1.
Стояла февральская оттепель, обманный запах весны спровоцировал на селе собачьи свадьбы, а в хлеву у слесаря-наладчика птицефабрики, Захара Колесника отелилась корова. Отелилась в срок, случилось это ночью. Супругам не до сна - ждали. Признаки ближайшего отела у Масяни стали очевидны - провис живот, опустился крестец, вымя налилось и появилось молозиво, произвольно капающее из сосков. Хотя симентальская порода вынослива и неприхотлива, но Масяня первотелка и за нее было немножко боязно.
И вот наступил вечер, когда корова легла на бок на подстеленный загодя чистый брезент. Захарова жена взбила и запихнула ей под голову "подушку" из пшеничной соломы, подогрела воду, промыла заднюю часть коровы теплой водой с мылом, подготовила растворы марганцовки и йода, острые и чистые ножницы и все стали ждать. Скоро начались схватки, отошли околоплодные воды и слизь, вылез плодный пузырь с теленком. Обошлись без ножниц - пузырь теленок прорвал сам. И пупочный канатик обрезать не пришлось, все происходило само собой. Когда Масяне поднесли новорожденного, она старательно его облизала, очищая свое чадо от остатков слизи.
Вот так и появился на свет бычок, которого по февральскому происхождению нарекли Лютым.
- Эх, Люсенька! Да какой же он Лютый? Ты только полюбуйся на этого милого мальчика! Цветочек, Лютик. Душка, ну просто душка да и только!
Захар, несмотря на рабоче-крестьянское происхождение, имел не по мужицки сентиментальную и нежную натуру, в противовес своей супруге, которая коня на скаку остановит и спуску не даст никому.
- Ладно, тешься своим Лютиком до Троицы. А там или зарезать или продать придется. Зарезать-то лучше. Нынче 50 гривен за кило живого веса дают, так что навару никакого, а так мяса на год хватит.
Лютик сосал Масяню и не особо-то прислушивался к людским голосам. Он еще не знал, кто в этом мире главный. Для него весь мир сосредоточился на мамином тепле и на ее сладком соске. А Людмила продолжала рассуждения:
- Даже если была бы тёлочка, я бы ее все равно не оставила. Молоко продается с трудом. Сестра твоя больше по вагонам утренней электрички с молоком не ходит, она свою корову зарезала и уже три месяца, как швеей-мотористкой на фабрику устроилась. В садоводстве летний магазин открыли и больше некуда столько сыра варить, а уж молока-то и летом дай Бог пять литров за день продавала. На молокозавод по три гривны за литр сдавать, себе в убыток. При таком раскладе Масяню пора под нож, а самим бы в Польшу на заработки. А мы осеменителя вызываем-тратимся, с ее отелом возимся. Что вздыхаешь? Я дело говорю. Дом ремонтировать не на что. На машине стыдно из гаража выезжать, не то, чтобы до города доехать. Ты под ней больше валяешься, чем на ней катаешься. С огорода и наших заработков на птицефабрике только и кормимся, а так чтобы денег на ремонт отложить, так только на заплатки там и тут наскребаем. Оглянись кругом - в селе по боле трехсот дворов будет и только пять придурков коров держат. И тех в одно стадо не собрать, пастуха не нанять, бо мы в разных концах живем. С середины апреля по октябрь, каждое утро, как последняя воровка на пастбище Масяню выгоняю. Хорошо еще, что брошенные участки есть, а кабы не было... Нет, со скотиной пора завязывать! Много ты со свиноматки нашей наварил, когда власть очередную боротьбу с африканской чумой затеяла? Шо, двадцать гривен за кило живого веса от государства и пропала наша Хрося за неделю до опороса! А ты уже бухгалтерию тогда развел: одномесячных поросят за пятьсот, двумесячных за шестьсот, а трехмесячных за семьсот гривен продавать. И накрылась вся твоя бухгалтерия медным тазом. Умные люди, как тока в телевизоре про соседнюю область эпидемию объявили, всех своих свиней закололи и коптильни раскочегарили, а ты ждал, вот и дождался. Так что нехай до Троицы откормятся и обоих забить. Солонины наготовим, что на рынок свезем, что для себя. Нечего дурью маяться, куры-кролики есть и хватит.
