Каждое утро, после 6 часов, улицы и переулки города заполняются людьми в желтых одеяниях. Это монахи, ученики, послушники буддийского учения.
В стране их достаточно много: около 400 тысяч, да и живут они примерно в 40 тысяч монастырях, т.е. примерно 10 человек на монастырь. «Жилплощадью» эти люди не обижены, поскольку каждый монастырь – это не отдельно стоящее здание, а целый комплекс сооружений: молельня, место для релаксации, учебные классы, столовая, библиотека, место для поклонения Учителю (Будде), место для отдыха и даже свой собственный крематорий. Считается, что монахи – далеко не бедные люди, поскольку средства для поддержания монастырей, заложены в государственном бюджете, много денег жертвует король, юридические и физические лица. Каждый уважающий себя таец обязательно должен пройти через институт монашества.
Считается, что если мужчина трижды за свою жизнь побывал в монастыре, то он существенно улучшил кармы своих родителей. Минимальный срок пребывания в храмах – не менее 3-х недель, максимальный срок – не оговорен, все зависит от того или иного человека, от тех или иных желаний, которые он хочет получить от жизни и от Будды.
По местной статистике примерно 20% мужского населения страны проводили в монастырях от 3-х недель, до 3-х лет, 18-19% - от 6 до 15 лет, примерно 1-1,5%% остаются в монастырях навсегда, составляя т.н. «костяк» монашества, а около 60% задерживаются там сроком от 3 до 6 лет. Почему же такая разница?
Объясняется все довольно просто: образование в Таиланде бесплатное только начальное. Да и то никто бесплатно ваших детей в школу не повезет, не накормит и не оденет. Среднее и высшее образование – платное. Не все себе могут его позволить. В монастырях же время проводят не только крестьяне и торгаши. Там присутствует довольно хорошая профессура, которая может проводить занятиями с желающими в индивидуальном порядке и бесплатно.
Мало того, бумага, выданная монастырем об окончании каких-либо курсов, имеет такой же вес, как и официальные при приеме на ту или иную работу или должность. Вот каждый в меру своих способностей (от 3-х до 6 лет) и зарабатывает необходимые жизненные очки.
Надо отметить, что все монахи, а особенно «старая гвардия», очень хорошие врачеватели, прекрасно разбираются в травах, могут составлять лекарственные смеси (народна медицина). Многие осуществляют функции «третейских судей», так что в деревнях, например, при спорах, нет нужды подавать в суд на соседа: достаточно позвать монаха, который может и рассудит «не по закону, а по совести». А уж уважение настолько к ним велико, что его решения никто оспаривать не будет.
А уж насколько честны и уважаемы эти люди, то можно рассказать о следующем.
В феврале 2011 года миллион тайцев пришли на прощание с монахом по имени Маха («Святой Дедушка Великий Лотос»). Маха умер 30 января в возрасте 97 лет. Уже много лет он был самым почитаемым монахом в Таиланде. Церемония его кремации транслировалась в прямом эфире по государственному телевидению и радио. Охраняли ее более 2000 солдат и офицеров армии Таиланда. Был большой праздничный салют и народные гуляния, поскольку считалось, что этот человек, один из немногих избранных, достиг нирваны, т.е. его душа перестала страдать и обрела вечный покой. Монах был широко известен в Таиланде, к нему на благословение и за его предсказаниями приезжали верующие со всей страны. Он также был и одним из известнейших в стране учителей медитации. Церемонию кремации возглавляла королевская семья. За что же ему отдавалась такая честь?
Помните мировой кризис 1997-1998 годов, когда на одну зарплату в нашей стране можно было купить только килограмм сливочного масла? Не обошла чаша сия и Таиланд. Тайский бат рухнул, что называется, ниже плинтуса, и местные экономисты уже серьезно рассуждали, чьим сателлитом станет Сиам, под кого он ляжет, под Китай или США. Золотовалютный фонд был почти полостью исчерпан в начале кризиса, когда правительство искусственно поддерживало курс таиландского бата.
Так или иначе, всем было ясно, что экономика страны летит в пропасть, на уровень 30-х годов, когда Таиланд был одним из беднейших государств Юго-Восточной Азии.
