Некролог

               
               

      Свои письма Олег Оскарович Островерхов, в девичестве просто Олег, подписывал О.О.О.  Его друзья знали, что это он так шутит, а те, кто ещё не знал, но только собирался, холодели, ну, не так чтоб до минусовых температур, но вполне ощутимо, ибо первое, что приходило им в голову: О.О.О. – это Общество с Ограниченной Ответственностью, каких на территории России развелось видимо-невидимо, и каждое такое О.О.О  выполняло свои задачи и функции, начиная с фермеров, выращивающих и сбывающих сельхозпродукцию и кончая коллекторами, выбивающими долги с тех, кто хоть чуть-чуть замешкался и не уложился в договорные сроки.
        Расправа этих беззаветных тружеников, скрывающихся под безобидным словом «коллектор», созвучным с вполне уважаемым, - «коллекционер», - была поистине ужасной. Профессия эта наводила страх на мирное население, каждый начинал рыться в закоулках памяти - не забыл ли он вернуть долг кому-нибудь из длинного списка всех, кому должен, особенно государству – с ним, он знал, шутки плохи. Теперь вот ходи и оглядывайся, не накинут ли тебе аркан на шею, не гаркнут ли в самое ухо: « Именем государства! Задолжал – пощады не жди!»
      По складу характера Олег Оскарович был человеком неконфликтным, флегматиком или даже меланхоликом, но иногда, когда наступали «критические дни», он преображался, возбуждался и мог сойти за сангвиника или даже холерика. Тогда вся его нервная система входила в турбулентное состояние, и он приходил к печальному выводу, что человеческая жизнь, как и всё земное, имеет своё начало и свой конец.
      Начало – это пронзительный крик новорожденного, это радостные лица вокруг, это вера в прекрасное будущее «новосёла» огромного общежития под названием «земля». А конец – это завершающая стадия жизни, неизбежная, неотвратимая, мрачная.  «Все там будем» - вздыхал Олег Оскарович, когда его мысли приобретали философский характер и сворачивали на эту скорбную стезю. Но тут же другой голос выскакивал, как чёрт из табакерки, и подстрекательски нашёптывал: «Все-то все, да не все». Многие ещё останутся снаружи, не там, а здесь, и на их плечи ляжет прискорбная обязанность предать тело земле, устроить погребальные мероприятия. И ещё – написать некролог.
      Интересно, что же напишут обо мне? Небось, такого наворочают. «Ушёл из жизни…». Как-то игриво звучит: «Ушёл-пришёл». Будто выскочил в магазин из дома, сейчас вернётся.
     Нет, не годится. Тогда так: «Много дум наводит его светлое имя»… Как же, «светлое». Светлее некуда. Олег Оскарович. Подложили мне свинью папа с мамой. Ну, да ладно. Чего там наводит? «Много дум»? Какая-то заупокойная мелодия слышится в этих словах. А, вот: «Вечерний звон, вечерний звон. Как много дум наводит он». И ведь кому-то придётся озвучивать этот текст. Сочинять, сушить себе мозги, да так, чтобы выглядеть прилично, трагично, искренне. Тоже работа. Тоже потеря личного времени. А давай-ка я подмогну всем, кто возьмётся за это дело. Тогда точно вспомнят меня добрым словом. Разработаю варианты, составлю реестр, и пожалуйста: выбирай нужную категорию, открывай «домашнюю заготовку» и вставляй в неё лишь анкетные данные.
           От семьи: «Горе наше безмерно. Ты навсегда останешься в нашей памяти, нет, в наших сердцах, - сильнее. Спи спокойно, ни о чём не думай». Тьфу, не туда меня занесло. Просто «Спи спокойно». И всё. Ну, и подпись, конечно. Как же без подписи. Некролог – документ своего рода. Может быть, «там» прочтут. «Любящая тебя спутница жизни - Клавдия Митрофановна, дети – Саша, Яша, Миша, Аня, Таня, Катерина».
      Интересно, а дети от первого брака подпишут? "Арнольд, Ростислав, Дорофей, Рита, Виолетта, Глафира. Кажется, одного упустил. Самого первого, Поликарпа". Ну да. Они уже взрослые. Наверное, вовсе отца забыли. А ведь алименты на них аккуратно платил. Обдирали меня, как липку. Ни разу не привлекали к судебной ответственности. Вот Загоруйко Николая – того привлекали, чуть ли не с собакой разыскивали, как уклонявшегося. Нет, первые дети некролог не подпишут. Им по барабану, жив я или нет. Рожай детей после этого.
      От  близких, но дальних родственников. «Дорогой Олег! Ты стоишь перед нами, как живой! Да ты и есть живой! Потому что мы помним твою улыбку, твой бархатный голос, твой добрый открытый взгляд. Братья Егор, Ермолай, Ерофей, сёстры Полина, Галина, Алевтина».
      Сослуживцы? Что они могут написать? А, посмотрим.