Захару крыть не чем, Люся во всем права. И дом ремонтировать надо и "жигуль-семерка" уже в таком состоянии, что только на запчасти распродать получится. Но вот скотина не камень, не бревно и не железяка, она живая в глаза тебе смотрит. Люся правду-матку режет, а сама, поди, тоже переживает, да виду не подает. Смысла в такой жизни нет. Детей Бог не дал, живут по привычке, да и скотину держат по привычке. Еще три года назад, как старой корове вышел срок, Люся затосковала и сама запросила телочку купить, а теперь вот. Понятное дело, надо ехать на заработки, а при хозяйстве на заработки не сорвешься.
- Я, Люсенька, понимаю, но даже если от всей скотины избавиться, даже если Полкана с Ваской выкинуть, пока мы в Польше заробляем, нам хату добры люди так обнесут, шо гвоздей не соберем.
- Значит один хтось ездить будет.
На один хтось выпало ехать Люсе. Знакомые пристроили в Краков к солидным панам кухаркой. Так что приготовление солонины пришлось отложить. Все чинно и официально. Взяли кредит в банке, оформили ей рабочую визу на десять месяцев и Люся укатила на панщину в чужи люди, оставив Захара дома, на хозяйстве расплачиваться с кредитом и с обязательным уговором, чтобы к ее возвращению, он заказал соседу, забить Масяню и Лютика.
2.
К ее возвращению, это к Рождеству следующего года. Впервые разлуку с женой Захару застило утешение, что скотине продлили жизнь. Ведь и у Масяни на душе бурлили какие-то чувства. Она же понимала, что хозяйка ее разлюбила. Да, что там разлюбила, когда в хлев теперь заходит один Захар, а Людмила туда ни ногой. У Масяни теперь одна радость - Лютик. Хозяин, конечно, гладит ее и ласковые слова говорит, и как хлев почистит, да корму задаст, долго еще с ней и Лютиком возится, а все ж голос не тот и рука не та.
Но на одних чувствах далеко не уедешь, их на хлеб не намазать и в кишеню не покласть. У Захара его слесарно-наладочная служба суточная. Между сутками двое суток выходных. А за скотиной догляд постоянный нужен, скотину на сутки не бросишь. Тут как ни охай, ни вздыхай, а проблему надо решать кардинально. Пришлось взять отпуск за свой счет на неделю, чтобы собраться с духом и покончить со скотиной. Духом собираючись стал сам по вагонам электрички молоко на продажу носить. Из нераспроданного молока делал творог и тоже нес продавать. Дело пошло и очень даже. Видать не так уж старательно его сеструха тогда по вагонам ходила. И решил Захар с работы вовсе уволиться. На себя работать оказалось выгодней. Правда тут постановление вышло, чтобы минимальную зарплату всем повысить. Официально у Захарки минималка, остальное ему в конверте выдают, как и всем. А вдруг теперь... Пришел на работу, а ему встречное предложение, на пол ставки заявление писать. И что же, теперь суточной работы не будет? Ан нет! Все будет, как и раньше, просто теперь весь заработок без конвертов получать. И какой резон? А кто ж станет возражать, когда в стране такая безработица?
Захарке эти аргументы до лампочки. Он теперь сам себе хозяин, себе и Масяне с Лютиком.
Утром подоил Масяню, почистил хлев, задал скотине корму, разлил молока по бутылкам и вперед, на станцию. Торговля своим товаром хороша хотя бы тем, что у тебя каждый день живые деньги на руках. И с кредитом получается рассчитываться, и на ремонт отложить. Машину продал на запчасти. Машина пока вообще без надобности. Весна разгорается, скоро зеленка пойдет и Масяню с Лютиком на выпас куда-то выводить придется. Тут и заморочка. Но с решением той заморочки проблема с закупкой фуража отодвинется по самый октябрь. Вот и экономия. Так что если эту заморочку решить, другая сама отпадет.
