Это был выдающийся человек.
Вспомним добрым словом храброго офицера,
верно служившего делу союзников, и главнокомандующего,
который потерпел поражение
только из-за трагического стечения обстоятельств.
Сэмюэль Хор («Таймс»)
Предназначенного судьбою не изменить никому. Петру Врангелю самим Богом была уготована стезя воина, рыцаря, истинного продолжателя славных традиций его предков, и небольшое отступление от неё после досадного инцидента с изрубленными деревцами ничего, в сущности, не могло переменить. И два года спустя Пётр Николаевич отправился на войну с Японией. В чине хорунжего он был определён во 2-й Аргунский казачий полк, входивший в отряд генерала фон Ренненкампфа.
Первоначальным местом дислокации был китайский город Ляоян. Любознательный и наблюдательный барон, с нетерпением ожидавший настоящего дела, в отсутствии оного занялся изучением местных достопримечательностей. Их, правда, было немного: резиденция губернатора (тифангуана), подле которой тюрьма, окружённая высоким частоколом, и «лобное место», где Врангелю случилось однажды наблюдать казнь пятерых разбойников (хунхузов), которые были обезглавлены и погребены прямо рядом с местом казни. Были ещё кабачки, в одном из которых Пётр Николаевич познакомился с китайской кухней, среди деликатесов которой были тухлые варёные яйца и морские черви, и чайные, где собирались курильщики опиума.
Наконец сотня Врангеля, до той поры находившаяся в резерве получила первое задание. За прошедшее время барон успел довольно порядочно изучить характер казаков, которые отличались большой смекалкой. Особенно удивляла хорунжего их способность никогда не сбиваться с пути. Один из казаков охотно поделился секретом:
- Когда идёте куда-нибудь, ваше благородие, так почаще оглядывайтесь – смотрите назад. Как дорога покажется, так и на обратном пути казаться будет, никогда не ошибётесь.
Во время стоянки в деревне Цау-Хе-Гау стало известно о поражении основных сил русской армии. Разгром был сокрушительным. На поле боя остались убитые и раненые солдаты и орудия, уцелевшие из которых тянули теперь назад, к Ляояну. Под непрерывно моросящим дождём проходили поредевшие стрелковые роты, плелись раненые в промокших шинелях, поддерживая друг друга. Иные, потеряв силы, падали в грязь, пили воду из луж. Врангель приказал своей сотне спешится и предоставить лошадей раненым, но это была капля в море. Несчастные всё прибывали, они смотрели умоляюще измученными глазами, но хорунжий уже ничем не мог помочь им…
Система снабжения войск, как случалось зачастую, была налажена скверно, а потому казаки вынуждены были перейти на самообеспечение, реквизируя у местного населения продовольствие и фураж. Добычей они щедро делились со своими командирами, вынужденными закрывать глаза на эти экспроприации. Не хватало медикаментов. Изорванную одежду меняли на то, что попадалось под руку, и иного казака можно было уже увидеть в довольно нелепом облачении: смесь собственного обмундирования и китайских нарядов. Разбитые сапоги заменяли китайские туфли, к коим пришивали голенища. Убитых лошадей заменяли мулы.
Однако, армия сражалась геройски, и вскоре была одержана первая победа, которая дала надежду на перелом в войне.
Ещё в самом начале кампании, узнав о назначении главкомом бывшего начштаба легендарного Скобелева, генерала Куропаткина, старый друг Н.Е.Врангеля, генерал Дохтуров предрёк, что Куропаткин, привыкший к штабной работе, даже победу обратит в поражение. Пророчество сбылось в точности.
Между тем, Врангель отлично проявил себя в боях. Не раз пули свистели над его головой, но ни одна из них не задела его. Судьба исправно хранила будущего главкома Русской Армии. К слову, абсолютное вверение себя судьбе и презрение к смерти было чертой китайского народа. В разгар кровопролитных боёв, когда пули свистели совсем рядом, китайские женщины продолжали заниматься своей работой, будто бы ничего необычного не происходило…
Однажды барону Врангелю и его подчинённым случилось оказать услугу самим китайцам. Долгое время ряд китайских деревень подвергали разграблению хунхузы, находившиеся на содержании японцев. Командовал ими известный своей жестокостью Тя Фу, легендарный разбойник, фактически властвовавший в этой местности. Деревни хунхузы сжигали, жителей убивали, а сами оставались неуязвимы.
Какой-то ночью хунхузы напали на деревню возле русского поста и сожгли её. Тя Фу убил старосту деревни и похитил его дочь, чтоб жениться на ней. Отослав большую часть своей банды, он с несколькими приближёнными и пленницей отправился в маленькую деревню, чтобы там в доме старика, бывшего хунхуза, сыграть свадьбу. Врангель получил приказ взять по три человека из каждого эскадрона и захватить разбойников. Задача была выполнена. Казаки окружили указанный дом, из которого доносилась громкая музыка. Врангель с четырьмя казаками вошёл внутрь. Музыка смолкла. Один из китайцев высадил плечом оконную раму и выскочил наружу. Однако, его задержали казаки. Пленный был молод, крепко сложен, одеты в дорогие шёлковые одежды. Врангель приблизился к нему и спросил:
- Шима шинзе (как тебя зовут)?
