В жизни каждого человека наступают моменты, когда появляется желание переосмыслить прошлую жизнь. Так было и с Аленом. Ненавидел Мишеля, считая его отцом. Обида на мать мешала встретититься с ней, поговорить, хотя всё о ней знал и никогда не слышал плохих слов от Арно. Всякий раз, когда речь заходила о матери, глаза у Арно влажнели и он начинал свой рассказ со слов:
- Глаза небесной синевы, зубы кораллы, улыбка Софи Лорен, а грация... От взгляда на неё кружилась голова. Голос божественный, не итальянка, дочь француза и испанки, всё же она дитя трёх стран. От кавалеров не было отбоя. Только у такой красотки мог родиться сын, вобравший в себя всю красоту мира. Придёт время, ты встретишься с ней, Ален, и сразу всё поймёшь. Её нельзя ненавидеть, её можно лишь боготворить.
Ален сидел в кабинете, вспоминая разговоры с дедом, а как оказалось - с отцом, когда ему доложили об итальянке, просившей о встрече с ним. Он кивнул в знак согласия. Слышал шаги мажордома, удаляющегося за гостьей, потом к этим звукам добавилось цоканье женских каблучков по паркету, дверь отворилась и вошла она, его мать, словно сошедшая с полотна талантливого художника.
Женщина-совершенство, - подумалось ему. Ален встал и пошёл ей навстречу, а подойдя, обнял без слов. Так они и стояли несколько минут, вглядываясь в черты друг друга.
- Ты знаешь, что меня зовут Жаклин и я твоя мать. Ты возненавидел меня с детства. Однажды, в трёхлетнем возрасте, ты сказал Арно, чтобы он никогда больше не приводил тебя в мой дом и мы согласились с тобой. Он всё делал для тебя за нас двоих. Его жена, которую ты считал бабушкой, не любила тебя, но старалась заменить тебе мать. Ты вырос в хорошей семье. Я всё знала о твоей жизни. Хочу чтобы ты знал, Ален. Всю свою жизнь я любила только твоего отца. Он так и остался для меня единственным возлюбленным. Мы не могли поступить иначе. Не потому, что нас разделял возраст. Есть ценности более важные в жизни, чем любовь. Он не мог предать свою жену, прожив с ней полвека, оставить её один на один с коварной болезнью. Не помни зла, сын, а помни лишь его любовь.
Она уезжала в свою жизнь, где были музыка и песни, софиты и поклонники, композиторы и импресарио. Это был её мир, в котором ничего не хотелось рушить.
Ален пообещал, что когда-нибудь он приедет на её концерт со своей возлюбленной,
которая у него непременно будет.
Друзья сообщили ему о найдённом следе пропавшей девушки. Нашлась старая знакомая родителей Матиса Дюрана, назвавшая имена дальних родственников парня. Ален решил - надо ехать немедленно и только ему одному. Люди могут бояться и не скажут всей правды. Он не знал об изуродованном лице Лолиты, но сердце подсказывало - там не всё так просто и не обошлось без насилия.
Ранним утром к дому Флор и Климента тихо подкатила машина. Из неё никто не выходил. Это насторожило обоих. Климент взял в руки заряженное ружьё и вышел на крыльцо. Из машины сразу вышел молодой парень, с уставшим лицом.
- Простите за беспокойство, я думал что вы ещё спите и потому продолжал сидеть в машине. Меня зовут Ален, я сын Арно Блана. Мне только поговорить.
- Опусти ружьё, Климент! Я узнала этого парня по фотографии в газете, - сказала флор, вышедшая следом на крыльцо, - пусть заходит в дом. Видишь его усталое лицо, ему надо принять хороший душ, подкрепиться с дороги, выспаться, а уж потом мы и поговорим.
Накормив завтраком, Флор отвела Алена в комнату Лолиты. Он уснул мгновенно, лишь закрыв глаза. В доме стояла тишина. Климент с Флор с нетерпением ожидали пробуждения нежданного гостя, отложив все свои дела.
Он спал, крепко обнимая подушку, не было слышно даже его дыхания. Так спят уставшие люди, нашедшие то место, где их ничего не беспокоит.
Вечерело. Флор накрыла стол на веранде, заранее положив на кресла пледы.
Солнце, спрятавшись за горизонтом, окрасило небо в нежный розовый цвет и было непонятно, какое время суток наступало.