3.
На пенсии, одной, в маленькой квартирке, чем не житье? Много ли старухе надо? И доживала Нелли Николавна свой век без особого напряжения, покуда не поселился над ее головой заслуженный деятель искусств, мастер художественной резьбы по дереву с супругой. С той поры и в жару, и в холод, и зимой, и летом пришлось Нелли Николавне совершать длительный прогулки с девяти утра, до семи вечера. Поскольку, именно в это время суток, пока супруга ваятеля водила экскурсии по художественной галерее Харькова, с потолка Нелли Николавны раздавался стук молотка и визжание дрели. Это гениальный художник творил новые шедевры. Нелли Николавна, женщина интеллигентная, с соседями воевать не приучена, тем более с деятелями искусств. Нашла единственный способ продолжить жизнь в спортивной ходьбе. Нарезая круги по родному городу, она как-то заскочила погреться на вокзал и ее осенила идея загородных прогулок на электричке.
Так, гуляя по пригородным селам, она наткнулась на объявление о продаже садового участка с летним домиком за довольно низкую цену, которую вполне могла себе позволить, сняв указанную сумму со своего депозитного счета.
И судьба превратила Нелли Николавну в садовода-любителя и теперь уже с апреля по октябрь включительно она наслаждалась тишиной в своей сараюшке у самой лесопосадки, по мере сил ковыряясь в земле, выращивая там огурцы с помидорами.
Дачная жизнь дает пенсионеру второе дыхание. К тому же теперь, кроме выращенных на своем огороде овощей, стали доступны такие продукты, как сметана и творог. Дешевле всего молочный товар был в электричке. Нелли Николавне особенно понравилось брать творог у солидного мужчины в белом фартуке. Он садился и выходил всегда именно на ее станции и надо бы подойти и спросить его, где он живет, чтобы не караулить в электричке, но она все стеснялась.
4.
Апрель с самого начала выдался теплым, но не на столько, чтоб уж ночевать в летнем домике, но самое время землю под огородные посадки вскопать, обглоданные зайцем саженцы подлечить, да барахлишко на весеннем солнышке перетрясти. В тот день Нелли Николавна подзадержалась в городе и ехала послеполуденной электричкой. Вагон моторный и потому пустой, она да в уголке, возле туалета, парнишка в черной толстовке с капюшоном на голове. У ней еще мысль в голове промелькнула: "Зачем он там сидит? Ведь наверняка из туалета воняет." Продавцам-корабейникам в таком вагоне делать нечего, они его насквозь мимо пробегают. Только молочник в белом фартуке остановился перед ней.
- Здравствуйте! А я уж и не надеялся сегодня Вас встретить.
- Да, проканителилась дома с утра, то тэ, то тэ. Думала вовсе не ехать, но охота пуще неволи. Хоть чуток в огороде повозиться и обратно.
- Вам повезло! У меня как раз последняя упаковка творога для Вас и осталась. Будете брать?
- Ой, спасибо! Теперь уж точно не зря съездила! А я-то как раз переживала, что сегодня останусь без Вашего творога. Конечно буду брать.
Обменяли товар на деньги, деньги на товар и молочник дальше по вагонам побежал остатки продавать.
А парнишку в черном капюшоне трясло не на шутку. Его такие ломки одолели, что хоть об стенку головой или, как Анна Каренина, под колеса поезда кидайся. А у бабки в сумочке деньги. Он сам видел, как она у дядьки в белом фартуке чего-то покупала. Столько там у ней? Хватило бы на дозу. "Сейчас, сейчас" - бормотал он, сжимая в потной ладони монтировку, удачно свиснутую у работяг путейцев на платформе перед посадкой в поезд.
5.
