Сколько он выпил моей кровушки, этот подполковник пограничник, не поддается описанию. Месяцами мариновал бумажки, прежде чем дать разрешение на выход в море и работы под водой. Будь его кэгэбэшная воля, он бы все побережье Крыма превратил в контрольно-следовую полосу. Отгородил бы его колючей проволокой и, может быть, тогда спал спокойно. Основной принцип – не пущать, соблюдался неукоснительно. И не пущал. И не только меня - всех.
Запомнился дикий скандал на погранзаставе в Евпатории. Там решила потренироваться сборная команда Советского Союза по парусному спорту. Море штормит. Баллов пять, наверняка, есть. Тренер, с пеной у рта доказывает, что им нужна именно такая погода. Это как раз то, что их ждет в далекой Австралии. Они такого ветра ждали две недели. А командиру погранзаставы их заботы совсем не интересны. Выход в море запрещен. Тренер хватается за сердце.
- Кто может решить этот вопрос?
- Товарищ подполковник.
- Твой подполковник сидит в Симферополе, в штабе, и на звонки не отвечает.
- Ничем не могу помочь. У меня приказ. Не выпускать!
- Я уже звонил в Москву. В спорткомитет. Они будут связываться с командующим погранвойсками. У вас будут крупные неприятности.
- А у меня есть приказ моего непосредственного начальника. То есть товарища подполковника. Пусть он его отменит и тогда – пожалуйста.
Знаете, чем все кончилось? Через пару дней шторм стих. Установился полный штиль. Сразу же на месте объявился товарищ подполковник. Немедленно дал добро на выход в море. Отчего бы и не дать? Парусная яхта при штиле – кусок дерева. Вы думаете, товарищ подполковник этого не знал? Или перепутал яхтсменов с гребцами? Как бы не так! Мало ли что с этими яхтсменами в шторм может случиться. А ему неприятности. Полный штиль – тренируйтесь на здоровье. Хоть в море, хоть в ванне. Не оказалось на месте? Случайность. Ну, выезжал он с инспекцией в части. Ну, еще где-то был. Отмажется. Главное, никаких ЧП не произошло. Остальное ему – до лампочки.
По своему скромному опыту знаю, с местным начальством договариваться всегда сложнее, чем с главным. Ни один местный начальник не хочет брать на себя ответственность. Вот, если сверху прикажут, другое дело. Шесть сезонов работы на Сахалине (тоже погранзона) научили меня не связываться с самодурством местных властей. Делалось это просто. Из Питера отсылалась официальное письмо в Главный Штаб погранвойск. Через пару недель получали ответ, где замначальника этого штаба коротко писал: Разрешаю! Все. Дальше никаких проблем. Приезжая на Сахалин, суешь эту бумагу под нос любому погранцу, и он становится по стойке смирно. Ежели что-то им не нравилось, то посылал я их прямо в Главный Штаб. И выходили мы в море, когда хотели. И под воду ходили, когда нам было нужно. И никому ничего не докладывали. И не унижались, как тот бедняга тренер яхтсмен. Ну что б ему не запастись в Москве индульгенцией? Сам виноват.
Один только раз мне удалось решить свои вопросы на месте без всякой волокиты. И то, с морскими пограничниками. Уж кто надоумил меня обратиться к ним, не помню. Интеллигентный и обаятельный капитан первого ранга, выслушав мою просьбу, сказал:
- Нет никаких возражений. Работайте, ребята. Что мешает?
- Если честно, то только подполковник. Жизни нет!
- Это просто. У меня прямой телефон. Подполковник? Да, я. Этих морских геологов беру под свой контроль. Не поняли? Повторяю, беру ответственность на себя. И точка!
Век не забуду этого капраза. Одним звонком он обеспечил нам спокойный полевой сезон в Крыму. А отличие от вас, подполковник, он не был перестраховщиком.