Когда Барки вернулись на старое-новое место службы, Ракушку было не узнать. В поселке выросли две новые пятиэтажки, каждая на четыре подъезда. И строились еще жилые дома. Население увеличилось почти в три раза. На окраине построили два барака, в которых размещался стройбат. Он то и занимался возведением новостроек. На территории части появились здания учебного центра, матросской чайной. На ближайшей сопке разместился ракетный дивизион ПВО. В части выросло новое здание, где разместили тренажеры и учебные кабинеты. Напротив клуба появилось кафе «Матросская чайная».
Теперь жители поселка разделились на две группы. Меньшую, составляли «старожилы», сюда входила вся периферия, которая осталась от старой бригады. Это береговая база, экипажи катеров, радистки, телефонистки, минно-торпедная часть и другие. В другую входили офицеры новой дивизии и их семьи. Группы между собой не дружили и держались обособленно. Причину этого понять было трудно. Но как бы там ни было, в поселке явно утратилось ощущение единой семьи.
Сергею с Лизой находить общий язык с жителями поселка было легко, так как в обеих группах их считали своими.
Командир дивизии контр-адмирал Шестовский, в своем роде, был человек уникальный. Это был единственный офицер во всем военно-морском флоте, который, не заканчивая академии, стал командиром дивизии и контр-адмиралом. При этом, не имея «мохнатой лапы», а лишь благодаря незаурядным личным качествам и уму. На этих лодках Шестовский служил с момента их проектирования и постройки и знал их как свои пять пальцев. Мужчина он был справедливый, не злопамятный и с чувством юмора. В дивизии все его не только уважали, но и любили. Что бывает крайне редко. У адмирала был единственный недостаток – очень любил чай. Чаепитие было его любимейшим занятием, и выпить за один раз он мог стаканов десять.
Лодки дивизии, вооруженные баллистическими ракетами стратегического назначения, в море ходили реже. Их не гоняли на обеспечение надводных кораблей и авиации, на
постановку мин и отработку плавания в завесах. Теперь все обеспечивали их. Точность ракетных стрельб обеспечивала астронавигационная система «Лира» и навигационный
комплекс «Сигма», находящиеся в заведовании штурманов. Комплекс представлял собой солидное хозяйство, размещался в гиропосту – целый зал, где находились три гирокомпаса, три гироазимута и две гировертикали. Их данные обрабатывал и усреднял центральный счетно-решающий прибор размерами с три платяных шкафа. Насколько точно рассчитают штурмана направление на цель и сколь точно будут известны координаты лодки в момент старта, зависит точность попадания ракеты. Раз в два-три года каждая лодка выполняла практическую ракетную стрельбу. Стреляли по Сахалину и Камчатке, где были специальные полигоны. Там обеспечивающие команды определяли место падения головной части ракеты и оценивали результат.
Каждая ракетная стрельба предварялась планированием. В штабе из листов ватмана склеивали полотно размерами два на полтора метра. В правом верхнем углу располагалась угрожающая надпись – «Совершенно секретно». В левом углу – «Утверждаю. Командующий флотом». Заголовок гласил – «Решение командира дивизии на ракетную стрельбу ПЛ «К- ХХХ»». На вклеенной в центр схемы карте, обозначалось маневрирование лодки и место старта. На полях флагманские специалисты дивизии расписывали обеспечение мероприятия в части касающейся их специальности. Внизу подпись командира дивизии и командира лодки….
Сию бумагу засовывали в зеленый металлический тубус, опечатывали печатями и везли во Владивосток, в штаб флота, на утверждение. Бумагу сопровождала троица – впереди шел адмирал Шестовский с портфелем, в котором находились, термос с чаем и пирожки. За ним шел Барк с тубусом на ремне за плечом, который напоминал базуку. Замыкал шествие матрос с автоматом.
В штабе флота Шестовский заходил к начальнику штаба, с которым они вместе служили на Камчатке, и они пили чай с домашними пирожками. Сергей обходил кабинеты всех флагманских, те рассматривали план стрельбы, задавали уточняющие вопросы и ставили свои подписи. Затем Шестовский нес «Решение» на утверждение к комфлота.