      «Нет слов, чтобы выразить нашу скорбь. Коварная смерть вырвала из наших рядов… Тяжкий камень лёг на наши души… Ты всегда был для нас примером для подражания, навсегда останешься в наших сердцах». «В сердцах» уже вроде было. Не стоит повторяться. Хорошо бы звучало: «Навсегда останешься в ведомости  на зарплату». Олег Оскарович грустно улыбнулся: «Кладбищенский юмор». На глаза его навернулась скупая мужская слеза. Ну, что? Поняли, кого потеряли? Не сберегли. Не согрели своим теплом. Обошли вниманием. Особенно Трепыхалов, Николай Петрович. Начальник отдела. При жизни только и слышал от него: «Срываете сроки выпуска! Допускаете много ошибок! Нарываетесь на крупные неприятности!» Ну, что, доволен теперь! Понял, кого потерял? Небось, волосы на себе рвёшь. Дошло, наконец до тебя, что третируемый тобой работник был и умный, и талантливый, и как сказал бы поэт: «Луч света в тёмном царстве». Ладно, прощаю. Я человек незлопамятный. Пусть останутся на твоей совести все мои обиды и переживания.
       От школы и детсада. Объединённый список. Почему бы и нет? «Нет его больше  с нами. И с вами тоже. Внуки и правнуки будут гордиться тобой незабвенный Олег Оскарович. А Серёжа из 5-го класса обещал взять повышенные обязательства и исправить двойку по математике».
      От соседей. Я ведь не сделал им ничего плохого. Всегда здоровался первым. Участвовал во всех мероприятиях. Вот пусть так и напишут. «Мол, был всегда активным, отзывчивым, не отказывался подписывать коллективные жалобы, не скупердяйничал, когда предлагали скинуться в общий котёл». Соседом я и впрямь был хорошим. «Нам, то есть им, всегда будет его, то есть меня, не хватать». На глаза его опять навернулись слёзы, чувство жалости к самому себе пронзило его с головы до пят - по вертикали, а потом повторилось слева направо – по горизонтали.
      От пионеров, комсомольцев,  коммунистов: «Вечно будем хранить твоё имя О.О.О. Клянёмся быть достойными продолжателями твоих делов…» Олег Оскарович задумался: «Нет, это уже перебор. Двадцать два. И намёк слышится в «твоих делов». Что за дела такие? Ещё начнут в биографии копаться. Да и потом – где они сейчас – пионеры, комсомольцы, коммунисты? Уходящая натура. Как сказал поэт «Всё сметено могучим ураганом». Олег Оскарович решительно вымарал этот некролог из матрикула.
      Ну, кто там ещё! На лицо Олега Оскаровича, как монгольское нашествие, набежала мрачная тень. Он вспомнил своего давнего друга Герасима. Герасим Мухамад-оглы, был, как он сам говорил, из древнего рода кавказских князей, все мужчины -  из поколения в поколение носили имя Герасим-оглы, именно  с него Тургенев писал своего Герасима. С кого писал Муму неизвестно, хотя библиофилы перерыли все архивы, докопаться до первоисточника так и не удалось. Но это не важно. Важно то, что давным –давно Мухамад-оглы перехватил у Олега крупную сумму денег «до получки»  и не вернул. Сперва обещал: «вот-вот», потом и обещать перестал. И теперь Островерхов вспомнил его. «Да в гробу я тебя видел, - приговорил он старого друга, - своими руками утопил бы тебя, как ты беззащитную Мумушку.  И на хороший некролог от меня можешь не рассчитывать, потому что ничего хорошего о тебе я сказать не могу. Нет, Герасим, благородные кавказцы так не поступают».
      Кажется всё. Кто ещё может быть автором некрологов. Никого не видно. Хотя, стоп. Есть ещё категория, которая подписывается «Группа товарищей». Без имён, фамилий. Какая-то коллективная анонимка. Сюда кого угодно можно включить. Так и поступим. Мужчины отдельно, женщины отдельно. Мужчины - это партнёры по домино, болельщики за «Спартак», за «Динамо» - те не подпишут - рыбалка? – обязательно.
Ничто  так не сближает, как сидение с удочкой на берегу пруда или озера. Супруга почему-то называет этих сидельцев «собутыльники». Женщины есть женщины. Разве их поймёшь.  Загадочные они, непредсказуемые. Среди них есть такие, что и «Коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт». Женщины с «мужским» характером.  Маргарет Тэтчер, например, Фаина Раневская, Голда Меир, Паша Ангелина… Сильные личности. «Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире детей».
      Олег Оскарович перечитал написанное, сказал сам себе: «Очень яркий образ получился. Видно, что этот бренный мир покинул, по выражению Горького, «человек с большой буквы». Даже с трёх больших букв – О.О.О».
      Он отложил авторучку, подошёл к окну и отворил его настежь. Сделал глубокий глоток, сказал: «Эх! Сколько хороших слов сказано в мой адрес. При таком некрологе и умирать не хочется. Жить бы сейчас да жить».
      Порыв ветра ворвался в открытое окно и сбросил со стола исписанные листки бумаги. Олег Оскарович поднял их, сложил стопочкой и пробормотал: «Да разве они так напишут. Впрочем, не нужны мне никакие
некрологи. Да и умирать я не собираюсь».
      С высоты восьмого этажа он охватил широким взглядом весь лежащий перед ним прекрасный, прекрасный, прекрасный мир и бодро расправил плечи: Нет! Мы ещё поживём!