Да-да, так и было. Не встреча, а именно столкновение. И произошло оно во времена очередного пика моды на остроносые туфли и расцвета сетевого маркетинга, а точнее, восьмого марта 2002 года, пятнадцать лет назад. Именно в то время моя жена Людмила увлеклась сетевым маркетингом, и буквально жила им.
Она встречалась с массой людей, то в офисе компании на Екатериненской, то у нас дома, на Пастера, не выпускала из рук телефонную трубку, ездила на семинары и симпозиумы, то в Ялту, то в Евпаторию, то в Москву, то в Киев.
Увлечённая своим бизнесом, Люда по несколько месяцев жила в других городах, где организовывала сеть компании: работала в Киеве, и Варшаве. И вот в канун известного всем советским людям международного праздника женщин, пригласили ее с супругом на встречу с другими, такими же успешными бизнес-леди.
Место проведения праздничного ужина, известный ночной клуб Одессы "Палладиум", явно предполагал дресс-код. Не фрак с бабочкой, и не смокинг, но всё же...
Единственный мой приличный двубортный костюм, вполне, на мой взгляд, подходил под статус мероприятия, но Люда сказала, что он слишком светлый, и пришла пора обновить гардероб.
Покупной костюм, в отличие от моего, шитого хорошим портным, сидел на мне мешковато, зато был новым и тёмно-синим, в точности, как у всех знаменитостей.
Возражал я только против покупки модных остроносых туфель. Туфли были красивые, но абсолютно бесполезные. Ходить в них можно было только туда, куда мы ходили чрезвычайно редко.
Но в тот вечер пригодились и туфли, и костюм, и новая рубашка с модным галстуком. Зайдя к клуб, мы расположились за одним из столиков второго ряда, охватывающих сцену полукругом, и сделали заказ.
Встреча происходила в соответствии с регламентом, на сцену поднимались какие-то женщины, наверное, делились секретами своих успехов, внимания на них я не обращал. Не помню даже, кто сидел с нами за одним столиком. Но когда началась "произвольная программа", случилось такое, что забыть невозможно. Я и не забыл.
Хотя с чего всё началось, толком не помню. Ведущий программу вечера почему-то вспомнил известное столкновение лайнера "Титаник" с айсбергом, происшедшее ровно девяносто лет назад и предложил нам стать участниками инсценировки этого столкновения.
Народ, разогретый шампанским, или чем покрепче, зааплодировал. Ведущий, обрадованный такой шумной поддержкой, начал кастинг. Назначив на роль капитана лайнера статного моряка, сидевшего за одним из столиков первого ряда, и выбрав молодого вперёдсмотрящего, он неожиданно обратил внимание на меня:
- Молодой человек, да-да, вы! Вам придётся олицетворять собой сам "Титаник", вернее, его самую переднюю часть - форштевень. Пожалуйста, поднимитесь на сцену.
Делать было нечего, пришлось подчиниться и принять правила игры. Неохотно я поднялся по маленькому трапу и встал среди других артистов погорелого театра. Были назначены ещё несколько участников инсценировки, в том числе и Айсберг, роль которого отдали молодой женщине, привлекательной блондинке лет сорока.
Закончив кастинг, ведущий стал громко и медленно читать вслух сцену последних часов жизни "Титаника". Коллектив завербованных актёров внимательно слушал подсказки суфлёра и что-то изображал. Капитан подавал громкие команды вахтенному механику и рулевому, тот крутил воображаемый штурвал, вперёдсмотрящий с воображаемым биноклем всматривался в морскую даль. Мне делать было решительно нечего, не подпрыгивать же на волне. Я просто прислушивался к развитию событий и ждал, что будет дальше.
Начальник судовой радиостанции тщетно пытался привлечь внимание капитана к полученным ледовым предупреждениям. Несмотря ни на что, "Титаник" двигался полным ходом, брызги волн попадали на мой новый костюм. И когда перед нами вдруг выросла ледяная гора, обойти её не удалось. Катастрофа была неминуема, тем не менее то, что айсберг врежется мне в промежность, стало для меня полной неожиданностью, мы ведь выступали без репетиций.
Я не стал поднимать шума и безмолвно повалился на сцену. Сымпровизировал. Далее события развивались уже без моего участия. Капитан, наверное, думал о спасении судна, старпом по его команде объявил по трансляции шлюпочную тревогу, старший механик возглавил борьбу за живучесть, пассажиры пытались найти место в спасательной шлюпке, а я, позабытый всеми, валялся на сцене и думал о последствиях столкновения для моего нового костюма. Вот уж не повезло, так не повезло.
Даже на спасательную шлюпку меня бы никто не взял. Оставалось только тоскливо смотреть на окружающую меня палубу и надеяться, что место моего падения оказалось более или менее чистым. Со сцены я уходил одним из последних, под заслуженные аплодисменты, предназначенные всем участникам инсценировки. Далее мы уже общались только с соседями по столику, но кем они были, не знаю.
А вот покусившуюся на моё мужское достоинство женщину моя жена запомнила, и позже с ней познакомилась. Елена Палашек-Сторожук оказалась продюсером, поэтессой и композитором, исполняющим свои собственные песни с небольшим ансамблем. Мало того, через пару лет она участвовала в выборах на пост мэра Одессы, и называла себя внучкой Леонида Осиповича Утёсова.
Бабушка её, Екатерина Гребенюк, по словам нашей героини, была женой портного, у которого одевался знаменитый артист, и поэтому связь свою со знаменитым артистом не афишировала. Чтобы узнать о ней больше, достаточно забить в Гугл всего два слова "внучка Утёсова".
А Люде Елена Палашек подарила на память огромного формата сборник стихов и два диска своих песен: "Прогноз погоды" и "На троих с Утёсовым". Оба они мне очень нравятся. Их тоже можно теперь в интернете послушать.
* На фотографии - одесситка, внучка Леонида Утёсова, Елена Палашек-Сторожук.