Идет Захарка домой, не идет - на крыльях летит и думает: "До чего работа на чужого хозяина человека портит. Он при этом напрочь забывает, что сам себе хозяин. Ну вот зачем он столько лет вкалывал на этой птицефабрике? Полтора месяца прошло, как на вольных хлебах, а уже кредит скоро отобьет. Люся заработок прислала, он его в том же банке на три месяца на депозит положил. К маю, как все просохнет, будет на что и балки потолочные поменять, и печку поправить, и крышу перекрыть, и стяжку по фундаменту... Идет он по тропинке, траву зеленую по пути дерет скотине на угощение, а поперек дороги, лежит окровавленная бабка, та самая, которой он сегодня последнюю упаковку творога продал. И кругом никого. Подхватил Захарка бабку (вроде живая, стонет) и понес к трассе, попутку до больницы ловить. Там у него кум фельдшером.
Поселковая больница маленькая, стационарная, десять коек без ночлега. Кум бабку оглядел, первую помощь оказал, полицию вызвал. Пока она там на койкоместе лежала, Захарка домой сгонял, скотине сена освежил, подстилку поменял и обратно, в самый раз к полицейскому дознанию подоспел. А служивым налет на бабку, это ж не преступление века. Бабка, слава Богу, жива, очухалась, показание с нее выспросили. И что? Где они этого ханурика будут ловить? Не объявлять же операцию перехват по всей ветке Харьков-Лозовая, без конкретной ориентировки на личность? Бабка, она старая, головой стукнутая, не в своем уме бредит про налетчика в черном капюшоне, лица не видела. А в черном капюшоне может быть, кто угодно и в первую очередь тот, кто ее подобрал. Тем более, что он сперва куда-то свалил, а потом явился, как ни в чем ни бывало. Явно переоделся, кровь пострадавшей с себя смыл и теперь сухим сучком прикидывается.
- Ваши документы!
- Документы дома, я их с собой не таскаю.
- Значит можем проехать к Вам домой. А где вы сегодня были в четырнадцать часов?
- Ехал в электричке.
- Вместе с потерпевшей?
- Нет, бабулька сама по себе ехала.
- А пройдемте-ка на опознание.
Подводят Захара к бабке:
- Гражданка потерпевшая, Вы узнаете этого человека?
- Это молочник, я у него постоянно в электричке творог покупаю.
- Так это ж он Вас и стукнул, и ограбил.
- Зачем же вы на человека наговариваете, это вовсе не он!
- Значит так, гражданка потерпевшая, или мы оформляем состав преступления и пакуем вашего молочника, как налетчика, или налета не было, Вы упали, сумку потеряли, с дамами Вашего возраста такое часто случается.
Нелли Николавна не вчера родилась и не в оранжерее созрела. Ей невинного за решетку сажать резону нет, а труженикам уголовного розыска за каким-то хануриком ради пристукнктой бабки гоняться просто лень.
- Конечно, сама упала, в голове помутилось, наверное давление. Извините за беспокойство.
Служивые и отвалили.
Хорошо, что полицейская реформа еще пока рулит. Удалось Захарке от уголовки отвертеться. Старые бы менты вцепились в него мертвой хваткой. Пришлось бы все накопленное им на откуп нести. А эти не успели своей власти распробовать, да и побаиваются борзеть. Не за себя Захарка перетрухнул. Как представил дома скотину голодную, не доенную, да по колено в навозе, как подумал про Люсю, которая выйдет вечером в skipe, а его нема... Он, конечно, видел по телевизору, что и у американцев первый подозреваемый тот, кто обнаружил жертву, но вот не вспомнил об этом, когда окровавленную бабку подбирал и в больницу ее тащил. А ведь он там последний шел. Наверняка были те, кто перешагнул или просто отвернулся от несчастной от греха подальше. Но таким уж Захарка уродился, что случись это снова, он бы снова мимо не прошел.
6.