В это время к Королю приходит Маха и просит у него всего-навсего 20 минут эфирного времени для обращения к нации. В этом обращении к народу он обрисовывает всю неприглядную ситуацию, призывает к смирению, поскольку страна катится вниз и говорит, что всех тайцев, их детей и внуков ждет нищета уже не в одном поколении. Правда, в конце он отмечает, что, по его мнению, во благо страны, можно еще что-то сделать, но для этого нужна помощь каждого тайца. Что же это за помощь? У каждого из вас, говорил он, остались какие-то фамильные ценности, подкожные, деньги на похороны и прочее НЗ. Отдайте мне все ваши накопления на «черный день», а я постараюсь что-либо сделать для нации.
Я часто задаю себе вопрос: а если бы наши правители обратились с такой речью к народу, многие ли из нас поверили в это и отдали последнее?
За период чуть больше года он собрал более 12 тонн золота в слитках и более 10 миллионов долларов и передал их в таиландский Центробанк. В последующие годы, уже после окончания проведенной монахом кампании, прихожане продолжали жертвовать его монастырю золотые украшения и слитки. С апреля 1998 по январь 2010 года монах передал в Центробанк еще 15 партий золота и валюты.
Как вы думаете, откуда эти деньги? Экономика была спасена, были взяты новые кредиты, и сейчас темпы экономического развития составляют около 10% в год. Но и на этом история не закончилась. Практически перед самой смертью он снова пришел к Королю и рассказал, что передал в Центробанк не все деньги, а только часть. Остальные он распределил между монастырями с указанием, что после его кончины те будут перечислять в Банк определенный процент с этих средств. Кроме того, Маха оставил завещание, в котором распорядился передать на пополнение золотовалютных резервов все имевшиеся в его распоряжении золотые вещи и украшения, а также наличную валюту. Уже в день его смерти 30 января, в Центробанк было передано пожертвований наличными на сумму 292 миллиона батов и золота весом 73 килограмма. Примерно такие же суммы ежегодно приходят от его имени от монастырей. Чем же занимаются люди в монастырях? «Рабочий день» монаха начинается с гонга в 6 утра. Они встают, приводят себя в порядок и отправляются в путь по своим маршрутам собирать пожертвования. Многие пишут, что они собирают милостыню и подаяния. Надеюсь, что вы чувствуете разницу? Если послушник видит или подозревает, что жертвуют не от души, он может даже не остановиться рядом, а пройти мимо. Считается, что если монах принял ваше пожертвование и прочитал над вами несколько мантр, вы существенно улучшите свою карму и карму ваших родных. Обычно под одеждой монах несет сосуд в виде нашего чугунка, куда каждый желающий может сложить свое пожертвование.
При этом монах не имеет право заглядывать в «котелок», выражать удовлетворение или недовольство. Его задача – принять пожертвование, выслушать страждущего, принять его приглашение на какое-либо мероприятие, прочитать мантры, и отпустить его с миром.
К 12 часам монахи возвращаются в монастырь. Детишки раскладывают их «добычу» на нескольких столах: деньги, золото, ювелирные украшения – на один стол, еду – на другой, одежду – на третий, все остальное – на четвертый. Едят монахи один раз в день, в час дня (в отличие от остальных тайцев, которые тоже едят один раз в день, но с утра до вечера). До следующей трапезы они имеют право брать в рот только воду. После этого каждый, до 6 вечера, занимается только своими собственными делами: преподает, учится, консультируется по тем или иным вопросам, изучают священные писания, релаксируют и т.д.
Вечером, где-то после 18-00 начинается настоящая работа с людьми: кто-то идет на свадьбу, кто-то на похороны, кто-то по деревням, лечить людей и разрешать споры. Подчеркну: ни одно мало-мало значимое мероприятие здесь не обходится без участия монахов. Так принято издревле, так же как ни одна свадьба у нас не обходится без драки и ни одни похороны без песен. Такие традиции. К 11 вечера монахи возвращаются в монастыри, а утром все начинается сначала. Так что, если вы думаете, что жизнь послушника – сахар, то глубоко заблуждаетесь.
