В те времена, когда и времени-то еще не было, дух божий носился неведомо над чем и наполнял собою всё сущее. Вначале было слово, и слово звучало: «Скучно-то как!»
И в самом деле, граждане, попробуйте сами – носиться туда-сюда над водой и вечность, и другую, и долее того – поневоле взвоешь.
Итак, создатель зевнул, почесался в подмышках и решил: а сотворю-ка я себе товарища, равного силой духа и нравственными императивами! И одним лишь напряжением воли из мрака, пустоты и все тех же волн воздвиг сердечного друга, собеседника на все дни, верного товарища и помощника в делах, которых больше и не намечалось.
Вот на облачко (откуда и взялось?) сел рядом с Творцом новый его наперсник, глянул вниз на серую воду, поскреб себя в разных местах и рек: «Скучно-то как!»
И стали они судить да рядить, как избыть смертную тягомотность в предстоящих вечностях? Как найти в безвременьи что-то, кроме надоевшего эфира да унылых серых волн?
- Может, в воду поплевать? – спрашивает один.
- Да ты, небось, уже плевал. Иначе откуда бы столько сырости взялось? – отвечает другой.
- А как же быть? Да и ты скучный какой-то, и мысли те же, что и у меня, а свои мысли мне и без тебя ведомы.
- А давай сделаем так, чтобы сами собой происходили перемены в сущем. Ну, там, время запустим, еще чего учудим. Говорят, пианину завести хорошо бы.
- Эх, время – его постоянно подталкивать нужно. Ты, что ли, будешь пихать?
- А мы создадим противоречия. Я вот давеча читал, что они – источник развития.
- А как это – противоречия?
- Да очень просто. Ты мне: «Стрижена!», а я тебе: «Брита!», ты мне: «Пять!», а я тебе: «Десять!», ты мне – «Труд!», а я – «Капитал!», ты - «Накося!», я - «Выкуси!», «Горячо!» - «Холодно!», «Собака!» - «Кошка!», «Дурак!» - «От дурака слышу!».
- Ха, а что-то в этом есть. Вот только боюсь я, что тезы с антитезами взаимно изничтожатся, и снова будет тишь да гладь, черт бы их побрал.
- А мы внесем маленькое нарушение симметрии, такое, что сразу и не увидишь, и от всякого конфликта хоть что-то, да останется.
- Ну что ж, пожалуй, может и выгореть. Давай начинать!
И вот один из них простер руки над опостылевшими волнами и рек: «Плюс!», а другой точно так же повел дланью и возгласил: «Минус!». И тотчас что-то бабахнуло, сверкнуло, зарокотало, пошел рябью эфир и сам собою натянулся до невозможности, образовав пространство, да такое громадное, что скукожились со стыда волны и пролились первым дождем. А из пространства высыпалось вещество и тут же с антивеществом взаимно истребилось, отчего Творцов опалило жаром так, что пришлось прикрыть глаза. Но все же малость вещества осталось, и сказал первый: «Видишь, силы во мне поболее, оттого и мною содеянное перемогло сотворенное тобой!" И от этих слов затаил второй немалую обиду.
А пока обозревали они плоды трудов своих, остывал новенький, с иголочки, мир, потрескивало пространство, и вот уже зажглись первые звезды, закружились в хороводе, и от кружения пошло по пространству стучать: «Тик-так, тик-так!»
- Что это стучит, друг мой любезный? – спрашивает Первый.
- Это время заработало, и завод его не кончится, пока не прекратится.
- Хорошо-то как!
- А давай отметим это дело. У меня и в заначке припасено для такого случая. Устроим маскарад, сиречь пьянку в личинах, плясиц позовем, в фонтане купаться будем.
- А давай. Я наряжусь в белые хламиды, облик приму благостный и почтенный.
- А я отпущу рога, хвост да копыта, покроюсь шерстью и стану дерзок и циничен.
- Вот и хорошо. И нарядами сиими закрепим наши должностные полномочия, дабы противоречия не кончались отныне, и присно, и вовеки веков. Аминь!
Вот распечатали они бутылочку посольской, сели, обнявшись, всё на том же облаке, спели «Вот кто-то с горочки спустился», «Мотор, простреленный навылет» и «Ой, цветет калина», и снова сказали, что жить стало лучше, жить стало веселей – да только некому, кроме Творцов, пронаблюдать за разлитой в мире радостью. И призадумались Создатели: а не сотворить ли нарочитого Человека, чтобы вечно воспевал он красоту сущего и восхвалял своих породителей - ибо похвала и кошке приятна?
- Да где же он жить-то будет, Человек?
- А вот тут, под облаком. Наскребем малость глины, слепим Землю, бросим семена трав и деревьев, пустим по небу Луну, Месяц и звезды, в воду – рыб, на сушу – тварей ползучих, летучих и кусачих, а потом уж и за Человека примемся.
Сказано – сделано. Недели не прошло, как сотворили они и твердь, и водоемы, и светила, и всякую живность, изведя на это почти все наличные запасы глины. И притомился Первый от трудов, и решил устроить субботу для отдохновения. А за сим улегся на травке под кустиком, да и задремал, понадеявшись на второго. Второй же подумал так: Вот, Первый всё сам да сам, и полагает, что Он старший из нас. Я же в силу полномочий мощнее, ибо породил всепожирающую Интропию, и на всякий его плюс могу выдать такой минус, что мало не покажется. А потому имею естественное право!
И из остатков глины сотворил Второй Человека по образу своему и подобию – разве что без рогов и копыт. А потом сверх технического задания сделал человеку Жену. И наделил своих чад крепчайшими чертами: леностью, вороватостью, завистливостью да жестокостью. А кроме того решил: пусть противоречия угнездятся в них навсегда. И для того дал Людям короткий век с жаждой жизни вечной, поселил в их душах тьмы благих намерений, притом таких, которые нельзя осуществить, вселил притяжение друг к другу, как бы отдельное от деторождения, и кротость совместил с жаждой крови. А потом сказал им: «Вот, я Бог ваш, и служите мне, и пойте славу, и приносите на алтарь то же, что нужно вам самим. Плодитесь и размножайтесь, и унавоживайте землю прахом своих тел. И пусть мир, в котором обитаете, называется Ад, но вы об этом не будете помнить».
Тем временем проснулся первый, заглянул во вчерашнюю бутылку – не осталось ли чего? – и пошел обозреть Землю. И обнаружил на ней Человека с Женой. И спросил: «Не нужно ли чего? Есть ли жалобы и предложения по улучшению жилищных условий?» Но в ответ зашипел Человек и укусил Первого за палец, и стал кидаться в него всякой дрянью, и обзываться плохими словами. А Жена показывала пальцами фиги, и плевалась, и творила прочие непотребства.
И тогда понял Первый, что объегорили его, заплакал со стыда и, найдя самую черную дыру, бросился в нее с головой – только пятки сверкнули. И укрылся за непроницаемым горизонтом событий, чтобы вечно носиться над волнами в безвременьи и недоступности.
А второй же остался, наблюдая и присматривая за Миром, в котором вместо противоречий остались одни пакости. И, поскольку Люди – лишь крохотная пылинка в сущем, о них Второй тоже позабыл в суете дел: пусть сами как-нибудь устраиваются. Сам же сошелся с зубастой Интропией, придерживая ее от слишком уж рьяного разрушения.
Так сложился действующий миропорядок, и таким останется до той поры, пока не погаснут звезды, не разгладится рябь пространства и не испарится черная дыра, в которой пребывает Первый. И тогда всё начнется сначала.