- Тя Фу, - ответил хунхуз глядя в стальные глаза барона.
Так окончилась история легендарного атамана китайских разбойников…
Вскоре хорунжий Врангель получил срочный приказ: захватить пленных или, на худой конец, знаки отличия, оружие и снаряжение противника, которое бы позволило определить, какие именно части действуют против русских. Приказ был вызван донесениями лазутчиков о появлении новых вражеских формирований.
Ночью барон и несколько добровольцев предприняли вылазку к лагерю противника. Предприятие было рискованное, но, несмотря на стычку с японцами, в результате которой было ранено двое лазутчиков, и спешный отход под частым огнём противника, операция всё же была успешной. Двое японцев было убито, их амуниция и оружие захвачены. Врангель успел даже зарисовать план вражеских укреплений. Лазутчиков в русском лагере встречали как настоящих героев, с ликованием и поздравлениями…
Русско-японскую войну П.Н. Врангель закончил в чине подъесаула. За боевые отличия он был награждён орденом Святого Станислава Третьей степени с мечами и бантом. Послужной список барона в этот период выглядит так: в походах и делах со 2-м Аргунским казачьим полком в составе отряда генерала Ранненкампфа с марта 1904-го по май 1905-го, с июня по октябрь 1905-го – в разведке и делах со 2-й сотней Отдельного дивизиона разведчиков.
К слову, служа в разведке, Пётр Николаевич свёл знакомство с хорунжим Лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка П.Н Шатиловым, коему в будущем суждено стать начальником Штаба и ближайшим другом и соратником Белого Главнокомадующего…
О Русско-японской войне Врангель, имевший склонность к перу, составил прелюбопытные записки, в коих подробно описал не только военные действия, но и быт, нравы, природу окружавшей его местности. Записки эти были достойны настоящего исследователя, этнографа, отличались яркостью, художественностью и гибкостью языка. Мать Петра Николаевича, хорошо разбиравшаяся в литературе, передала эти записки в «Исторический Вестник», где они были опубликованы, и Врангель, к своему изумлению, даже получил гонорар.
Война окончилась поражением России. Однако, для Врангеля она имела весьма значимый результат. Генерал Дохтуров сказал отцу Петра Николаевича:
- Я много говорил с твоим сыном, собирал о нём подробные справки. Из него выйдет настоящий военный. Пусть и после войны остаётся на службе. Он пойдёт далеко!
И Врангель на службе остался.
В самом начале Второй Мировой войны Петру Николаевичу суждено было прославиться выдающимся подвигом в бою, который навсегда вошёл в анналы истории. В начале августа 1914-го года немцы закрепились в деревне Каушен, откуда обрушили бешенный огонь на русские соединения. Кавалерии приказали спешиться. Раз за разом гвардейцы, выпрямившись в полный рост, шли в атаку на германские батареи, и шквал свинца и картечи выкашивал их до одного. В этом аду гибла кавалерийская элита, представители самых знатных родов Империи. Так, в самом начале войны, русский офицерский корпус будет буквально уничтожен, так как офицеры шли в атаку первыми, ведя за собой своих солдат. Новых офицеров будут наскоро набирать из резервистов, но они уже не смогут заменить прежнего ядра, и это сыграет в будущем свою роковую роль. Сам Врангель отмечал позже в своих «Записках» о 16-м годе: «После двух лет войны армия так и не стала такой, какой ей надлежало быть. Большая часть младших офицеров и солдат, особенно в пехоте, погибли либо выбыли из строя. Вновь призванные офицеры были плохо обучены, им не хватало военного образования и мышления, из них не получались полноценные командиры. (…) Настоящей армии не могло получиться. Солдаты, призванные до войны, легко сносили тяготы и лишения службы, но их осталось слишком мало. Новое поколение было неудовлетворительным во всех отношениях…» Но это будет позже…
А в тот день в резерве остался единственный эскадрон Конного полка. Командовал им ротмистр Пётр Врангель. Вот, что говорит о нём служебная характеристика того времени: «…отличный эскадронный командир. Блестяще военно подготовлен. Энергичный. Лихой. Требовательный и очень добросовестный. Входит в мелочи жизни эскадрона. Хороший товарищ. Хороший ездок. Немного излишне горяч. Обладает очень хорошими денежными средствами. Прекрасной нравственности. В полном смысле слова выдающийся эскадронный командир».
Последнее Врангель доказал в битве при Каушене, когда получил приказ атаковать вражеский оплот своим эскадроном в конном строю. Чтобы успеть добраться до позиций противника прежде, чем тот уничтожит атакующих сплошным огнём, нужно было примеряться к местности. Петру Николаевичу удалось отлично использовать её: эскадрон неожиданно вылетел напротив немецкой батареи, изумлённые немцы не успели изменить прицел и ударили наудачу. Эскадрон шёл в лоб. Непрерывным огнём были выбиты из строя все офицеры, кроме командира. Коня Врангеля убили под ним прямо перед вражескими траншеями. Ротмистр вскочил на ноги и с шашкой ринулся к батарее. Вместе с остатками эскадрона он врукопашную дрался на немецких позициях, и в итоге Каушен был взят.
