Я поднималась по потертым ступеням старой питерской пятиэтажки на последний этаж, вынырнув из мглы первого, пропахшего подвальной сыростью, этажа. Я шла знакомиться с кошками в приюте – экая невидаль. Впрочем, происходило это со мной впервые. Я догадывалась, что под словом приют скорее прячется обычная квартира со множеством кошек, а не организация. Дверь на пятом этаже была уже открыта, придерживая её, на меня с некоторым беспокойством и ободряющей улыбкой смотрела хозяйка приюта. С ней мы познакомились ещё год назад на неких курсах. Мы не были друзьями или приятельницами, но добродушие, искренность через край всегда вызывали у меня теплые чувства. По этой причине я ехала через пол города с фотоаппаратом, чтобы посмотреть, на очередных её героев на выданье, да оценить обстановку.
- К сожалению, только пришла, не успела прибраться, у нас тут 13 хвостов. Двое наших, остальных раздаем.
Входя в квартиру, я чуть было не наступила на первый пушистый хвост.
- Это Марфуша, - сказала хозяйка.
Марфуша посмотрела на меня своими большими глазищами снизу вверх, словно бы оценивая и, я бы даже сказала, сверху вниз. Я не заметила ни попыток отскочить, ни страха, она вела себя как хозяйская кошка, так я и подумала. Обувь снимать в кошачьей квартире, оказалось без надобности, поэтому Марфуша и хозяйка повели меня в комнату к предполагаемым героям. Именно в таком порядке: Марфуша и хозяйка. Заходить в комнату кошка не стала, оставшись где-то в переплетении неизвестных мне комнат этой квартиры.
- Вот они наши хвосты, - сказала хозяйка указывая на черную маму-кошку в окружении полосатых котят, которые рассыпались по комнате в течении следующих 5-10 минут, закатившись под немногочисленные предметы мебели.
- Ох, трусы, даже мама спряталась, как же я вас раздавать буду, - сетовала хозяйка, убегая за игрушками в соседнюю комнату.
Я огляделась, вокруг не было ни одного кота. Куда делась ленивая, медлительная мама-кошка я вообще не могла сказать. Старый шкаф в одном углу комнаты и закрытое старое трюмо были пусты, на полу лежали скрипучие доски, какие я видела лет двадцать тому назад в лучшем состоянии в деревенском доме моей бабушки. Обои в цветочек с завитушками образца тридцатилетней давности местами были оторваны, сложно сказать были ли в этом виноваты животные, возможно, когда-то здесь собирались делать ремонт, да так и не сделали. О том, что здесь есть жизнь, сообщал только пластиковый кошачий туалет и миска с водой.
Сначала я ступала по скрипучему полу осторожно, боясь напугать пушистых обитателей своим присутствием. Потребовалось минут двадцать-пятнадцать и оживлённая болтовня хозяйки, чтобы привыкнуть к обстановке и понять, что скрипеть можно и нужно в волю. Надо дать знать, что расслаблен и сам ничего не боишься.
Современная модификация бумажного бантика – перья на веревочке, привязанной к палке, – выделывали кульбиты в воздухе, падали на пол, дергались, медленно плыли и исчезали в попытке отвлечь котят от страшного и ужасного чужака – меня. Чья-то мордочка светилась белым пятном под трюмо, чей-то любопытный нос выглядывал из-за черного потертого чемодана за приоткрытыми дверцами шкафа, чьи-то уши торчали из-за задней стенки шкафа. В этот момент котята, которые крадучись меняли своё расположение, были для меня полосатым месивом, я пыталась прикинуть как в такой обстановке их можно снимать и растерянно слушала речь хозяйки.
- Очень тяжело найти дом хвостам.
- А приходят на них смотреть?
- Да, конечно, приходят, мы не всем отдаём.
Мне было странно это слышать как человеку далекому от всей этой кухни.
- А кому не отдаёте?
Кошки всё так же не было видно, одна заинтересованная морда выглядывала из шкафа, одна из-за шкафа, третья уже бодро играла с розовыми перьями в метре от меня.
