Начало: http://proza.ru/2017/06/27/1635
Инге всю ночь просидела дома у Стивена в Лоуторпе. Жена его уложила маленького ребёнка и до рассвета провела с девушкой в разговорах, пытаясь хоть как-то её успокоить и успокоиться самой.
Стивен явился под утро, удручённый и сообщил о том, что Патрик, хоть и на свободе, но тяжко ранен и неизвестно выживет ли вообще. Инге помертвела, услышав горестную весть из уст мужа, которого так горячо обнимала любимая жена.
Быстро собралась она в путь и, невзирая на предостережения супругов, которые всеми силами пытались её отговорить, пешком направилась из Лоуторпа в Фаунтезийское аббатство. Конечно, верхом на лошади было бы быстрее, но лошадь Стивена была измучена, а достать другую – требовалось время. К тому же Инге боялась – девушка на лошади могла привлечь к себе излишнее внимание. К полудню она надеялась добраться до обители.
Весеннее утро, сотканное из солнечного света, ветерка и пения птиц казалось ей мрачной погребальной пеленой на бездыханном теле возлюбленного. Она знала, она предчувствовала это. После гибели отца Инге понимала, что не в силах будет пережить ещё одну потерю. Слишком тяжкая расплата за столь короткое счастье. Молитва на её губах обрывалась то рыданиями, то упрёками, обращёнными в небеса. «Господи, спаси его, Господи! Не для меня, клянусь, не для меня! Просто спаси, Господи! Клянусь, я больше не стану встречаться с ним, только оставь его в живых!» - шептала она и ей казалось, что она сходит ума, а небеса глухи к её мольбам.
Задыхаясь, почти бегом бежала она по лесу, перепрыгивая через корни деревьев. Однако на дорогу, ведущую из Ховнингхэма в Линкольн, Инге смогла выйти только, когда солнце стояло уже высоко.
У поворота на Бригг, Инге услыхала впереди себя топот множества копыт, но, погружённая в свои печальные мысли, не сразу придала этому значение. Когда же она всё-таки решила свернуть на обочину, и скрыться в кустах было поздно – всадники уже выехали из-за поворота и заметили её.
- Эй, красотка! – услышала она, пытаясь прижаться к обочине и пряча лицо под капюшоном накидки. - Куда так торопишься?
- Я очень спешу, и мой отец запретил мне разговаривать с незнакомыми людьми, – ответила Инге, натягивая на голову капюшон поглубже и ускоряя шаг.
- Какой строгий отец! Так давай познакомимся! - конные объехали её с обеих сторон, преградив дорогу.
- Давай, мы тебя подвезём?
- Ага, покатаем! – раздался глумливый смех и Инге похолодела. Второпях, она не взяла с собой даже ножа.
- Ты куда направляешься? – строго спросил её тот, кто выступал предводителем. – Не пристало девушке одной разгуливать по дорогам.
Инге бросила на него из-под капюшона беглый взгляд, и ужас ещё больше охватил её - этого человека она видела в зале линкольнского суда, в свите де Ласи. Гуго Райнон – это был именно он. Если он узнает её – то всё пропало. Инге вся сжалась,– Я иду к дяде в Бригг, он у меня кузнец.
- Кузнец, говоришь? А раньше я тебя нигде не мог видеть? - предводитель нагнулся в седле, пристально её рассматривая.
Девушка понимала, что отвязаться от всадников уже не получится и её разоблачение – лишь вопрос времени. Она принялась горячо молиться о спасении и спасение это неожиданно пришло. Позади, пыля по дороге, вдогонку двигалась карета, запряжённая четвёркой лошадей. Инге инстинктивно отступила назад, в сторону кареты, словно ища защиты. Карета поравнялась с ними и вдруг остановилась. Из неё вышел пожилой человек в просторных одеждах.
- Эсфирь, дочка! – закричал он, бросаясь к ней навстречу, - Попалась плутовка! Сколько раз я тебе говорил, не смей уходить из дома!
Инге украдкой обернулась, чтобы увидеть к кому обращается владелец кареты, но никаких девушек, кроме неё на дороге не было. Старик тем временем подбежал к ней, схватил её за руку и довольно грубо поволок в карету.
- Дочь, понимаете ли, - извиняющимся тоном обратился он к всадникам, - Никакого с ней сладу нет, шалит негодница… Он толкнул Инге в спину, но она и сама уже сообразила, что нужно делать, быстро запрыгивая внутрь повозки.
