Я встала с кровати и подошла к окну: в этот раз за стеклом тянулись ввысь темно-зеленые ели с коричневыми шишками на макушках. Лес простирался до самого горизонта. Есть у меня такое окно – в каждом сновидении за ним что-то новое. Никогда не угадаешь, что там будет в следующий раз.
«Посмотрим, что в этом лесу».
Я оттолкнулась носками, зависла в воздухе, и прямо через стекло, с легким «дзинь», вылетела наружу.
Могучие ели сплотились стройными рядами и вплотную подступали к стенам дома. А вот видна тропинка, уходящая между светло-коричневыми стволами вглубь бора. Я мягко спустилась к подножию деревьев. Усыпанная шишками игольчатая подстилка спружинила под ногами, чуть сильнее, чем в реальности, лишний раз напоминая, что я сплю.
– Помню, осознаю, – кивнула я, входя в лес.
Вдруг, пространство исказилось. В спину ударил ветер, тропинка под ногами запрыгала. Деревья замелькали, проносясь мимо на бешеной скорости.
Не успела я хоть что-то сообразить, как движение резко остановилось. Меня с размаху кинуло вперед. Я провалилась в мешанину из коры, шишек и иголок. Тропа мягко вытолкнула меня обратно.
Я поднялась и осмотрелась. Деревья вокруг расступились, образовав просторную поляну. Посреди нее стояла небольшая избушка. Бревна потемнели, потрескались, кое-где покрылись мхом. На дощатой крыше и вовсе росла трава.
Дверь крыльца тонко взвизгнула и отворилась, приглашая войти. Старые, потрескавшиеся ступени тихо заворчали под ногами. Встречать вышел черный кот. Потерся о ноги, изогнув спину, и убежал в темноту. В глубине избушки светился чуть заметный огонек. Я пошла на него. Пару раз задела головой подвешенные к потолку сухие связки трав, колючие и жесткие на ощупь. Ощущения здесь были очень четкими, даже слишком четкими, для сна.
Я вошла в небольшую комнату без окон. Свет оказался костром, пляшущим в выложенном камнем очаге старой печи. В чугунном котелке неторопливо булькало густое варево. Жирные пузыри на поверхности зеленой жижи медленно надувались и лопались со смачным звуком: «Пок!».
– Не смотри – заворожит!
Ведьма сидела тут же, с длинной ложкой, вымазанной в зелье.
– Зачем пришла? – она повернула ко мне на удивление молодое лицо, с по-птичьи вытянутым носом и хитрым прищуром янтарных глаз.
– Э-э-э, как бы, меня скорее что-то привело… – замялась я, вспомнив «попутный» ветер.
– Привело значит, – ухмыльнулась хозяйка избы. – В себя когда последний раз смотрела?
– В себя? – я опустила взгляд вниз на ступни, колени, бедра. «Вроде всё моё». Живот…
– Ох ты ж ё! – непроизвольный возглас вырвался сам собой.
От низа живота до центра груди шла длинная узкая трещина. В толще её что-то волновалось, будто серый туман. Я запустила туда пальцы, потрогала. По руке пробежал холодок. Внутри будто что-то завибрировало.
– Ничего себе!
Не успела я придумать как еще исследовать это открытие, как ведьма снова подала голос:
– Не смотри – заворожит!
– В смысле забуду, что это сон, потеряю осознанность? – я подняла взгляд на колдунью.
– Так вы теперь называете внимание? Хм!
Она пожала плечами и потянулась ложкой в варево. Зачерпнула бурлящей жидкости, поднесла ко рту и, смачно причмокнув, подула.
«Сейчас выпьет» – пронеслась мысль.
Но ведьма пить не стала. Снова хищно прищурившись она протянула мне ложку:
– Пей.
– Зачем? Со мной все в порядке будет? – я немного попятилась назад.
– Как-будто сейчас в порядке! Щель видела? Пей давай! – прикрикнула ведьма.
Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, я взяла ложку и махом выхлебнула всё варево.
Внутри разлилось тепло, спустилось в низ живота и стало подниматься наверх. В голове прояснилось. Стены стали чётче, пламя очага ярче, ведьма будто светилась изнутри, а щель… осталась на месте. Только серое марево в ней стало вибрировать быстрее.
– Трещина-то на месте! – возмутилась я. – Не помогло снадобье.
– Зелье не для этого нужно, – проворчала ведьма. – А чтобы ты смогла воспринять и запомнить, то, что скажу.
Я кивнула и постаралась сосредоточиться на ведьме полностью. Стены избушки размылись, пламя очага стало просто ярким пятном. Зато колдунья ещё ярче засветилась изнутри. Казалось, мягкое тёплое сияние идёт из каждой поры ее кожи. Янтарные глаза уставились на меня.
