Сидевший с утра на крыше сарая Мишутка первым увидел идущего низиной Петра. Кубарем скатившись на землю, он засверкал голыми пятками по двору.
- Баба! Деда! Петруха приехал!- звенел уже за оградой его тоненький голосок.
Мария, выйдя на крыльцо, спустилась к Осипу:
- Мишка говорит Петро идет.
- Идет, значит придет,- ответил Осип, сгибая коромысло.
Через некоторое время из-за росшего за оградой раскидистого репейника и на самом деле показался Петро, а вокруг него, бегающий вприпрыжку, Мишутка. Петро, такой же коренастый, как и Осип, с темным чубом, углом падавшим на широкий лоб, шел широкими шагами, выставив несколько вперед левое плечо и нагнув крупную голову.
- Петенька!.. сыночек...- ахнула Мария,- и заторопилась навстречу, шаркая непослушными ногами.
Все на хуторе закружилось. Мария, всплакнув, принялась растоплять печь; полезла в сундук, доставая хранящееся там белье "старшенького".
- Неделю назад еще говорила: припасите дров! - выговаривала она мужу,- Дуняшка!.. Да, ну не докричишься до тебя!.. Баню затоплять надо!.. Да обеги село, покличь, кто дома. Мол, Петро приехал. Ишутиных не забудь...
- Сейчас маманька!..
Петро еще сидел за столом, распаренный, в белой, расстегнутой на груди, рубахе, и кальсонах; дохлебывал щи, когда в ограду, по-хозяйски растворив калитку, вошел первый гость (дальний родственник по материнской линии) Емельян Дудкин. Опираясь на костыль, он заспешил через двор, к коловшему дрова Осипу.
- Здорово Ефимыч!.
- Доброго здоровьичка.
- Хозяйствуешь?
- Истопились вот...
- А я иду мимо магазина, бабы судачат: Петро, мол, приехал. Думаю, зайду узнаю, правда нет?
- Проходи, вокурат он обедает..
...Изба стала полнится гостями и голосами. Приходили, рассаживались на сколоченные лавки вокруг широкого стола.
Игнатов, разливая самогон, хвастался:
- Рыбы ноне шатанули! Мария, вон спроси, не успевала на коромысле относить.
- Марья садись!..Умоталась же, выпей с нами!..
На другом конце стола подслеповатая тетка Агафья совала заскорузлый палец в стопку, гундела сидевшему рядом Семену:
- Плесни, касатик, плесни не скупись, вишь тетка слепая.
- А я, когда гуляю, руки, ноги не мою, время зря не трачу,- хвасталась, сидевшая рядом с ней Парфениха.
Среди суеты разговоров, крика и гама, вдруг, тихо и нежно зародилась песня. Красивейший женский голос вывел первые слова. Два других подняли песню над столом, подержали, поджидая, когда подхватят другие и, осмелев, взметнули ее ввысь над макушками деревьев, к синему небу. Мужские голоса подхватили, повели вширь через речную гладь, заливные луга, до самых сельских прибрежных домов. Но не успели затихнуть последние голоса этой песни, как, вдруг, рванули широко и басовито плясовую. Оживленная волна пробежала через сидящих. Кто-то схватил ложки, кто-то ударил в кастрюлю. Иван Назаров, округлив глаза, молотил кулаком по столу, роняя наземь посуду.
- Марья! Неси балалайку!
Роняя лавку, выскочили из-за стола, пошли по кругу.
- А ну, дай я!.А ну, дай я!- кричал расталкивая плясавших, Арсентий Смагин. Он, запинаясь, протиснулся в самую середину. И было непонятно, то ли он так ловко выделывает замысловатые коленца, то ли ноги сами выделывали с ним то,что хотели. Наконец, не удержавшись, он ступил босой ногой на край наполненного водой корыта и, взмахнув по-птичьи руками, рухнул в него со всего маху. Зевая по рыбьи ртом и, хватаясь руками за воздух, он неистово кричал:
- Караул!.. Утопаю!..
Мокрого до нитки его с хохотом вытащили из корыта.
Чей-то женский голос крикнул:
- Пойдем купаться!
С бабьи визгом и мужицким гоготом бросились вдоль огорода к реке.
Кидались в воду, не снимая одежды.
...Хутор дремал под звездным небом. От летней кухни тянуло дымком. На крыльце, обнявшись, сидели сын с отцом. Осип тихо говорил:
У нас с тобой, сынок, впереди дел много. Асташе надо помочь Нюрку сосватать, потом покос, потом братка просил с тобой к нему приехать.
- Случилось что?
- Кто его знает. Был человек от него. Разное думаю.