- В следующий раз следи лучше за своей дочерью, жид, - мрачно посоветовал предводитель, сплюнул на землю, выругался и, хлестнув лошадь плетью, помчался по дороге в Ховнингхэм. Остальные последовали за ним.
Старик рассмеялся, гладя в окошко им вслед. Карета тронулась.
- Позволь спросить, - обратился он к перепуганной Инге, которая сидела напротив него ни жива, не мертва, - куда направляется столь прекрасная дочь Израилева, в одиночестве, когда по дорогам разгуливают вооружённые бандиты.
- Я не еврейка, - тихо ответила Инге.
- Не может этого быть! Неужели мои старые глаза меня обманули? Но эта лёгкость черт, тонкая кость, изящная форма носа и разрез глаз – местные женщины не могут похвастаться такой внешностью? Не может быть! – качал головой старик.
- Мой отец – датчанин! – возразила девушка.
- А мать? – с надеждой спросил еврей.
- Я не знала её. Но она действительно была не из местных, - смущённо призналась Инге.
- Вот видишь! Я прожил жизнь и еврейскую кровь издалека увижу, даже если ослепну. – торжествующе произнёс старик. – Так куда же ты направляешься?
Инге поначалу решила солгать, но потом передумала. Старый еврей почему-то внушал ей доверие. – Я направляюсь в Фаунтези, - сказала она.
- В Фаунтези? – удивился он, - Но это мужская обитель.
- Да, у меня там… брат. – немного подумав солгала Инге.
- Вот как! Но у тебя такой вид будто случилось несчастье. С братом что-то неладно?
Инге не любила обманывать, тем более вот так – глаза в глаза. Она рассердилась и спросила в свою очередь – Почему вы меня всё время спрашиваете, а сами ничего ещё не сказали, даже своего имени?
- Потому что это ты едешь в моей карете, юная леди. Но я не имею дурных намерений относительно тебя и не скрываю своего имени – меня зовут Натан, я недостойный раввин, приехал сюда из Оксфорда по одному важному делу.
- Равви Натан? Из Оксфорда? – удивилась Инге. – А вам случайно не знакомо имя Патрисио де Варано?
- Значит не только глаза, но и сердце меня не обмануло! – воскликнул равви. – А ты, неужто, та самая девочка, которая выступила в суде, чтобы его защитить?
Инге кивнула головой и покраснела. Она стала рассказывать Натану о том, что произошло этой ночью, потом вдруг не выдержала и разрыдалась. Все её чувства вместе со слезами хлынули наружу. Она рассказала о гибели отца и о том, что случилось с Патриком и о том, что она не в силах будет пережить ещё и его смерть.
- Что ты! Что ты! – замахал на неё руками равви Натан, - не тревожься ты так. Этот Патрик, он очень сильный, поверь мне! – еврей наклонился к ней, и понизив голос сказал - Он один из тридцати шести, ламед-вав цадиким, понимаешь? А они так просто никогда не погибают. Мы сейчас приедем в Фаунтези и ты сама в этом убедишься.
Равви Натан говорил так уверенно, что Инге понемногу успокоилась.
- Ты так похожа на Эсфирь, мою младшую дочь. – растроганно сказал он. - Такая же рыженькая. Знаешь, она когда-то тоже влюбилась в Патрика, так что ему пришлось срочно податься из Арианы в Акру. Он мне ничего не сказал, просто взял и уехал. А она так рыдала. Вот как ты сейчас. Трое суток из комнаты не выходила. Потом правда успокоилась, и я её быстренько выдал замуж за достойного человека и теперь у меня трое прекрасных внуков.
- А он любил вашу дочь? – грустно спросила Инге.
Равви Натан пожал плечами, - Наверное, любил, если смог от неё уехать, – тихо сказал он.
Инге вдруг осознала, что даже если Патрик и не умрёт, то всё равно не будет ей принадлежать, потому что такой уж он человек, который вообще никому принадлежать не может. Странные слова раввина об одном из тридцати шести немного успокоили Инге, она хотела спросить о том, что они означают, но постеснялась. Так, за разговором, они доехали до Фаунтези.