После всех согласований, лодка выходила на практическую стрельбу. Она занимала назначенный район, наверху находился обеспечивающий надводный корабль с командиром дивизии на борту. И хоть лодки стреляли всегда ночью, на КП флота обязательно находился командующий. На стреляющей лодке, кроме экипажа, флагманский штурман – контролер №1 и флагманский ракетчик – контролер №2. Функции контролеров заключались в отслеживании действий экипажа при предстартовой подготовке, все ли делалось правильно. Если допускались промахи или аппаратура давала сбой, контролеры имели право отменить стрельбу, либо перенести время старта. Ответственность была высока. При отклонении ракеты от цели на три километра – это была двойка, и главный виновник – флагманский штурман. Плохо «прицелился». Если ракета падала при старте, либо не долетала до полигона, виновата была ракета и флагманский ракетчик. Эту статистику Сергей знал хорошо. Правда, в его практике подобных случаев не было. За три года его службы в дивизии, было выпущено семь ракет. Три из них с оценкой «хорошо», остальные – «отлично».
После стрельбы, лодка заправлялась ядерными ракетами и торпедами и уходила на боевую службу. Там болталась два месяца в тревожном ожидании, не поступит ли кодовое слово, приказывающее применить оружие. И тогда три тридцатитонные ракеты устремятся в космос и оттуда сыпанут по городам противника кассеты с ядерными зарядами….
* * *
Но продолжалась мирная жизнь, небо было голубым, вода в море соленая и все было нормально. Экипажи тренировали стартовые расчеты, лодки сдавали курсовые задачи. На прием задачи в море выходил весь штаб во главе с комдивом. После приема задачи, если
оценка была положительной, адмирал собирал в кают-компании флагманов на чаепитие. Пока лодка возвращалась в базу, он рассказывал им всякие притчи и флотские случаи, которых знал превеликое множество. Как-то Сергей задержался и вошел в кают-компанию, когда все уже сидели за столом. Шестовский подвинулся на диване, давая место Барку.
- Штурману место по правую руку. Ибо как говаривал Петр Первый – «штурмана хоть и пакостный народ, до баб и вина охочий, но за знания хитростных навигацких наук в кают-компанию допущаемый».
После опустошения очередного стакана, адмирал продолжил.
- Вот вы молодежь того не знаете, что воинские звания в военно-морском флоте соответствуют мужской силе и потенции их носителей. Таким образом, званию соответствует количество сперматозоидов. Сначала л-е-й-тенант, затем стар-лей, кап-лей, кап-три, кап-два, кап-раз и отмираль.
Когда все отсмеялись, Шестовский велел включить радиоприемник «Волна», находящийся в кают-компании.
- Послушаем последние известия, узнаем, что там в мире деется.
Диктор, торжественным голосом сообщил, что запущена в космос очередная ракета с тремя космонавтами на борту. Старт прошел успешно, и космонавты чувствуют себя хорошо. Адмирал налил себе очередной стакан чая и продолжил.
- Кстати о космонавтах. Ведь в первом отряде космонавтов были и моряки. Об этом мало кто знает. Как-то в санатории я случайно познакомился с одним полковником. Служил он начальником отдела кадров в звездном городке и рассказал мне много интересного. Когда подбирали людей в будущие космонавты, брали не только летчиков. Взяли подводников, как имеющих практику нахождения в тесном замкнутом пространстве и не подверженных клаустрофобии. И водолазов, как наиболее подготовленных и привычных к работе в невесомости. Моряки заранее обговорили условия, что согласны проходить подготовку, если им сохранят морскую форму и морские звания. Начальство согласилось.
Королев с самого начала моряков невзлюбил. Летчики были молодые ребята со средним образованием. Они смотрели в рот Королеву и воспринимали его как Мессию. Моряки были возрастом постарше, все с высшим образованием. Любили возражать и давать советы инструкторам и преподавателям. Кроме того, их черные с золотом мундиры раздражали начальство звездного городка, да и самого Королева тоже. Был издан приказ – переодеть всех кандидатов в космонавты в единую форму. Форму летчиков. Моряков поставили перед фактом, но надевать зеленые штаны они категорически отказались, и были отчислены. Единственный, кто согласился переодеться и сдать кортик, был капитан 3 ранга Валерий Рождественский. И стал Валерий майором. Как бывшему моряку, ему «повезло». Слетав в космос, по возвращении, он угодил своей спускаемой капсулой в соленые воды озера Тенгиз….
* * *
Прошло время, сын Сергея уже пошел в первый класс. Размеренную жизнь Ракушки нарушило очередное «ЧП». Старший лейтенант Беленко угнал истребитель «СУ-25П» в Японию и сдал американцам. Угонял он его на бреющем полете над заливом Владимира. В Ракушку наехала толпа особистов, опрашивали весь личный состав. Где летел? Когда летел? На какой высоте? Как назло, никто на самолет внимания не обратил. Наконец нашли двух матросов, которые в тот день несли вахту у трапов своих лодок и самолет
наблюдали. Они сообщили, что самолет шел низко, из двигателей шел черный дым, и они подумали, что самолет падает. Но он не упал, а ушел в сторону моря.
