У холмов Шотландии жил-был знаменитый филолог и лингвист. Звали его Ангус МакГастл. МакГастл очень любил слова и посвятил свою жизнь языкознанию. Специалист по подлежащим, верный слуга падежей, ценитель наречий, друг местоимений, а также защитник суффиксов он прослыл ярым конкистадором словесности. МакГастл был носителем языка каких мало— чтобы доказать это, он всегда носил при себе дубликат собственного языка, сделанный из слоновьей кости.
Его любимым блюдом был суп-алфавит, а свою трубку вместо табака он по привычке набивал непроизводными предлогами.
Каждое утро, сидя в своей штаб-квартире, МакГастл проводил филологическую ревизию, чтобы по первому зову протянуть «язык помощи» всем нуждающимся. «Немного орфографии ещё никому не вредило», — любил говаривать он.
МакГастл не желал никому зла, напротив, у него руки чесались сделать мир чуточку лучше и правильнее. Он грезил синтаксисом и мечтал жить в золотой век языкознания. Век, в котором бы даже деревья знали грамматику на зубок.
Но судьба распорядилась иначе, и за окном стоял золотой век невежества. Увы, мир вокруг был далёк от идеала, но МакГастл чувствовал, что золотой век языкознания уже не за горами. Что словесность ещё вернёт себе былую славу, а синонимы снова войдут в моду.
Как-то раз после завтрака наш герой искал хороший предлог, чтобы закурить и внезапно наткнулся на газетную заметку об эскимосах. В ней говорилось о том, что эскимосы любят рыбу, называют снег по имени, и что в их словаре нет слова «вчера». Да-да, там так и было написано: «В языке у эскимосов нет слова «вчера». Эта новость потрясла МакГастла так сильно, что по ошибке он набил трубку портретами Роберта Бёрнса, а затем лишился аппетита и сна. От одной мысли, что у эскимосов нет слова «вчера» ему кусок не лез в горло. МакГастл понял, что обязан вмешаться и предпринять экстренные лексические меры.
И он сказал себе: Я должен отправиться на Аляску, чтобы подарить эскимосам слово «вчера». Такие вещи на дороге не валяются.
Не откладывая дела в долгий ящик, он взял телефон и вызвал своего верного секретаря — Гримзби. Гримзби был чистокровным морковным терьером, выходцем из семьи благородных фламандских морковей. Его великий прадед был министром правосудия и заядлым конокрадом.
Почти 10 лет Гримзби служил у МакГастла секретарём, хотя в глубине души желал быть пасечником и разводить пчёл. Ему хотелось вывести особый сорт редкого усатого мёда и продавать его в банках по пенсу за штуку.
Он как раз мечтал о том, как будет продавать свой редкий усатый мёд, стоя на углу улицы, когда МакГастл вызвал его к себе в кабинет.
— Привет, Гримзби! Собирай чемоданы, мы летим на Аляску! — сказал МакГастл, дымя портретами Роберта Бёрнса по всей комнате.
Но Гримзби не двинулся с места, а только вопросительно заморгал.
— Я сказал – собирай чемоданы, мы летим на Аляску! — повторил МакГастл.
— Это ещё для чего? — не понял Гримзби. Одной ногой он всё ещё находился в своих мечтах о мёде.
— Как, ты разве не слышал последние новости об эскимосах? — удивился МакГастл. — Оказывается, в словаре у этих бедняг нет слова «вчера»! Представляешь, тысячи эскимосских слов и ни одного «вчера»!
— Ну и что, что у них нет слова «вчера». Зато они знают 49 имен снега, — сказал Гримзби.
— Одно другому не мешает, — махнул рукой МакГастл. — Вот что мы сделаем: мы подарим эскимосам слово «вчера» и это станет триумфом мирового языкознания!
— Как твой секретарь я советую тебе отказаться от этой затеи, — сказал Гримзби.
— Это почему же? — спросил у него МакГастл.
— У нас есть дела поважнее.
— Это какие же? — снова спросил МакГастл.
— Например, почитать газету,— нашёлся Гримзби.
— Это я уже сделал, — сказал МакГастл.
— Вроде бы, ты собирался написать книгу по фразеологии, — вспомнил Гримзби.
— Фразеология в лес не убежит. Напишу как-нибудь в другой раз, — отмахнулся Макгастл.
— Могу я взять выходной?
— Нет! — сказал МакГастл и добавил: — Мне кажется, эскимосы очень несчастливы.
— А мне кажется, я очень несчастлив, — сказал Гримзби, думая о пасеках.
И они стали собираться в далёкое путешествие. МакГастл упаковал в чемодан всё только самое необходимое: овцу, стул, ракетку для бадминтона, связку запасных усов, лингвистический проездной билет и само слово «вчера», завернутое в целлофановый пакет. Гримзби же прихватил в дорогу свой любимый фотоальбом с пасеками.