Когда Дэвис проснулся, то сразу пожалел об этом. Время потребовалось на то, чтобы сообразить, кто он и где находится. Дэвис осторожно открыл глаза и обнаружил себя лежащим на куче сена. Рядом, приоткрыв рот, храпел Эрих. «Патрик!» - вспыхнуло у него в голове, он вскочил, и тут же к горлу подступила дурнота. Дэвис снова рухнул на сено, но невыносимо захотелось пить. Было ощущение, что во рту ночевала крыса. Он опять поднялся, завидуя спящему Эриху, добрёл до бочки с дождевой водой, откуда и напился и умылся.
Постояв ещё у бочки, Дэвис подумал и обмакнул туда всю голову целиком. Вода немного освежила, но тело пребывало в состоянии какой-то противной мелкой дрожи, голова ничего не соображала, а в душе мутным осадком плавало отчаяние. Он вспомнил все вчерашние события, и к горлу опять подступила тошнота.
Дэвис поспешил в келью к брату Авелю – ему не терпелось убедиться всё ли в порядке с Патриком. Ему вдруг подумалось, что тот уже умер. Не без труда отыскал он эту келью, так как вчера в темноте плохо запомнил, куда отнёс своего друга.
В келье царил полумрак, пахло можжевельником и сивухой. Патрик лежал, беспомощно раскидав длинные руки, грудь его часто вздымалась, между ключицами выступили капельки пота. Глаза его были закрыты, судя по всему, он был в забытьи.
Брат Авель сидел у него в ногах и что-то протяжно бормотал, или пел. Его единственный глаз был приоткрыт, но появления Дэвиса он не заметил и тот вскоре понял, что старик находится где-то далеко. Духота и запах сивухи снова вызвали у юноши приступ дурноты, и он поспешил покинуть келью, тем более что Патрик, хоть и выглядел неважно, помирать явно не собирался.
Дэвис вернулся на сеновал, где храпел Эрих, и снова собрался было залечь, но тут появился привратник и громким до неприличия голосом провозгласил, что их ожидают у ворот. У Дэвиса заныло в груди от нехорошего предчувствия. Разбуженный рёвом привратника Эрих резко перестал храпеть и вполне внятно произнёс, не открывая глаз, – Там ещё должен был остаться эль.
Действительно, на дне бочонка, который они позабыли в келье, обнаружилось ещё некоторое количество жидкости. Эрих, уже успевший подняться, умыться из бочки и вытряхнуть из волос сено сделал несколько жадных глотков пива прямо из бочонка.
- Хорошо! – воскликнул он, вытирая рукавом губы, - На, выпей, тоже. Сразу полегчает. – протянул он бочонок Дэвису, которого от одного вида и запаха хмельного напитка начинало мутить.
Сильно сомневаясь в верности средства, он всё-таки последовал совету брата, пересилил себя и тоже сделал несколько глотков. Его тут же вырвало, прямо на камни, которым был вымощен двор. Правда, после этого стало немного легче, и голова прояснилась.
Эрих подождал, пока Дэвис отдышится и умоется, потом взял его за плечо и потащил к воротам, полный решимости разобраться с теми, кто нарушает покой обители. Каково же было их изумление, когда у ворот они обнаружили Инге и равви Натана.
– Не обитель, а проходной двор! – проворчал привратник, - Ни днём, ни ночью покоя нет! То покойники, то разбойники, то бабы, то евреи!
Выпустив Эриха и Дэвиса за монастырские стены, он прикрыл ворота, но так чтобы по возможности всё слышать.
- О! Если я не ошибаюсь, это пришли наши деньги! – почёсывая в затылке, произнёс Эрих, глядя на то, как горячо обсуждают пропажу закладных векселей Дэвис и раввин. Он уже прикидывал, как с пользой для всех и с выгодой для себя отомстить де Ласи.
Дэвису же приходилось тяжко – с одной стороны еврей, с другой – расстроенная Инге. Соображать ему и так было невмоготу, а тут ещё на него насели с двух сторон. Он умоляюще взглянул на брата, чтобы тот пока взял бы на себя Натана, чтобы решить вопросы финансовые.
Оставив Эриха вместо себя решать судьбу фамильных ценностей, он взял Инге за локоть и отвёл в сторону.
- Ты зачем здесь? – спросил он, стараясь казаться суровым, - Ты понимаешь, что это опасно!
- А ты понимаешь? – в тон ему ответила она. – Фу! Почему от тебя так воняет? Ты что пьян?
Дэвис счёл нужным промолчать.
- Что здесь делает Эрих? Ты что забыл, как он с нами поступил? Ты что доверяешь ему? Неужели ты думаешь, что он так быстро переменился? Ты, должно быть, спятил, да? – набросилась на него Инге.