А тем временем, в Кракове, с Люсей происходило непредвиденное. И радостно ей, и боязно, и муторно по утрам. Люся держится, как может, но уже понятно, что до конца условленного по контракту срока, ей не доработать. Люся беременна! Нет никакой измены мужу, никаких романов на чужбине. Просто очень жаркой была прощальная ночь с Захаром, в конце февраля. Надо же было такому случиться, когда утрачена последняя надежда на материнство. Люся работает, пока никто не замечает и мужу сообщить не решается. А вдруг не доносит? Зачем человека обнадеживать? Шутка ли впервой залететь, когда тебе за тридцать.
Судьба у Захаркиной жены не простая. Она детдомовская. В приемную семью угодила когда ей уж тринадцать лет исполнилось. Ее новоиспеченные родители были люди не злые, не жадные, но не богатые, а потому экономные. Голодом девчонку не морили и в рванье она не ходила, а чтобы на мороженное или какую обновку справить, так Люся сама не промах - подрядилась кому огород прополоть, кому воды натаскать, кому еще чем по хозяйству подсобить. Вот так и прибилась ко двору Алены Захаровны Колесник, бабки своего будущего супруга. Захарка тогда еще с родителями жил в самом Харькове, заканчивал школу и собирался в политехнический институт поступать на факультет инженерного машиностроения. Но в начале девяностых настали нелегкие времена и его родителями пришлось выбирать - пытаться как-то прожить и прокормить семью на зарплату, которую платили через раз, либо изыскать в себе предпринимательские способности и заняться бизнесом. В первом случае был шанс помереть с голода, во втором риск потерять все, включая жилье и даже жизнь. Родители выбрали торговлю. Этот мудреный челночный бизнес требовал начального капитала. Пришлось заложить квартиру и дело пошло. Отец ездил в Мукачево за оптовым товаром, а мать торговала в розницу на рынке. Так бы они и дальше крутились, да вот сначала пропал отец, затерявшись где-то на обратном пути, а потом и маму убили прямо возле дома. Квартиру забрали за долги и поселился Захар у бабушки. Про институт пришлось забыть, выучился в районном Пэ Тэ У, на слесаря и на том спасибо. А там и повестка из военкомата нарисовалась. В армию служить отправили недалеко, благо Украина теперь самостийна и дальше ее кордонов нашим солдатам делать нечего. Там из него еще и автомеханик хороший получился. Он уже к дембелю готовился, когда от командования три дня отпуска дали по случаю смерти бабуси.
Захарка по бабусе очень убивался. Шутка ли последнего родного человека потерять. Вот его Люся тогда и утешила, как Алена Захаровна перед смертью учила:
"Ты девуля разумная и работящая, если бы я знала, что на тебя хозяйство оставляю - померла бы с облегчением. Так что все в твоих руках. Сама видишь, мой Захарка, что тот малый телок на веревочке, кто его окрутит, того он и будет."
Вернулся Захар после похорон бабуси в свою часть, а в голове только мысли про Люсю и вертятся. После дембеля особо-то свадьбу справлять не на что. Расписались в районном загсе и стали жить. Хорошо жили, дружно. Люся выучилась на повара и работала в закусочной при автозаправке, и Захарка там же слесарил. Так бы и дальше все шло, да у хозяина заправки отжали бизнес залетные фраера с Горловки, а при таком раскладе лучше не тормозить и прыгать на ходу. Вот так и очутилась чета Колесников на птицефабрике. Зарплата уже не та, об чаевых и вовсе надо забыть. Сиди на чем есть и не дергайся. Одно утешение - свое хозяйство.
7.
Как люди в квартирах живут? Раньше понятно - удобства, теплый клозет, ванна... Нынче это любой школяр, где угодно сварганит. Были б руки, голова и средства, на что сантехнические причиндалы купить. Опять же, если на свалках порыться, то и покупать причиндалы не придется. Частный сектор, это не только своя жизнь с Полканом за забором, без соседей сверху, снизу и по бокам. Это свой гараж и сарай, где можно мастерить что угодно в свое удовольствие. Опять же земля тебя всяко прокормит, а при огороде без порося никак. Куда ж девать всякую шелуху, ботву и потроха от кур и кроликов? И без коровы на земле сидеть грех. Нет сил на корову, так хоть козу заведи. Не в сельпо же за молоком ходить?
