузлы удалят; нет — обходимся без химии.
Поскольку клетка гормон-зависимая**, если будет химия, то какая-то «новая», ориентированная на рецепторы -блокируют их.
**Почему образовалась гормонально-зависмая клетка? Вот объяснение Людмилы:
Пришедший в свой час климакс принёс мне большое неудобство: начались приливы... Моя американская подруга, лаборант в лаборатории, где вот уже более двадцати лет занимаются всякими трудными случаями репродукции человека, немедленно предложила мне гормональное средство, которое снимает неприятные явления климакса. Это был в той или иной форме эстроген, женский половой гормон. На второй день после начала приёма приливы закончились, и я о них забыла.
Вспомнила, когда спустя 10 лет, а потом ещё спустя пять, пыталась закончить приём гормона. Но приливы немедленно возвращались, и я снова принимала любимые таблетки. Прошу обратить внимание: я по образованию биолог, и слухи о том, что приём гормонов плохо влияет на людей с предрасположенностью к раку, были мне известны. Но уж больно я не люблю неудобства!
Раковая предрасположенность в наличии имелась. Почти все мои родственники старшего поколения умерли именно от рака...От разных видов рака, в разном возрасте: мама в 53года, прадед в 93. Таким образом, я не была в неведении относительно моей перспективы.
13 мая. Сегодня отняли левую грудь. Технически — потрясающе. Вообще не было больно. Сегодня вечер, лежу, читаю, слушаю музыку...Через неделю будет подтверждение гистологическое, и тогда решат, как будку вести лечение.
Соседка по палате — воспитптельница детского сада с севера, пенсионерка... Она теоретически должна заплатить за операцию 18 000 шекелей (15 ииз них заплатила страховка, она — 3, то есть меньше 1000 долларов).
Груди нет абсолютно, даже выемка. Грудь мою похоронили в специальном могильнике на кладбище Гиват Шауль...
Через 10 дней сообщили, что нужна вторая операция, так как нашли клетку в одной из пяти желёз, там, где эксперсс -анализ ничего не показал. На 3 июня назначена вторая операция, под мышкой. По времени она длится чуть меньше. Но в принципе всё то же.. А потом — варианты: обязательно 5 лет гормона, м.б. облучение локально, и худший вариант — 8 серий химии с интервалами в 2 недели, аккурат 4 месяца.
На дворе лето 2017 года. Людмила жива, пишет, даёт интервью, можно считать здорова.
В книге «Священный мусор» есть главка «Смерть, любимая!». В ней Людмила рассказывает и о том, как умирал её прадед. Так бы и она хотела умереть. Что ж, пожелаем, чтобы её желание исполнилось.
*В 2011 году я опубликовала на "прозе. ру" на эту же тему "Milchgang Ulcera у козочки Мекки". И у Людмилы Улицкой в образовании её заболевания важную роль сыграло не только гормональное вмешательство в работу организма, но и проблема с её младшим сыном. Он был наркоманом и зашёл так далеко, что был близок к смерти. Об этом Людмила написала в своей другой книге, об этом же призналась и в интервью, данном в 2016 году.