- А можно я сам решу, кому мне доверять? – резко ответил Дэвис, - Можно, я не буду тебя об этом спрашивать? – прошипел он, и сжал её локоть, – Он мой брат! И на сегодняшний день – мой союзник. Понятно!?
Инге изумлённо воззрилась на него, высвобождаясь, – Понятно. Что ты сразу злишься? – она немного помолчала, потом вздохнула и опустила глаза.
- А Патрик… Как он? Он ведь здесь? – она спросила и голос её дрогнул. Дэвис понял, что она сейчас расплачется.
- Да что ему сделается! Кстати, можешь Эриха за него поблагодарить, – он старался говорить нарочито грубо, чтобы не драматизировать ситуацию и скрыть собственное беспокойство.
- Проведи меня к нему! Пожалуйста, пожалуйста, умоляю! – Инге схватила Дэвиса за руки, глаза её наполнились слезами, – Я увидеть его хочу.
- Тише ты! Успокойся, не голоси! – Дэвис встряхнул её за плечи, озираясь на Натана и Эриха, но те не обращали на них никакого внимания. – Как же я тебя проведу без разрешения аббата? И аббата нету, уехал он в Линкольн с утра ещё. Инге, это мужская обитель и женщинам здесь не место. И вообще, если кто узнает, что он здесь...Сама понимаешь.
- Я мужчиной переоденусь! Пожалуйста, я должна быть рядом! – взмолилась девушка.
- Да там есть, кому быть рядом. Всё что могло быть сделано – сделано. В твоей помощи нет никакой необходимости. Не забывай, что он и сам лекарь.
Инге вдруг отшатнулась от него и побледнела,
- Я поняла. – произнесла она упавшим голосом, - Его больше… нет… Ведь так? Ты просто боишься сказать мне правду.
- Тьфу, дура, как язык не отсохнет! – выругался Дэвис, так, что Эрих и равви на секунду забыли про свои дела и удивлённо уставились на него. – Да как тебе это в голову могло прийти?
- Ладно, ладно, не злись! - примирительно сказала она, с явным облегчением, - Проведи меня к нему на минуточку – и всё!
- Инге, он вряд ли тебе обрадуется, понимаешь? – уже мягко сказал Дэвис, словно разговаривая с ребёнком или с сумасшедшей, - Он предпочитает быть один, когда ему плохо. Поверь мне, пожалуйста, я хорошо знаю его, ты сделаешь только хуже. Не сейчас, ладно? Возвращайся в Лоуторп. Я передам ему, что ты приходила.
Инге вся поникла и тяжело вздохнув, достала из кармана платья красную ленточку, - Передай ему тогда, пожалуйста, и это.
- Хорошо, - Дэвис взял ленточку, - Прямо сейчас и передам. А теперь уходи, уходи отсюда. И, знаешь что, не приходи сюда больше, пока мы сами не решим насчёт тебя. Между собой, хорошо?
Глаза у Инге сузились и стали злыми – Что решите? Кому из вас я достанусь? Жребий бросите или ещё какой-нибудь дурацкий поединок устроите? А меня, конечно, вы не хотите спросить?
- Никаких поединков, но это мы сами решим, - спокойно ответил Дэвис, упирая на слово «сами».
- Да катитесь вы к чёрту! Оба! – Инге повернулась, чтобы уйти, но тут на дороге, идущей к воротам обители, появились клубы пыли. В клубах обнаружился всадник, мчавшийся к обители во весь опор. Это был посланец из Линкольна от аббата Брантона. Он передал, что братьев де Рокайль немедленно требуют явиться к королю.
- Нет, только не сейчас! - тихо простонал Дэвис, хватаясь за голову.
- Может быть лучше дать дёру до Бринксби. Там, говорят, пришвартован гокстагский корабль. – предложил тихонько Эрих потирая подбородок. Дэвис выразительно на него посмотрел.
Через четверть часа братья уже выезжали из Фаунтези.
- Будь здоров, еврей, береги наши денежки! Они нам ещё понадобятся! – крикнул Эрих на прощание равви Натану.
- Стойте! – закричала Инге, бросаясь бегом вслед за всадниками. – Можно, я с вами!
Дэвис остановил лошадь – Равви Натан! - взмолился он, - Окажи такую милость! Возьми на сохранение ещё одно сокровище! Только, пожалуйста, не надо процентов!