- Детям не отдаём, студентам, одиноким, особенно детям.
Никогда бы не подумала, что так мало категорий людей, которым можно доверить кошку: только в семьи, желательно с детьми. Оказывается, что не только я себе кошку доверить не могу.
Слушая объяснения о том, почему одиноким и холостым нельзя доверять животных, я совершенно упустила причину, по которой мы, минуя прихожую, попали в сопровождении Марфы в соседнюю комнату. Тут со шкафа на меня смотрела чья-то рыжая морда.
- О, рыжая! – вместо приветствия сказала я кошке.
В этой комнате расположилась целая конструкция, куда мне указывала хозяйка. Я присела перед сооружением, постаралась вслушаться в слова и разглядеть что там. В ногах деликатно крутилась Марфа.
В коробке напротив лежала новая партия приюта – спящие черно-белые котята. Двухмесячные комки казались крохами, хотя полосатые в соседней комнате были того же возраста. Всё дело в том, что эти были без кошки, появились здесь совсем недавно. Обеспокоенная недостатком еды мать сама вывела их к людям из подвала, а сердобольная хозяйка, конечно, не смогла пройти мимо.
В разговор вмешалась Марфа, распушив хвост и великодушно позволив себя погладить.
- Какая ласковая, ни капельки не боится, - восхитилась я.
- Марфушенька-душенька, мы потому её так и назвали. Она не из пугливых, вот Лисонька у нас поначалу даже в обморок падала, при виде чужака.
Кошка не мигая посмотрела в глаза и уверенно прошла через всю комнату, запрыгнула на подоконник: знала, что все пойдут за ней.
Только теперь на залитом светом подоконнике я заметила, что у Марфы на боку выбрита шерсть.
Кошка грациозно ступала по подоконнику, позволяя хозяйке приюта себя гладить, но ворчала и осторожно прикусывала руку, когда хотела сказать, что достаточно.
- Она не прокусывает, только даёт знать, что хватит.
- А она тоже ищет дом?
- Да, Марфуша у нас третий месяц.
Марфа сидела на дороге, когда позволила себя забрать, хоть и ворчала, когда взяли на руки. Позже выяснилось, что ворчала скорее не от того, что была против, а от того, что у неё болел живот. Когда поняли, пришлось вызывать врача, оперировать. Бока Марфы скоро совсем зарастут шерстью, а долг ветеринару так и не вернули – денег нет.
Марфа садится под гладящей её рукой и подставляет уши.
- Уши тоже пришлось лечить, она тогда тоже показала, что болят.
Марфа предупреждающее ворчит(хватит гладить) и поворачивается на шум во дворе.
- Конечно, за окошком интереснее, - улыбаюсь я.
- Ой, гулять любит! Я как-то не заметила, а она выскочила на чердак. Хорошо, что не вниз ушла: не нашли бы.
Смотрю на пушистую Марфу с уважением: людей она явно не боится, да и себя слабой не считает.
Мои джинсы кто-то деликатно задевает хвостом. Опускаю глаза: рыжая кошка.
- Лисонька! Представляешь, первый раз вижу, чтобы сама при чужих выходила. Чувствительная кошка, такая пугливая сначала была. Неужели бояться перестаёт! Я ведь её даже тургеневской девушкой зову.
Тем временем тургеневская девушка, глядя на успех Марфы, смело крутится с минуту в моих ногах, запрыгивает на стул у подоконника.
- Надо же, - причитает хозяйка.
Марфа дефилирует по подоконнику из одного угла в другой, садится мордой ко мне и внимательно смотрит в глаза.
- Для них тоже добрые руки выбираете?
- Конечно, - говорит хозяйка, - приходят знакомиться. Их бывает не выманишь: испугаются вдруг почему-то чужака.
Марфу гладят по голове и она прищуривает один глаз от удовольствия, а вторым всё так же внимательно смотрит на меня.
- Каждому коту свой хозяин, - неожиданно говорю я, - они тоже выбирают.