Лейб-гусар Великий князь Гавриил Константинович вспоминал: «После боя наш эскадрон был назначен в охранение. Ясно помню, что, когда полк собрался вместе, уже почти стемнело. Я стоял в группе наших офицеров, говорили, что Врангель убит; Гревс и Велепольский жалели убитого, как хорошего офицера, которого они знали ещё по Японской войне. Вдруг в этот момент появляется сам барон Врангель верхом на громадной вороной лошади. В сумерках его плохо было видно, и он казался особенно большим. Он подъехал к нам и с жаром, нервно стал рассказывать, как он атаковал батарею. Я никогда не забуду этой картины».
Князь В.С. Трубецкой отмечал, вспоминая об этой атаке, что, благодаря ей, барон Врангель «приобрёл в гвардии большую известность и популярность и быстро пошёл в гору».
За атаку при Каушене Пётр Николаевич был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени.
Как отмечалось в характеристике, Врангель всегда входил в мелочи жизни вверенных ему частей. По воспоминаниям одного из офицеров его эскадрона, он ложился спать последним и никогда не садился ужинать, пока не убеждался, «что все его люди устроены и накормлены». Это качество будет свойственно Врангелю до конца жизни.
Война неумолимо затягивалась. Новобранцы из резервистов, как писал потом Пётр Николаевич, «позабыли всё, чему когда-то научились, проходя срочную службу, ненавидели войну и думали только о том, как бы поскорее вернуться домой». Ко всему прочему нарастала в армии пропаганда враждебных сил, в первую очередь, большевиков. Среди новобранцев подчас оказывались агитаторы, смущающие и без того утомлённых войной людей, готовых поверить в бредни глашатаев революции. Снижался и моральный уровень армии. Учащались случаи мародёрства, грабежа мирных жителей. Проштрафившихся подобным образом Врангель карал жестко: мародёров попросту вешали. В Гражданскую войну Пётр Николаевич останется верен себе, и в его частях, в отличие от других, будет царить практически образцовый порядок.
Уже при Временном правительстве, Врангель, возглавивший 7-ю кавалерийскую дивизию, будет лично приводить к порядку распоясавшихся во время отступления войск мародёров. Дело было в городе Станиславов. Ночью Петра Николаевича разбудили страшные крики. За окном гостиницы, где остановился Врангель, бушевало пламя. Выяснилось, что солдаты громили магазины, большинство которых принадлежали евреям, грабили имущество, а хозяев избивали. Имея в сопровождении лишь одного офицера и двух ординарцев, барон вышел на улицу. Огонь распространялся по городу, грозя перекинуться на артиллерийские парки. Взяв ещё нескольких солдат, Врангель стал лично наводить порядок. В одном из магазинов, схватив одного из грабителей, барон ударом кулака сбил его с ног, громко крикнув: «Казаки, сюда, в ногайки эту сволочь!» Через два часа улицы были очищены. Пойманных грабителей расстреляли на месте.
Оценивая наскоро обученных офицеров, призванных наместо погибших профессионалов, Врангель отмечал, что «им было не дано воодушевлять своих солдат, вселять в их сердца отвагу». Сам барон владел этим искусством в совершенстве. Однажды Пётр Николаевич отправился в одну из бригад своей дивизии, располагавшуюся в лесу. Врангель вспоминал: «Едва я сошёл с коня, как рядом разорвался снаряд. Закричал раненый, рванула прочь окровавленная лошадь. Одни бросились из лесу, другие кинулись к лошадям. Назревала паника. Я скомандовал «смирно», сел за стол, подобрал осколок снаряда, разорвавшегося совсем близко, и со словами: «Кому горяченького? Лови!» - бросил его одному из солдат. Их лица оживились, по рядам прокатился смех. Паники больше не было…» Эта способность мгновенно оценить ситуацию и подобрать нужные слова располагала к Врангелю сердца людей и не раз помогала спасать самое, казалось бы, безвыходное положение.
В конце февраля 1917-го года к Петру Николаевичу, с 7-го января командующему 1-й бригадой Уссурийской конной дивизии, в Кишинёв, куда дивизия была отправлена на отдых, приехала жена, Ольга Михайловна, работавшая в полевом госпитале, расположенном в Румынии. Местное дворянство радушно принимало у себя офицеров, устраивала балы, на которых, по воспоминаниям Ольги Михайловны, Врангель, несмотря на генеральский чин танцевал, не отставая от поручиков…
Об этом времени пишет сын генерала, Алексей Петрович: «В Кишинёве рекой лилось шампанское, пары кружились в вальсе под музыку полкового оркестра, звучал смех, никто не замечал тёмных туч, сгустившихся над головой. Когда грянула гроза, все были застигнуты врасплох»…