Тебя ведут по главной улице нашего старого грязного городка прямо к базарной площади. Веселись, христианский люд! Сегодня здесь торгуют смертью.
Ты боса и унижена. Бывшая королевой ночи, ты стала чумой, язвой, миазмом. Сегодня они ненавидят тебя, они швыряют в тебя камни, они прославляют главного инквизитора…
Твой путь устлан грязной соломой, и мне больно видеть, как трое в чёрных балахонах и красных шапперонах тащат тебя, заломив руки. На красивом бледном лице- запёкшееся кровь, следы от побоев, на спине- борозды, оставленные беспощадной плетью о семи головах.
А я стою в толпе. В чёрной рясе, с серебряным крестом, ослепительная чистота которого губительна для твоих жёлто-изумрудных глаз.
Я обещал своему Богу, что никогда больше не буду другим. Никогда мне не растить детей. Слушать и бедствовать- вот моё дело! Всё своё время посвящать войне с овцами во имя пастыря.
Тебя привязывают к столбу. Смеясь, палач рвёт твою рубаху, чтоб каждый пришедший сюда в этот сумрачный ноябрьский день, смог увидеть «печать дьявола»- три родимых пятна на правом плече. Вместе они образуют правильный треугольник.
Пусть мне выколют глаза, как безобразному маляру- я не могу видеть, как льют масло на поленья. Пусть мне отрежут уши, как еретику- я не могу слышать воплей толпы: убей её! И пусть мне вырвут язык, как лгуну и лжесвидетелю- я не стану читать молитву… не стану.
Рябой воин держит факел. Он уже готов бросить его на искрящиеся маслом поленья, чтобы пойти в трактир, там напиться и склонить к греху тринадцатилетнюю дочку хозяина.
Но осталось последнее. Последнее дело для последнего священника.
Я поднимаюсь на помост. Я смотрю на тебя, впервые не таясь. Господи, как ты красива! Такая красота не может быть исчадием ада. Верно, ты одна из тех божьих тварей, которым не хватило места на ковчеге. О этот божественный овал лица, испепеляющий взгляд полуоткрытых глаз жёлто-зелёных глаз, ревущая сладость кровавого дыхания. В эту секунду я готов сорвать с себя крест, проклясть кафедру и епархию. Сейчас же подняться с тобой на твоей метле… прямо ввысь, в пасть чёрной луны. Улететь с тобой на шабаш и не вернуться к людям никогда. Сюда, упыри и ведьмы! Сосите мою кровь, принесите в жертву Молоху! Если моей ведьме станет от этого лучше, я готов…
Ты низвергнута, я твой палач. Я не дам тебе целовать крест- сам поцелую его. Умри со спокойствием…
Pater noster, qui es in caelis;
sanctificetur nomen tuum;
Палач! Обожди ещё секунду!
Adveniat regnum tuum.
Fiat voluntas tua,
sicut in caelo, et in terr;.
Нет! Только не факел! Прошу! Только не факел…
Panem nostrum quotidi;num da nobis hodie,
et dimitte nobis deb;ta nostra,
sicut et nos dimitt;mus debitor;bus nostris.
Но нет! Огонь забирает тебя у меня. Кожа твоя пузырится и отслаивается, обугливается тело, а горло, затопленное чёрным дымом, извергает последний крик.
Et ne nos ind;cas in tentati;nem,
sed lib;ra nos a malo.
Amen.
Я люблю тебя. Всегда буду любить.
Прости меня, прекрасная чертовка!
Лети!