Впрочем, не будем отвлекаться. Картина про семейство Колесников прояснилась и ладно.
Больничка-то в селе малогабаритная, стационарная, десять коек без ночлега, поскольку такой персонал по разнарядке не предусмотрен. Положен фельдшер, он в наличии имеется и хватит. А дело к вечеру идет. Фельдшер, конечно, не только ментовку на пристукнктую бабульку вызывал, но и дежурную неотложку. Неотложка приезжала и готова была Нелли Николавну в районную больницу свезти, Но пострадавшая отказалась наотрез.
- У меня из родни никого не осталось, я там помру и затеряюсь. Еще чуток отлежусь и домой поеду.
- А как Вам на улице хуже станет? Вас же обчистили. У Вас ни справок, ни документов. Без документов, на улице еще скорее потеряетесь.
Но тут Захарка встрял, ему ж, как всегда, больше всех надо.
- Вы до дома всяко не доедете, у меня отлежитесь, соглашайтесь, не отказывайтесь, пока машина не ушла. Им все равно мимо моей хаты ехать. Считайте, что я Вас в гости зазываю.
Нелли Николавна женщина интеллигентная, к чужим людям в гости шастать не приучена, но тут уж не до китайских церемоний. Согласилась и поехала.
Отлеживалась наша пострадавшая аж две недели и особого стеснения не испытывала. Доглянута, в чистоте, ей тепло и сытно, опять же и Захарке не так тоскливо. Стала потихоньку уже и во двор выходить. Захарка ей все показывает, рассказывает. Городской старушке пасторальная жизнь интересна. А в доме у Захарки все обустроено, прямо как в городских квартирах, воду таскать не надо, она из колодца погружным насосом в водогрей поступает, стиральная машина фурычит. Туалет, ванна, все в доме. В сарае у него клетки с кроликами, за сараем курятник прилепился, а там коровник с Масяней и Лютиком.
- Ах, Захарушка, какой же этот бычок славный!
- Ой, и не говорите! Одна беда - к Рождеству зарезать придется. Даже не представляю, как его на убой обрекать. Но взрослому быку без стада не жить.
- Быку не жить, это правда. А вы его кастрируйте.
- Чего ради я его калечить буду?
- Возродите традиционный украинский гужевый транспорт. Кого чумаки в телегу запрягали, чтобы соль возить? И не только украинский. Египетские пирамиды строили, на волах камни подвозили. Лошадей в Египет завоеватели гиксосы пригнали, а до них все на волах. И у древних греков это была самая рабочая скотина. И заметьте, коня в телегу не запрягают, и к плугу он не пригоден. На такие работы кобыла, да мерин годятся, а конь только в кавалерии гарцевать. Так что если хотите долгой жизни своему Лютику, вариант один. А он Вам столько пользы принесет, что никакой трактор столько не наработает. Почитайте в интернете, подумайте, до Рождества время есть.
Нелли Николавна Захару, как Америку открыла. Вот что значит образованная! Он про волов теперь каждый вечер в интернете гуглит. Сначала было прочитал, что бычка до трех месяцев надо успеть кастрировать, но потом оказалось, что это для мясных бычков, а для рабочих не раньше, чем в полтора-два года. Это значит, когда Люся со своей панщины вернется, придется за Лютика оборону держать. Но Захара такая ситуация уже не напрягала. У него хозяйство прибыльное, Масяня раздоилась, дай Бог каждому, можно и с бычком поэкспериментировать.
- Нелли Николавна, куда это Вы засобирались?
- Схожу на свой участок посмотрю, и домой поеду, пора и честь знать.
- Силой держать не стану, проводить вот сам хочу и не отказывайте мне в этом. Очень уж Вы компанейская женщина, прикипел я к Вам.
продолжение следует