Истребитель был для страны не такой уж большой потерей, у американцев были самолеты и получше. Здесь самым неприятным было то, что им в руки попала наша система опознавания «свой-чужой». Теперь систему придется менять, а это принесет стране много миллиардные убытки.
На следующий год адмирал Шестовский слег в госпиталь с инфарктом. Через неделю после выписки с ним случился еще один. Комдива по болезни уволили в запас, а вместо его назначили капитана 1 ранга Вахлаева. Новый командир дивизии был полной противоположностью адмиралу Шестовскому. Дело для него было новое, разбирался он в нем слабо, а учиться не хотел. История его стремительной карьеры была такова. По специальности он был минер, служил на лодке с крылатыми ракетами и дослужился там до старпома. Послали его на командирские классы в Ленинград. Его лодка уходила в завод на средний ремонт и по возвращении назначают Вахлаева туда командиром. Простоял он на ней в ремонте три года, и отправляют его учиться в академию. По окончании оной, вернулся на тот же завод на должность заместителя командира бригады ремонтирующихся кораблей. Пробыл в этой должности полтора года и вот он уже командир дивизии ракетных подводных лодок стратегического назначения. Поговаривали, что родственник Вахлаева, по материнской линии, занимает в Москве какую-то должность в ЦК КПСС, он то и обеспечил ему карьерный рост. В Ракушке нового комдива невзлюбили, он это чувствовал кожей и свирепствовал, как мог.
Приближалась очередная ракетная стрельба, штаб нарисовал «решение». Теперь его нужно было тащить в штаб флота на утверждение. Перед отъездом Барк зашел к комдиву подписать бумагу.
- Товарищ капитан 1 ранга, может офицеры штаба пояснят Вам нюансы Вашего «Решения»? Ознакомят с деталями? Как никак для Вас, как для руководителя стрельбы, это первый старт.
- Вы что еще учить меня, академика, собрались?! Без сопливых обойдемся….(далее непечатное).
Во Владивостоке Сергей предложил комдиву действовать по отработанной схеме.
- Я собираю подписи флагманских специалистов флота, а Вы потом несете «Решение» утверждать к командующему.
- Сам обойду спецов, заодно и познакомлюсь.
Первым, к кому зашел Вахлаев, был флагманский штурман флота контр-адмирал Бородкин. Он развернул схему, задал по ходу несколько вопросов, и скоро понял, что Вахлаев имеет весьма смутное представление о ракетных стрельбах. Адмирал вернул план комдиву без подписи и посоветовал ему изучить руководящие документы. Вахлаев пытался спорить и что-то доказывать, но тщетно. Не подписал «Решение» и флагманский ракетчик флота. К остальным флагманам комдив не пошел, а напустился на Барка.
- Что за ерунду Вы мне нарисовали?! Сейчас едем в штаб эскадры, за ночь «Решение» переделать заново! (далее непечатное).
В штабе Сергей жаловался флагманскому штурману эскадры.
- Что тут можно переделать, ума не приложу?! Он не смог обосновать «Решение», а мне переделывать!
Капитан 1 ранга Крюмин – старый штабист, был мудрый, как змей. Он сразу придумал оптимальный выход.
- Возьми карту более крупного масштаба, вклей в центр схемы. Маневрирование и точки старта оставь прежние. Аннотации перепиши более мелким шрифтом. Визуально бумага будет смотреться как другая, хоть, по сути, останется прежней.
На следующий день Барк все же уговорил комдива, что подписи флагманов будет собирать он. За пол часа успел оббежать всех. К флагманскому штурману флота зашел в последнюю очередь. Адмирал взглянул на план и сразу понял в чем дело, улыбнулся и подмигнул Сергею.
- Те же яйца, только в профиль.
Он подписал «Решение» и, отдавая ее Барку, спросил.
- Ну и фрукт ваш Вахлаев! Где вы его откопали?
- Его нам господь Бог послал, за грехи наши тяжкие.
Командующий флотом был в отпуске, за него остался начальник штаба. К нему и направился комдив утверждать «Решение».
- Товарищ адмирал, командир дивизии капитан 1 ранга Вахлаев, прошу утвердить «Решение» на ракетную стрельбу.
Он развернул на столе схему. Начальник штаба надел очки и внимательно осмотрел документ.
- Так, ну здесь все понятно. Для Вас это первая стрельба?