Некоторые монахи «несут вахту» только в монастырях. Несколько лет тому назад был у меня знакомый монах. Дядюшка Чен, как я его называл, ни слова не знал, ни по-русски, ни по-английски, но мы с ним понимали друг-друга без всяких слов. Жил он в монастыре, разрушенным обезьянами, неподалеку от города Кончанабури, куда мы ездили с группами на экскурсию (река Квай). Несколько раз он одевал мне на руку обереги «на желание» и от злых духов. Данные повязки были весьма действенны и не раз выручали меня от злых напастей и травм (читайте предыдущие «записки»).
Однажды на экскурсии попалась мне семья, состоящая из молодых людей лет по 24-25 и пацаненка лет 2-3-х. А надо сказать, что семьи, которые берут экскурсии на «Речку» бывают весьма и весьма неадекватные. Доходит до того, что некоторые едут в многочасовую поездку с грудными детьми и колясками. Так и эти, с позволенья сказать «родители», отправились в тур с заведомо больным ребенком. К концу экскурсии температура у парня поднялась по моему уразумению почти до 40, но его предки были невозмутимы, как помойные ведра: ничего страшного, пройдет, и не такое бывало. Оставалась последняя остановка около разрушенного обезьянами храма, где обитал дядюшка Чен.
Родители попросили меня подержать на руках мальчика, а сами пошли фоткать приматов. Поскольку в автобусе было жарко, я с парнем на руках сел среди продавщиц орехов и бананов для обезьян. Над головой был пальмовый навес, здесь солнце не доставало спящего на руках ребенка, и создавалась хоть какая-то иллюзия ветерка.
Надо сказать, что в Тае очень уважают белокожих людей. Считается, что чем белее кожа, тем человек красивее. Чем только сиамские дамы не пользуются для отбеливания своего лица и тела, на какие ухищрения не пускаются: купаются в одеждах, предохраняясь от солнечных лучей, пользуются специальными кремами и даже обтираются на пляжах мокрым песком.
Соответственно и белокожие дети для них – самые красивые, будь он хоть весь в соплях и струпьях. Как вы догадались, паренек был «блондинистым шатеном». Это враз заценили местные ребятишки, а затем и их мамашки.
Каждый наровил потрогать, погладить, а то и не больно щипнуть ребенка. Я к этому уже привык, правда, не привык, чтобы на меня показывали пальцем и говорили «папа» (ударение на последнем слоге). Показывая пальцем в сторону обезьяньего стада, где резвились настоящие его родители, я говорил, что «папа» и «мама» - «манки», т.е. у обезьян. Наконец до кого-то доперло, что парень – болен, поскольку он так и пылал жаром, закатывал глаза, и толпа нас потащила к дядюшке Чену.
Нас уже ждали в келье, где принимают страждущих. Чен взял на руки ребенка, который продолжал спать и спокойно стал что-то шептать ему на ухо. Потом, раскачиваясь вместе с ним, стал подвывать какую-то мелодию. Это действие продолжалось несколько минут, затем Чен погладил спящего по голове и гаркнул что-то во все горло ему в ухо. Парень не повел и ухом, хотя меня от неожиданности «хватил Кондратий». Мальчик спал. Улыбаясь, Чен вернул мне паренька. По его выражению глаз и фразам я понял, что все будет хорошо.
К автобусу стали подтягиваться туристы, я вернул больного родителям, а сам уселся на место гида рядом с водителем. Экскурсия на этом закончилась, я дико устал, и, поставив туристам какой-то фильм, который знал уже наизусть, решил немного покемарить. До Паттайи оставалось каких-то 4 часа крейсерской скорости.
Проснулся я где-то часа через полтора от толчка. Оглянулся. Под фильм автобус тихо сопел своими носопырками, а меня за плечо тряс и требовал пустить на водительское место совершенно холодный маленький разбойник.
В следующий сезон на месте дядюшки Чена сидел совершенно другой монах, в очках. На мой вопрос о прежнем настоятеле, пожимал плечами, делал вид, что не понимает. Ну не принято у них задавать такие вопросы. Я знал только, что Чен 68 лет провел в монастыре, и я очень сомневаюсь, что он ушел в наш мир, мир насилия, страха и лжи.
Перефразируя немного известный стишок, можно с уверенностью сказать: «Космонавтом хорошо, а монахом – лучше». Я б в послушники пошел. Кто меня научит?