– Вы, люди, рождаетесь целыми, но взрослея, становитесь надвое разделенными. Причина этого – две стороны вашего ума. Вечная раздвоенность решений, восприятия, мыслей. Постоянное деление на плохое и хорошее, чёрное и белое, достойное и недостойное. Вечный вопрос выбора между этими сторонами. Ум начинает метаться, вам не дают покоя мелкие желания, требующие удовлетворения. Решения, принять которые как можно скорее кажется очень важным. Из-за этого ваше энергетическое тело тоже раздваивается, и кокон становится похожим на ракушку, с приоткрытыми створками. Мысли и метания делают просвет шире, мало по малу растягивая створки ракушки в стороны. И внутри образуется пустота.
Ведьма замолчала. Пристально посмотрела на меня, будто проверяя, внимательно ли я слушаю.
Я кивнула, и хозяйка продолжила:
– Вы чувствуете эту пустоту стараетесь заполнить её. Странными вещами, не подходящими для этой цели: красивой одеждой, деньгами, дорогими вещами, всякими увлечениями, и даже другими людьми. Требуя от тех, кто находится рядом повышенного внимания, заботы. Но на самом деле вы ждёте, что они заполнят вашу пустоту. А они ничего не могут поделать со своей трещиной, не говоря уже о ком-то другом.
Ведьма снова внимательно посмотрела на меня и медленно, словно диктуя, произнесла:
– Единственное средство, которое может снова сделать вас целыми – это покой ума. Запомни это.
Я кивнула, осмысливая сказанное.
– Чем больше ум пребывает в покое, тем больше целостности обретает наше тело. Обретая полную целостность мы снова можем нести в себе кристалл Духа, – выдохнула ведьма.
Тут я поняла откуда исходит этот свет, наполняющий ее изнутри. В центре живота колдуньи, сквозь мешковатое платье просвечивал яркий янтарный треугольник. Чем больше я в него вглядывалась, тем ярче он становился.
– Не смотри – заворожит! – голос ведьмы вытянул меня из оцепенения. Она повернулась ко мне спиной и принялась длинной ложкой помешивать варево. Видимо разговор был окончен.
– Спасибо Вам за... урок, – неловко поблагодарила я.
– На здоровье, – пробормотала себе под нос хозяйка, и уже громко крикнула. – Котик, проводи!
Тут же откуда-то выбежал недавний черный кот и потерся о ноги.
Ведьма повернулась к полке с черепками и стала что-то искать, словно меня уже здесь не было.
Я пробормотала «до свидания» и пошла вслед за котом, в противоположную, как мне показалось, от выхода сторону.
Кот бежал впереди, возвращался и снова убегал вперёд. Мы вышли в какой-то длинный коридор, с каменными стенами. Под ногами хлюпнуло. Кот брезгливо переступил лапами и… запрыгнул ко мне на плечо.
– Ты уж извини, – промурчал он. Жуть как не люблю сырость! Ты иди вперед. Недалеко уже.
«Подумаешь, говорящий кот. Во сне и не такое бывает».
Я пошла вперёд. А кот устроившись на плече забормотал дальше.
– Хозяйка-то правильно все рассказала. Да как к делу подойти, наверное, не знаешь. Я-то по обоим мирам хожу, часто вас людей, вижу. Она-то и позабыла какие вы непутёвые. За день по своим бетонным комнатушкам набегаешься, ум взбаламутишь, так вечером сразу обратно в порядок приводи. Успокаивай. Медитируй. День ото дня он все тише становиться будет, да от всякой ерунды метаться перестанет.
– А медитации какие-то особые? – мне стало интересно. Может кот посоветует что-то необычное.
– Лучше медитации для ума, чем наблюдание не придумаешь. Только что попало в голову не тащи. Вот природа хороша – слушай ее звуки, на зелень смотри, на небо, или мягкому солнышку лицо подставляй. Видела как наш брат кот на солнышке щурится да мурчит? Воот. Себя еще наблюдать можно. Внутрь своего Центра смотреть… хотя для тебя это пока сложно. Попробуй напевать тихонько и следить за тембром голоса, за ритмом… мрр… мрр… Кот увлекся и в такт своему мурчанию стал пускать когти в плечо.
Тут я заметила что коридор куда-то делся, а я лежу на мягкой кровати. Глаза мои закрыты, а сквозь ресницы пробивается свет утреннего солнца. Только вот ощущение от когтистых лап никуда не делось.
Я открыла глаза. По плечу топтался и пускал когти кот Степан, оставленный соседкой на время отпуска. Он тихо урчал и подмяукивал, требуя законного завтрака. Увидев, что я проснулась, хитрюга ловко увернулся от моей руки, и спрыгнул на пол. Огромный полосатый котяра постоянно уклонялся от своей обязанности быть глаженным и тисканным. Самодостаточный видно.
– Ты-то уж точно целый, да, кот?