- Так точно.
- Теперь доложите кратко Ваши действия, как руководителя стрельбы.
Вахлаев начал говорить, но скоро запутался, сделал паузу и закончил словами.
- В дальнейшем действую в соответствии с руководящими документами.
Адмирал снял очки и внимательно посмотрел на него.
- Подробней, пожалуйста. И вот здесь поясните действия лодки во время предстартовой подготовки. Вот хотя бы с этого момента – оперативное время «Ч» минус три часа?
Вахлаев повторил, что говорил ранее, снова сбился….
- Опять этот флагманский штурман напутал, нарисовал непонятное….
- Ага, флагманский штурман виноват. И где же он?
- Да вон за дверью сидит в приемной.
- Ну, так пригласите его сюда.
Барк вошел в кабинет, представился и остался стоять у порога.
- Ну-с, молодой человек, подойдите к столу. Расскажите мне и заодно вашему комдиву, что Вы здесь напланировали?
Сергей доложил. Адмирал повернулся к Вахлаеву.
- Вот как нужно было пояснять. Как видите, никто ничего не напутал.
Он взял фломастер и размашисто расписался в углу схемы под надписью «Утверждаю».
- Ладно, Вы товарищ капитан 3 ранга подождите в приемной, а мы с комдивом еще побеседуем.
Сергей вышел, но даже через плотно закрытые массивные двери, был слышен рокотавший баритон адмирала. Минут через десять Вахлаев вылетел из кабинета в поту, с красными пятнами на лице. Он сунул бумагу Сергею и понесся на выход….
После этого инцидента, Барк, невольный свидетель комдивовского конфуза, стал для него врагом №1.
* * *
Стрельнули на пятерку. После стрельб на лодке возник ряд неисправностей, и она ушла в ремонт. А с завода вернулся другой корабль. После заводского ремонта, каждая лодка подвергается серьезному испытанию под названием «глубоководное погружение». Читателю, далекому от профессии подводника, поясню на примитивно-фантастическом примере. Вот на заводе отремонтировали танк. Где-то подварили, где-то подлатали. Заводские уверяют, что после ремонта танковая броня способна выдержать прямое попадание снаряда калибром 75 миллиметров
- Качество ремонта надобно проверить, - решает начальство. Танк ставят на полигон, выкатывают на прямую наводку противотанковую пушку и собираются «проверять». Здесь фишка заключается в том, что экипаж сидит в танке. Сидят танкисты в своей железке и гадают на кофейной гуще, выдержит броня или нет. Грянул выстрел, танк подпрыгнул, но не развалился. На сей раз, повезло. Конечно, танки так не испытывают, а вот лодки проверяют именно так. Загоняют ее,голубушку, на максимальную рабочую глубину проверяя, выдержит ли ее прочный корпус дикое давление глубин….
Во время глубоководного погружения, на лодке присутствует командир соединения и все флагманские специалисты. Делается это для того, чтобы в случае нештатной ситуации, подстраховать действия экипажа, который за время ремонта, возможно, подрастерял свои практические навыки.
Тут еще вот какой нюанс. Перед ремонтом механик с командиром составляют ремонтную ведомость. Они прекрасно знают, какие механизмы, приводы или трубопроводы дышат на ладан и требуют замены. Ремонтную ведомость везут на завод для согласования. Заводские спецы 30 процентов работ из ведомости вычеркивают, так как не укладываются в отпущенную финансовую смету. Кое-что механику удается подремонтировать силами личного состава. Где-то подварить, что-то перебрать. Но недоделки всегда остаются. Да и рабочие завода частенько работают с похмелья, глаз да глаз за ними нужен. Идти после такого ремонта на глубоководное погружение дело опасное. Но к опасностям тоже можно привыкнуть. Барку уже 9 раз приходилось участвовать на глубоководных погружениях лодок различных проектов, и эти испытания стали для него делом вполне обыденным.
В назначенное время лодка заняла предназначенный район полигона. Здесь уже находился обеспечивающий надводный корабль с начальником штаба на борту. Сыграли боевую тревогу и приступили к погружению. Быстро опустились на глубину 100 метров, дальнейшее погружение осуществляли медленно, по 10 метров, каждый раз приостанавливаясь на очередной отметке.