Их ожидал долгий путь, но с лингвистическим проездным билетом МакГастла им было всё по плечу. Словно перчатки, они меняли разные виды транспорта – скакали на лошадях, летели на птицах, плыли по реке на огромном бутерброде с огурцом.
Наконец, они прибыли на Аляску, где их встретила толпа эскимосов. Эскимосам было интересно узнать, что такой именитый языковед забыл в их глуши. И моржам было интересно. И рыбам. И ёлкам со стужей. И северному сиянию тоже было жутко интересно.
Эскимосы приняли МакГастла с недоверием. Они никогда раньше не видели шотландцев и считали их мифическими существами, прилетевшими из космоса с целью истребить все штаны и заменить их юбками.
— Приветствую вас, эскимосы! — закричал МакГастл.
— Ты прибыл сюда, чтобы украсть наши штаны? — забеспокоились эскимосы и на всякий случай схватились за свои брюки из тёплой рыбьей шерсти.
Но МакГастл не стал трогать их брюк, а вместо этого созвал экстренную филологическую конференцию. Когда все эскимосы были в сборе, он выступил перед ними с пылкой речью.
— Вы, эскимосы, мудры и многое знаете, — сказал эскимосам МакГастл. — Разбираетесь в оленях и в мокром снеге. Вам не хватает лишь одного для полного счастья.
— Чего же нам не хватает? — спросили у него эскимосы.
— Это слово – «вчера»! — ответил им филолог победоносно. — Вам не хватает слова «вчера».
Эскимосы насторожились и замотали головами:
— Что это за «вчера» такое?
— Это такое слово, — МакГастл достал «вчера» из целлофанового пакета, чтобы показать эскимосам. — Вче-ра! Я привез вам его в подарок, чтобы вырвать вас из цепких лап безграмотности.
— На что нам сдалось это вчера? Для чего оно нужно? — пожимали плечами эскимосы. — Это как-то связано с оленями? Может, кто-то ловит им рыбу? Или «вчера» это ещё одно имя снега?
— А вот и нет, — сказал шотландец.— А вот и нет. Вчера это совсем другое.
— Ну и что же это такое? — недоверчиво заголосили эскимосы. Им что-то не верилось, что есть ещё какое-то «вчера».
И МакГастл пустился в долгие объяснения.
— Смотрите: вот есть сегодня, а то, что было перед сегодня, день тому назад называется вчера.
— День чему назад? — не понимали эскимосы.
— День тому назад, — МакГастл начинал терять терпение. Он даже вывел на грифельной доске математическую формулу: сегодня — 1 день = вчера.
Но эскимосы по-прежнему недоумевали.
— Откуда же берётся вчера? — расспрашивали они друг у друга, толкаясь возле грифельной доски.
— Может, эту формулу нужно возвести в квадратный корень из куска льда? — предложил один из эскимосов, которого звали Нанук. Он был самым образованным.
Другой эскимос, Тайгук попытался помножить всё это на несколько рыб и поделить на тюленя, но у него ничего не вышло.
Тогда вперёд вышел старый шаман и заявил, что формула будет неверна, если не ввести в неё интеграл из лунного затмения. Он хотел было вычислить интеграл на инженерном калькуляторе, но тот заиндевел от холода.
Эскимосы долго бились над формулой, но им всё равно было не понять, что такое вчера.
У МакГастла от досады опустились руки. Эскимосы не могли отличить «вчера» от Джоди Фостер — такое никого не обрадует. И он решил обратиться за помощью к Гримзби.
— Выручай! Я вконец измотался с этими эскимосами! — сказал он своему секретарю.
Но, мечтая о пасеках, тот задремал и ничего не слышал. Он был в пасечном трансе, так что МакГастлу пришлось ударить его по голове связкой запасных усов.
— Очнись! Ты хочешь помочь эскимосам или нет?
От удара усами Гримзби быстро пришел в себя и поморщился. Если ему чего-то и хотелось, так это вернуться к своим воображаемым пасекам. Но он не растерялся, взял ракетку от бадминтона и заиграл на ней песню Битлз «Yesterday». Более точной формулы для слова «вчера» он придумать не мог.
Пел он с жаром и страстью, так что эскимосы прямо заслушались, а некоторые из них сами начали подпевать. Тайгук расчехлил свою сёмгу-гитару, Hанук заиграл на пианино-олене, а старый шаман исполнил соло на полярной сове. Что и говорить, концерт получился отменный.
Эскимосов словно озарило. Послушав песню, они сразу поняли что к чему.
— Так вот в чём вся штука, — воскликнули они. — Теперь-то нам ясно, что такое «вчера». Так бы сразу и сказал, — и в знак благодарности подарили МакГастлу джинсы из варёных креветок — последний писк северной моды.
— Это славно, — сказал МакГастл и задымил своей трубкой. Он остался доволен.
Это был новый триумф мирового языкознания.