ТЕЛЕГРАММА
—У тебя гости, сказал Санька.
Я оглянулся. Во двор входил сосед с конвертами в руке.
—Унюхал запах гриля, понял, что ты дома. Снова в мой ящик попали твои письма. Нужно будет заехать на почту пожаловаться начальнику.
—Это успеется. Лучше присаживайся к нам. Минут через десять мясо будет готово.
—Нет, не могу. Жена уже на стол накрывает. Сейчас ужинать будем. Приятного вам аппетита.
—Как хочешь. А то и жену зови. Все ж веселее будет в компании.
—Вам и самим не скучно будет, — указал он на банки с пивом и ушел.
Я взглянул на конверты. Ничего срочного. Только квитанции на оплату.
—Жаль, старый почтальон ушел на пенсию. С ним никогда не случалось, чтобы он почту перепутал. А уж если посылки приходили, то никогда не оставлял их у двери. Всегда во двор заносил. Хорошо, что среди этих писем нет ничего важного.
—А я сейчас вспомнил, что в наше время не только милиция нас берегла, но и работники телеграфа спасали семьи от распада. Хочешь послушать?
—Валяй!
—Давненько это было. Я только-только женился. Получил от бабушки письмо, в котором она писала, что собирается приехать. Когда будет готова, даст телеграмму, чтобы я ее встретил.
В одно из воскресений сидим с Танечкой, ужинаем. Вдруг в дверь звонок. Открываю, а там бабушка. Разъяренная. И с порога начинает ругаться. Смысл ее выступления: я мерзавец, не встретил ее на вокзале, хотя она и предупредила меня телеграммой, и чтобы я пошел расплатиться с такси и забрал из багажника ее вещи... В общем, по полной программе. Я выскочил, расплатился, занес ее объемистый багаж. Бабушка дальше кухни не пошла. То ли от гнева, то ли от усталости не могла отдышаться. Наконец, выдала все, что обо мне думает. Я уверял, что не получал телеграммы. Она не верила. Еще за два дня до отъезда, купив билет в предварительной кассе, тут же уведомила меня о своем приезде. Оправдаться я не мог. Она не верила и никак не могла успокоиться. И я, свинья, которой наплевать на старуху, должен немедленно везти ее на вокзал, купить ей билет в обратную сторону, и ноги ее больше у меня не будет, и чтобы я забыл к ней дорогу. Такой взбешенной я ее раньше не видел. Видимо, тяготы этой поездки вывели ее из себя. Не только от ужина, но даже от чая она категорически отказалась.
И тут снова зазвонили в дверь. Я открыл. На пороге стояла работница телеграфа: «Вам телеграмма. Распишитесь.»
Полностью реабилитированный, я размахивал телеграммой перед бабушкиным носом. Она
молча смотрела на почтовое отправление, и я заметил, что лицо ее покрывается краской. Мне стало очень неловко. Я подошел к бабушке, обнял ее и постарался, как можно спокойнее снова излагать речь в оправдание.
—Танечка, - сказала бабушка, — ты прости меня, старую дуру, я ведь тебя обвинила зазря. Мне пришло в голову, что может быть ты получила телеграмму и спрятала ее, чтоб он ничего о ней не знал. Хорошо, что я еще не успела выйти за порог. Я бы так и не узнала правды и на самом деле уехала.
Мы помирились. Поужинали. Потом смеялись над ситуацией. Вот так работница телеграфа сохранила нашу любовь друг к другу.
А тут и мясо поспело. Мы открыли по банке пива и стали с удовольствием лакомиться жареным мясом, пропитанным запахом дымка древесного угля с добавленной смоченной в воде яблоневой и вишневой стружкой.