- Эту розу Сарона? Я буду беречь её как зеницу ока! - отозвался еврей.
Патрик почувствовал, как что-то холодное коснулось его лица, и услышал; «Возвращайся! Довольно!»
Он открыл глаза, словно всплыл на поверхность, и снова ощутив под собой овечью шкуру. В створке распахнутого окна вечерело синее небо. Дурманящий запах можжевеловых веток висел в воздухе. Над ним склонился брат Авель, в обычном своём облике, со шрамом через глаз и, как всегда, пьяный. Он отирал его лицо тряпицей, смоченной в холодной воде и уксусе. Боль в левом боку никуда не исчезла, но слегка притупилась и её по крайней мере можно было терпеть. Гораздо больше теперь его мучила слабость и жажда. В голове шумело, словно молоточки стучали в виски, дышать было тяжело – все признаки сильного жара.
- Видишь, я не позволил фоморам забрать твою душу, - сказал монах.
- Где все? - Патрик не узнал свой голос, настолько слабым и чужим он показался,
- Только что всех выгнал, - проворчал Авель, - Устроили проходной двор.
- Что здесь было?
- Ничего, люди к тебе приходили, а ты был там. – старик сделал в воздухе неопределённый жест.
Патрик почувствовал, что в руке его по-прежнему что-то зажато, - он поднёс к глазам и увидел замызганную красную ленточку, которую он подарил Инге на празднике в Лоуторпе.
- Это откуда здесь?
- Парнишка, который дружок твой, принёс эту ленточку и тебе в руку вложил. А зачем, не знаю. Он сказал, что так надо, – брат Авель, лукаво усмехнулся.
- Ты чем меня напоил, знахарь хренов? – пересохшими губами, произнёс Патрик.
- «Uisge beata» слегка настоянная на мухоморах, – хитроватая улыбка не покидала его морщинистого лица, - Хорошо снимает воспаление. А что, привиделось чего?
- Привиделось… Тебе бы такое привиделось...Ты без шрама был только что - Патрик чувствовал как всё плывёт перед ним, и пытался изо всех сил снова не погрузиться в пучину бреда.
- Говорят, моим предком был сам Диан Кехт. – не без гордости произнёс Авель, - Может быть, ты его встретил, когда был по ту сторону? Это хороший знак, впрочем, хорошо уже и то, что ты не англичанин. Выпей немного отвара из ивовой коры, сейчас уже можно.
- Меня ищут? - спросил Патрик, сделав несколько глотков и отдышавшись. От прохладной горьковатой жидкости в голове прояснилось, молоточки в висках стучали потише, – Они были здесь?
Авель покачал головой, - Твоей участью теперь занимаются другие люди, а твоя задача на сегодня - остаться в живых. Смирись и не думай о том, что не в силах изменить. Скажи лучше, ты хочешь жить?
- Да. И налей мне ещё «живой воды». Только без мухоморов.
- Ну, это другой разговор. – Авель одобрительно крякнул и плеснул «uisge beata» в кружку.
Королевский суд позже Дэвис не очень любил вспоминать. Похмелье его усилилось от мельтешения толпы, шума и тревоги ожидания. Действо происходило в здании линкольнского магистрата в зале с высоким сводчатым потолком. Тут был и сам король Эдуард и его соратники Эймер де Валенс и Роберт Клиффорд, граф Суррея Джон де Варрен, пятый граф Норфолка Роджер Бигод, третий граф Херефорд Хэмфри де Богун, боевой товарищ Эдуарда верный Хаг де Крессингем и двоюродный брат Эдмунд Ланкастер и многие другие.
Рядом с лордом-канцлером Робертом Барнеллом стоял аббат Брантон – вид у него был отстранённый и было непонятно плохо или хорошо обстоят дела. А также толпились в огромном количестве придворные: разодетые сенешали и маршалы, шерифы, бароны и клирики всех пород и мастей важно расхаживали, ожидая своей очереди быть допущенными к королю.
В зале было нестерпимо душно от этой скученной людской массы. Огромными усилиями приходилось Дэвису сдерживать тошноту. По этой столь уважительной причине, он и не особенно вникал в то, что происходило в зале суда. Эрих невыносимо долго о чём-то препирался с герцогом де Ласи. На лице герцога застыла гримаса обиженного высокомерия.
