- Кирхайс, а Вы великолепно танцуете. Ваши поклонницы правы – Вы обязаны котироваться везде высоко.
Несостоявшийся главнокомандующий рейха был не слишком рад такому комплименту и вообще самому факту, что графиня Мариендорф потребовала у него исполнить эту повинность.
- Фройляйн, у нас нет выбора, как говорит командующий. Мы обязаны выкладываться в любой деятельности, иначе нас всех уберут и быстро.
- Ну, не нужно скромничать – Вы же сами мне говорили, что политика – это искусство возможного, - от воспоминания об этом разговоре в кабинете Зигфид едва ли не скривился, но понимал, что без этого вряд ли возможно обойтись.
И это всё было ему совершенно непонятно – если ему было отказано тогда в откровенном предложении, но обошлось всё же без пощёчины, то почему с ним продолжают тогда сейчас общаться, как ни в чём ни бывало. Неужели потому, что убийства Райнхарда не произошло, но убит отдавший приказ совершить это убийство? Хорошо, что дама не знает, что Кирхайс сделал это лишь потому, что полагал себя уже назначенным на пост вместо Райнхарда, в противном случае Лихтенладе был бы нынче вполне себе жив.
- И ведь у нас всё получилось, не так ли? – глаза Хильдегарде сейчас напоминали восторженные очи всех тех дурочек, что бегали за его улыбками, и это начинало также пугать – фройляйн не могла оказаться столь же примитивной. – Понимаете, дело в том, что я всерьёз смогла подумать эти дни над Вашим предложением… Оно мне нравится.
Кирхайс едва не оступился, закладывая поворот… Лоэнграмм ревнив, а также резок – а воздействовать на него привычным способом после их ссоры в камере уже невозможно. Опьянение от мысли о возможности взять то, что принадлежало Райнхарду, прошло вместе с неудачным назначением и явно погибло навсегда в той же тюрьме, откуда его самого так вовремя выдернул бывший друг. Если даже совсем обнаглеть и пойти на поводу, мол, воля была не моя – этого не поймут нигде среди офицеров… Или это… это явно месть за то, что я просто пообещал помочь, ничего не собираясь на самом деле делать, а жаркие интимные дела цинично предложить продолжить, ведь Райнхард-де всё равно уже мёртв… Оберштайн, вот откуда этот удар.
- Фройляйн, Вы явно хотите от меня не этого, - с ровным грустным вздохом ответил Кирхайс, осторожно выжимая глиссад. – Поэтому лучше сразу перейти к тому вопросу, что Вы хотите решить с моей помощью.
- Отчего же, Вы так неуверенны в себе? – с беззаботным смешком проворковала урождённая Мариендорф. – Но ведь Аннерозе так понравилось, что она даже скрывать не умеет. К тому же Вы как нельзя лучше выбрали момент – даже если я озвучу её версию событий, вряд ли она всерьёз может заинтересовать её брата.
- Вот оно что, - абсолютно спокойно проговорил бывший поклонник сестры Лоэнграмма, и лишь выражение лица его стало суровым. – Она просила Вас вмешаться в это дело?
- Нет, просто я больше доверяю Вам.
- Благодарю, если так, - Кирхайс даже позволил себе ровно вздохнуть. – Но Вам вряд ли понравится это событие. Герцог Брауншвейг всерьёз хотел видеть зятем Райнхарда и не мог предположить, что Ансбах убьёт его. Я видел портрет Аннерозе в крепости в главном зале, кстати. Надежды её на его царствование рухнули. Поскольку мы оба в её глазах виноваты в его гибели, то дама пошла на союз с Лихтенладе – убрать нас тому в угоду в обмен на своё обеспеченное будущее. Понимаете же, фройляйн – если б нас грохнули на войне, ей бы на безбедную жизнь не приходилось рассчитывать. Я слегка переиграл её – убрав Лихтенладе в обход её планов. Просто я полагал, что у госсекретаря достаточно врагов, что будут рады этому и мне.
- Ну вот видите, Вы умница, хоть и умеете рисковать, - Хильдегарде промурлыкала это столь мило, что можно было и растаять. – Будь Лихтенладе жив, было б намного сложнее доказать незаконность ареста Лоэнграмма. Но это означает, что графиня Грюнвальд просто морочила Вам голову все эти годы?
- Я не идиот, чтоб работать киллером по её прихоти, - глаза Кирхайса потемнели так, что из синих стали почти чёрными. – Она слишком большую ставку сделала на гражданских, а это совсем не умно. На данный момент настоящая проблема не в том, кто займёт трон, а в неизбежном усилении Альянса. И я даже рад, что Лоэнграмм уцелел – он не боится Яна Вэньли, а Ройенталь боится, и потому не сможет его победить. И… как думаете, долго бы я справлялся бы со всем этим бедламом? Я изображал воздыхателя скорее по привычке, полагая, что худой мир лучше доброй ссоры.
- Ройенталь боится не только Яна Вэньли, похоже, - это было произнесено столь лёгким великосветским тоном, что Кирхайс снова усомнился в отсутствии у графини амбиций властителя. – Полагаю, Вы это также заметили.
