Как только мы тронулись в путь, нам тут же стали попадаться всякие замечательные фишки. Например, семейство страусов - большой папа ведет штук сорок пушистиков
Или семейство буффало – ведь как позируют! Ну прямо конец 18-го века, судьи в париках!
Или вот такой красавец мужчина (сразу видно, что мужчина!) –см в заголовке статьи
По нему скакала птичка – делала ему дезинсекцию грумминг!
А чуть дальше под деревом лежал замечательный лев, редкий позёр даже среди львов, поскольку он позировал даже спя! Устроившись под красивым деревом недалеко от дороги, они принял живописную позу
А чтобы зрительский интерес не ослабевал, он ее (позу) периодически менял
А вот образцовый баобаб: акации, которые ему по колено, в отдельности выглядят большими деревьями
Семейство хатебистов: по их рогам хорошо видно, отчего они «сердцезвери»!
А вот изломанное дерево, которое семейство слонов удостоило своим вниманием. Фулюганы, однако!
И так незаметно мы приехали обедать обратно «на центральную усадьбу» Sarova lodge, который хорош внутри
Но еще лучше снаружи, потому что над бассейном цвела хакаранда (она же джакаранда, в английской транскрипции),
и в ее кроне мелькали нектарницы – sunbirds, cолнечные птички.
Уж поверьте, что я сделала все от меня зависящее, чтобы их сфоткать, у меня даже руки сгорели, пока я на палящем солнце весь обеденный перерыв подкарауливала этих сверкающих негодниц, но проворнее их только выдра (но та хоть большая, от нее хоть задница, да попадет в кадр, а тут – вообще ничего, сколько ни щелкала затвором!)
Пофоткала других птичек, менее подвижных и более крупных
Вообще, говорят, что в Африке почти всем быстро надоедает фоткать брендовых животных (это слишком легко) и начинают фанатично гоняться с фотиком за птичками, благо их тут немерено разных. Вот и меня не минул сей синдром.
Немерено было и цветов в этом лодже. Не зря же именно его облюбовали sunbirds.
Отобедав, поехали дальше
И хотя там было много слонов
Но реально уже тянуло на птиц – то ястреб такой красавчег! То кори бастад какой-нибудь особенный
Гулял там и геренук – антилопа, само очарование – знаменитый тем, что кормится листьями, вставая для этого на дыбки, и от этого у него за долгую эволюцию вытянулась шея, конечно, короче, чем у жирафа, но намного длиннее, чем у других антилоп, и потому от такой изящный.
Но нам он свой коронный фокус так и не показал, зря мы ехали за ним и с его скоростью наверно, целых полчаса – он наконец повернулся и ушел прочь от дороги.
Но другим геренукам стало стыдно за него, они пришли и все показали
Встретился лапуся дик-дик, такого хоть в квартире держи для красоты, он чуть ли не с кошку ростом
И зонтичные акации здесь еще росли, и гнезда ткачиков на них висели
И так мы незаметно доехали до последнего нашего пристанища – Aruba lodge, как всегда, очаровательного, а персонал здесь превзошел все остальные: приставленная к нашему домику горничная Джоан отследила, что я не ходила на ужин, и пришла спрашивать, что со мной, не больна ли я, и уверять, что еда очень вкусная… Господи, ну кто бы так обо мне заботился?
Но это была подстава: если бы я пошла на ужин, как бы я потом съела прощальное барбекю?
В номере были огромные окна,
Под окнами гуляли какие-то рябчики, поодаль сидели в запруде пара фламинго,
бегали ящерки
Росли совершенно инопланетные какие-то растения
И все это можно было смотреть, не вставая с веранды,
но мне уже пора было в бассейн (хоть где-то хватило времени на бассейн!) неподалеку от которого паслись антилопы
И летали дивные алые стрекозы
И даже Петрина пришла купаться в бассейн, и мы даже с ней немного разговорились, и даже пошли вместе на прощальное барбекю, но она и здесь не выпила даже ни глотка шампанского, ни капельки коньяка – она не пьет спиртного вообще. Рацион у нее тоже был интересный – она питалась исключительно блюдами «мука+мясо», и за весь путь ни разу не взяла на тарелку ни овощей, ни фруктов. Лишний вес ее при этом не смущал, хорошего человека должно быть много. В общем, до сих пор размышляю – они что, все в Австралии такие?
А наутро я осознала, что сегодня последнее наше сафари.
И мы поехали, и кругом было полно слонов, и трепыхалась в голове мысль – ты больше никогда ничего этого не увидишь… И было жаль каждого ускользающего мгновения…
Подумаешь, диво – слоны! Да они тут везде,
И вроде бы этот факт для тебя не нов,
Но в этот свой самый последний safary day
Ты хочешь сфотографировать всех слонов,
Ты смотришь сейчас на животных, как на друзей,
Которых покинешь – и как не жалеть о том?
И кажется, каждая встреченная газель
Лично тебе помахала вослед хвостом…
И так я ехала и смотрела
И Африка как будто специально на прощанье все-все мне выложила - и левушки были
И вотербаки
И кори бастады
И ориксы
И импалы
И птица-секретарь, конечно же
И страусы
И куду
И по всему окружающему пространству краснели термитники, живые и брошенные (если на термитовой постройке начинают расти растения – значит, постройка «обезлюдела».
А на самое прощанье особенно много слонов стало попадаться.
И тут меня накрыло – сначала волна благодарности к Богу, что дал все это увидеть своими глазами; а потом она почему-то переросла в огромное чувство вины перед всеми, кого я когда-то обидела, или чью заботу не ценила, кому любви не додала – и не во взрослом состоянии, нет – вспоминалось мне детство и юность, Даньшино… Вот так же мы в лагерь каждый год ехали в открытом кузове по ухабистой дороге, и такой же ветер с пылью обдувал лицо, и никого-то, никого со мной нет из тех, с кем прошло самое счастливое мое время, а большинства и на свете уже нет… Никогда я не чувствовала такой обжигающей вины пред всеми и каждым, за каждое дурное слово, за каждый поступок – да нет же, не за это, а за то, что ведь они БЫЛИ, были рядом, любили меня, а я не ценила, просто жила как бы мимо, как бы параллельно… Я думаю, что в эту минуту я (в первый и, возможно, в последний раз в жизни) ощутила рядом, очень близко, присутствие Бога, и оно вызвало такое горячее покаяние за все-за все, за что в миру вовсе не принято каяться…
Мне кажется, это было немножко чудо.
Когда я открыла глаза и вытерла слезы, мы уже выехали из заповедника.
Никто ничего не заметил, потому что я стояла под открытой крышей, лицом на ветер, а Петрина, как всегда, сидела, а Джордж, понятное дело, рулил.
Мы ехали в Момбасу.