Потом говорил король. Он начал издалека – вспомнил заслуги покойного барона де Рокайля перед его отцом, Генрихом III во время второй баронской войны. Затем с укоризной он обратился к подрастающему поколению, которое вопреки отцовской воле начинает свой жизненный путь с междоусобицы, создавая угрозу не только в конкретном уделе, но и во всей Англии.
Король говорил вдохновенно о том, что положил целью всей своей жизни прекратить распри и междоусобицы в своей стране, и взять для этого под свою мощную руку все государственные институты, создавая справедливые законы и статуты.
Братья заливались краской стыда, но понимали важность момента, а особенно то, что речь короля по большему счёту обращена не к ним, а к тем, кто привык безгранично царствовать в своём уделе. Но когда Эдуард закончил проповедь Дэвис и Эрих клятвенно заверили монарха, что никаких распрей между ними более не предвидится и дальше проживать они намерены в любви и в согласии. Они уже полагали, что этим всё и закончится, и благостные, они пойдут выпить по кружечке эля, но не тут то было.
Всё предыдущее напоминало игру кота с мышью, и теперь кот решил, что пора эту мышь придушить. Эдуард внезапно жёстко задал вопрос, о том, куда мог подеваться преступник, сбежавший вчера из замка Линкольн. Красивые глаза монарха сузились в острые щели, брови сошлись у переносья. Братья, молча, переминались с ноги на ногу, опустив головы.
Лорд-канцлер Роберт Барнелл в это время что-то нашептывал королю на ухо. Тут же стоял аббат Брантон, в почтительной позе, согласно кивая.
Де Ласи напомнил, что некто, переодетый монахом, вывел узника из замка, и этот некто имел бумагу с печатью Фаунтезийского аббатства. Зависла нехорошая тишина, все взгляды устремились на аббата Брантона.
- Это я украл печать в аббатстве и проник в замок, – безразличным голосом произнёс Дэвис, - Да, это я помог бежать Патрику де Варано.
- Помог бежать? – брови у короля поползли к переносице.
Эрих пихнул Дэвиса локтем в бок, но тот продолжал гнуть своё.
- Да, ваше величество, я готов ответить за свой поступок, и я ничуть не жалею о том, что сделал. А брат тут ни при чём...
- Всё не так было! – воскликнул Эрих, ещё раз ткнув Дэвиса в бок локтем, - Это я помог бежать Патрику де Варано…
От хохота чуть не рухнули своды зала. Король вытирал слёзы от смеха. Когда все успокоились и наступила относительная тишина, Дэвис продолжил, как ни в чём ни бывало и попросил разрешения у Эдуарда на поединок с герцогом, чтобы отстоять право на свободу своего друга. Однако Эрих не дал ему закончить и потребовал поединка с герцогом, чтобы поквитаться с герцогом за обман и вымогательство.
- Хорошо! – воскликнул король, - Значит, вы оба бросаете вызов герцогу де Ласи?
Братья согласно кивнули.
- Скажи, де Ласи, - обратился к герцогу король, - Много ли чести тебе победить по одному двух мальчишек?
Де Ласи пожал плечами – он ещё не понимал, куда клонит Эдуард.
– Они это сами выбрали, – сказал он уклончиво.
- А если противник будет постарше, да поопытней? Что скажешь насчёт короля Англии? – насмешливо прищурился Эдуард.
У де Ласи вытянулось лицо от изумления – Вы шутите, ваше величество!
- Ничуть! – ответил Эдуард, закатывая левый рукав одежды и обнажая огромный уродливый шрам на левой руке. – Помните, откуда этот шрам? Правильно, я получил его в Акре, от клинка ассасинов. Отравленного клинка, прошу заметить. И где бы я был, дабы не оказался под рукой один лекарь из Турина? А? - король сделал многозначительную паузу, давая пробежаться по рядам присутствующих гулу изумления, - Сегодня мне выпала уникальная возможность воздать добром за добро, - пафосно продолжил король, - ибо колдовство, в котором обвиняют этого человека, спасло мою жизнь, а значит, спасло и Англию. А по сему, я дарую прощение вышеуказанному Патрисио де Варано и повелеваю властью данной мне свыше прекратить его судебное преследование. А тебе, герцог, желаю в скором времени взять себе другую супругу, которая родит тебе здоровых детей. Вас же, братья де Рокайль, желаю видеть на турнире, дабы убедиться в вашей доблести не на словах, а на деле.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/06/27/1659