Ален проснулся от аромата свежезаваренного чая и ванильных булочек. Сон взбодрил его, он почувствовал себя отдохнувшим. Его встретили молчанием, ни Флор, ни Климент не проронили ни слова. Им хотелось услышать его рассказ о том, зачем он приехал, а главное - с чем.
- Вчера я разговаривал со старшим братом Лолиты. Дома у них большая беда, их мама перенесла обширный инфаркт, врачи не дают обнадёживающих прогнозов. Мы знакомы с Ириной, она жила в доме моего деда...Простите отца...
Он стал рассказывать о своей жизни, о своём отце, которого считал дедом, о своёй матушке, с которой не виделся с раннего детства, о брате Мишеле, о всех, на кого долго держал обиды в своём сердце и вот теперь, наконец-то, поняв все перипетии жизни, отпустил обиды. О девушке, в которую влюбился по фотографии, прикипел всем сердцем. Сегодня, обнимая подушку, почувствовал тонкий аромат её тела и понял, как стала она ему дорога. Он вытащил из кармана рубашки фотографию Лолиты. Флор и Климент стали рассматривать её лицо, переглядываясь.
- Ты немного опоздал, мальчик! Всего-то на пару дней. У нас не было её фотографии и у хирурга тоже. Вчера он сделал ей пластическую операцию, а что из этого получилось, пока не знаем. Ты полюбил её такой, а она, возможно, стала совсем другой, - произнесла Флор, возвращая фотографию.
- Зачем ей надо было менять свой облик?!! Она боялась этого мерзавца Чико!
Её брат сказал, что его не стало. Он погиб случайно, никому не пришлось марать о подлеца свои руки. Бедная моя девочка! - произнёс глухим голосом Ален.
- Иначе было нельзя, Ален! Этот мерзавец изуродовал Лолите лицо. Рубец на рубце. Жить с таким лицом было бы невозможно, - ответила Флор.
Он плакал, не пряча слёз, не боясь и не стесняясь их. Так плачут, потеряв самое дорогое. Он потерял возлюбленную, не поговорив с ней, не сказав о своей любви, заполнившей его сердце с первого взгляда на фотографию. Он пытался, но не смог противится этому чувству.
Флор подошла, прижала его головушку и, поглаживая её ладонью, стала утешать:
- Не знаю с каким лицом вернётся Лолита, одно мы знаем с Климентом, сынок, сердце её останется прежним. Судьба вас сводит. Вот и она уехала отсюда с твоим портретом из газеты. Теперь нам всем понадобится терпение. Артуро, хирург из Барселоны, обещал всем показать лучшее своё творение не раньше, чем через два-три месяца. Просил проявить терпение и не мешать ему. Лолиту сам бог нам подарил. Мы знаем, что у неё есть родители, но прикипели сердцами. Пусть будет благословен тот, кто оставил её в нашем винограднике. Он не просто её спасал, а спасал, зная, кому отдаёт. Много страданий принёс этот Чико. Он не был мужчиной и не смог сам обесчестить девушку. Не хочу больше ничего говорить. Лолите помогут наши друзья, ей предстоят тяжёлые, дорогостоящие операции, но с нас возьмут только за пребывание в клинике.
Ален рассказал о Матисе Дюране. От первого его поступка до последнего.
- Он стремился исправить своё же зло. Забитый насмерть охранниками Чико, Матис так и не сказал ничего о Лолите. Нас ждут и другие неожиданные поступки этого парня. Что-то мне подсказывает, я почти уверен в этом, что деньги от продажи всего своего бизнеса он сохранил для неё. Мой брат Мишель обещал во всём разобраться. Мишель очень высоко отзывается об этом парне и не понимает его поступков. Какое-то ослепление сиянием изумрудов, он ещё там, в России, удивил брата своими высказываниями, а когда брат прочитал ему нотацию, то замолк и больше не вспоминал. У него был успешный, высокодоходный бизнес, жил безбедно.
Завтра уеду домой и буду ждать от вас новостей о Лолите. Не скрою, в моём сердце навсегда останется боль об утраченном облике. Надеюсь на талант хирурга и молю судьбу о чуде. Два дня...Я не успел на два дня...
Утром Ален уехал, пообещав навестить их ещё раз. В доме Климента и Флор стояла оглушающая тишина. Дни тянулись медленно. Они много трудились, почти не разговаривали. Всё замерло в ожидании. Река Ло наполнялась паводковыми водами...
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2017/07/02/1580