- Что? – фыркнул офицер с таким апломбом, что простолюдин в нём уже не угадывался. – Он уже успел подкатить к Вам с предложением своих причиндал, фройляйн? Вечно и везде он торопится, будто ужаленный… по четыре слоя страховки, ага. Боится, не сомневайтесь – что его все мысли наружу вылезут.
- О, Вы ставите меня в неудобное положение таким вопросом, - Хильдегарде засмеялась так весело и непосредственно, что Кирхайс также против воли ясно улыбнулся. – Если я промолчу, Вы сочтёте себя правым, но ведь и рассказывать что-либо у меня может не оказаться права…
Как назло, именно этот эпизод разговора попал в поле зрения Лоэнграмма, который успешно сделал вид, будто не заметил увиденного – как известно, это худшая из возможных его реакций…
- Ну и чёрт с этим, - Зигфид от души заложил поворот, возможно, нарочно с максимальной амплитудой отгиба, на случай, если партнёрша не справится – тогда придётся перехватывать её за талию… - Когда он постарается меня навсегда выключить, следующий будет Лоэнграмм, не забывайте об этом, графиня, - ого, от такой улыбки может растаять кто угодно, а не только сердце старого друга, и Хильдегарде стоило огромного усилия удержаться и не рухнуть в ловушку, подстроенную партнёром.
Потому что в этом случае пришлось бы резко уходить в самое крепкое сближение, а валяться на плече рослого кавалера девушка вовсе не собиралась. Ведь неизвестно, каков будет следующий па у водящего, а то ж всерьёз болтали, что на достопамятном балу с Аннерозе Кирхайс танцевал окончательно на грани фола. На глобальное счастье, каблук не подвёл, возможно, сделав кучу искр при своём движении – и графиня Мариендорф удержала нужную ей дистанцию.
- Полагаете, ему может быть под силу справиться с Вами по очереди? Но тогда за ним должно быть нечто большее, чем то, что видно всем, - она одарила собеседница ослепительной улыбкой, желая дать понять партнёру, что повторять хулиганство с закладыванием туров не стоит, однако совершенно не подумав, что всем остальным не виден нужный оттенок высокомерия, сиявший в ней…
- Графиня Мариендорф, - продолжая излучать волну жаркого летнего полдня, Кирхайс снова добавил темноты в свои завораживающие очи, - у меня на текущий момент достаточно резерва, чтоб устранить Лоэнграмма полностью. Но если бы я сболтнул этот объективный факт графине Грюнвальд, она с меня с живого не слезла бы, пока не заставила бы жениться. А только, надеюсь, Вы понимаете, что я не самоубийца, совсем. Ну, и кроме того, если нам и есть на что надеяться всем, так это на то, что Лоэнграмм не собъётся со своего курса.
- И кто же у нас ещё желает ему сбиться с курса? – Хильдегарде улыбнулась уже с изрядной долей яда. – А, впрочем, я никогда не верила особо верности всех его вассалов…
- Все те, кого справедливо подозревает Оберштайн, - на этот раз тон Кирхайса был только ровным, а улыбка – скромной и вежливой. – И скажу Вам по секрету, я сам недавно оттуда, и не по своей воле. А что касается Аннерозе – подождём с полгодика, и будет отлично видно, невооружённым глазом, окончательно ли засохла эта смоковница и не пора ли точить секиру.
- То есть? – графиня удивилась совершенно искренне.
- То и есть, - цинично парировал собеседник. – Лоэнграмм прав, снова, но я хочу проверить. А мои родители давно хотят третьего внука – ну вдруг будет повод их порадовать окончательно, хе-хе. Да и Ройенталь подсуетится пусть в этот раз сам, мной не прикрываясь.
Ну, и кто мне говорил, что эта девочка неиспорченна и неискушенна, ругнулся молча про себя Кирхайс, созерцая невозмутимое и спокойное, как океан во время штиля, лицо собеседницы. Вместо того, чтоб погрязнуть в раздаче моральных оценок негодяям, мерзавцам и отвратительным самцам, она преспокойно высчитывает комбинации – кто следом за кем и на что будет претендовать. Ну, и как их столкнуть лбами, конечно… Ройенталь, ты проиграл, всё равно, и навечно. А тронуть эту дамочку у тебя самого духу не хватит – она сама решает, кому в Галактике оставаться, а кого убрать.
- Фройляйн, я рискну Вам кое-что подсказать, - это прозвучало уже с обычной вечерней грустью. – Вы взяли верный курс, но совершенно зря перестали оглядываться. А Ваш некоторый родственник вызывает серьёзное беспокойство – у меня нет на руках ничего чёткого ещё, но поверьте интуиции бодигарда, это может быть очень опасно.
Ответить она ничего не успела – пора было уже выруливать на реверанс, чтоб хоть чуток передохнуть от этого приятного, то часто такого подлого танца. Поднявшись, чтоб понять, закончен ли разговор, Хильдегарде увидела нечто, что её всерьёз обеспокоило – вдали Меклингер и Ройенталь с явным удовольствием чокались бокалами, а к ним стремительно приближался Лоэнграмм с таким каменно-спокойным лицом, что можно было начинать бледнеть всем поблизости.