Предельная глубина погружения для лодок данного проекта составляла 240 метров. Рабочая – 180 метров. На эту глубину и планировалось погрузиться. На отметке 163 метра на переговорном устройстве загорелась красная лампочка пятого отсека. Включили громкоговорящую. Из динамиков послышался шум воды схожий с грохотом Ниагарского водопада. С трудом разобрали доклад вахтенного, «….вырвало фланец сто миллиметрового трубопровода. Отсек затопляется!». Сыграли аварийную тревогу. Горизонтальные рули поставили на всплытие, бортовыми моторами дали средний ход. Стремительно начал нарастать дифферент на корму. Но лодка продолжала погружаться. Стрелка глубиномера медленно и неуклонно ползла вправо. Вот уже 165, 167, 170, 172 метра. В центральном возник жуткий гвалт. Орали все – комдив, зам. комдива по электромеханической части, командир лодки, механик, при этом каждый из них отдавал различные команды, стараясь перекричать, друг друга. Вахлаев приказал аварийно продуть балласт. И его продули. Ох, не надо было этого делать! Давление в баллонах воздуха высокого давления всего 200 атмосфер, и на глубинах более 100 метров, этого давления недостаточно чтобы выдавить воду из балластных цистерн. А вот дать воздух в пятый отсек и этим частично уменьшить поступление воды, сделать было необходимо….
Дифферент на корму был уже 15 градусов, лодка продолжала погружаться. К тому же теперь она еще и осталась без воздуха. Как последнее средство, дали электромоторами самый полный ход. Три винта на максимальных оборотах сотрясали корпус мелкой дрожью. На этом режиме лодка может продолжать движение только 10 минут. За это время аккумуляторные батареи разрядятся до нуля и винты остановятся. Погружение несколько замедлилось, но все еще продолжалось. Уже семь минут работали гребные электромоторы на максимальных оборотах, но лодка всплывать явно не собиралась. Что-то орали в центральном. Кто и о чем было не разобрать. Сергей включил эхолот, под килем оставалось 85 метров. Значит глубина здесь 262 метра. Через три минуты остановятся моторы, и лодка ляжет на грунт. Даже если ее не раздавит сразу, шансы на спасение нулевые. Практика показывает, что даже при авариях на глубинах в 100 метров спастись не удавалось никому.
Сергей в уме сотворил молитву, хотя, считая себя атеистом, никогда этого не делал.
- Бог, если ты есть, дай мне сил умереть достойно! Не бегать, не орать, не рвать на груди рубаху….
На глубине 186 метров погружение прекратилось. Стрелка глубиномера остановилась, затем медленно пошла влево. Видимо лодка набрала большую скорость, и положительный момент сил пересилил отрицательный. Спасало и то, что дифферент был все же на корму. Как бы там ни было, начали выкарабкиваться. Когда достигли глубины 100 метров, воздух в балластных цистернах расширился и выдул из них воду. Лодка полетела вверх как скоростной лифт. Она выскочила на поверхность как мячик, после чего легла на правый борт. На камбузе и в каютах попадала и разбилась посуда, из аккумуляторных батарей частично вылился электролит, во втором и четвертом отсеках появился сильный запах хлора.…Затем провалились на глубину 40 метров и снова вылетели на поверхность. Теперь лодка легла на левый борт. Разбилось все то, что не успело разбиться в первый раз. И только теперь лодка встала на ровный киль и осталась на поверхности.
Сергей взглянул на часы, с момента аварийной тревоги прошло всего 18 минут, но там в глубине они показались ему вечностью. На обеспечивающем корабле, наблюдая подобные кувырки, начали запрашивать, что случилось. Ответили, что все нормально, отрабатывали аварийное всплытие. Пятый отсек был затоплен полностью, до подволока оставалось сантиметров 20, благодаря этому, люди в отсеке выжили. Через час из отсека откачали воду, из трех дизелей смогли запустить только один. Дали малый ход, и пошли в базу, пополняя воздух и заряжая аккумуляторную батарею. Через пару часов удалось запустить еще один дизель.
По возвращении на базу, своими силами приварили оторванный фланец. Об аварийном случае, как это часто делается, наверх докладывать не стали. Приедет комиссия, вскроет всю подноготную, и будут сделаны оргвыводы вплоть до снятия с должностей. А уж Вахлаеву за приказание продувать балласт, не поможет и дядя из ЦК КПСС.
Придя, домой Сергей снял фуражку, и Лиза сразу заметила непорядок.
- Где это ты головой в белую краску влез?
Она намочила полотенце и попыталась вытереть белый налет на волосах мужа.
- О, да это никак седина?!
Сергей подошел к зеркалу, действительно с левой стороны торчал белый клок. Но нашелся он быстро.
- Да, это доктор случайно перекисью водорода брызнул. Со временем отстирается.
Из романа "Меридианы..."