Начало:http://proza.ru/2017/06/27/1592
Дэвис словно находился на дне колодца. Он слышал людские голоса, ржание лошадей, блеяние овец, монотонный шум мельницы, но это было где-то далеко, наверху. Он понимал, что там происходят какие-то события, но не имел к ним, ни малейшего отношения.
Ему было душно, не хватало воздуха, каждое движение отдавалось болью, каждая попытка приподнять голову приступом дурноты и головокружения. Временами, он проваливался в какие-то яркие, бредовые сновидения, откуда его вырывали голоса друзей. Он чувствовал прикосновения их рук, которые его дёргали, приподнимали, что-то вливали в рот, вероятно, с целью чем-то ему помочь, потом снова оставляли наедине с дурнотой и болью. Больше всего Дэвис хотел, чтобы его перестали трогать и тормошить, но не мог это внятно объяснить, ему трудно было даже открыть глаза. Сколько времени так прошло - он не знал.
Однажды его разбудил шум дождя, барабанящего по крыше. Дэвис сел на постели и обнаружил с некоторым удивлением, что дурнота, наконец, отступила и окружающие предметы больше не пускаются в пляс, когда на них пытаешься смотреть. Он осторожно поднялся на ноги. В доме никого не было. Монотонно гудела мельница, снаружи шелестел дождь.
Его слегка пошатывало, но это ощущение невесомой слабости было скорее приятным. Дэвис вышел во двор и опьянел от свежего воздуха. Он вдыхал его полной грудью, радуясь, этой возможности, а босые ноги его чувствовали прохладную силу земли. Дэвис поднял голову к небу и с наслаждением стал ловить ртом капли дождя. «Господи! Я живой! – подумал он, - Неужели, я воскрес!»
Стол, на котором Патрик зашивал ему раны так и стоял посреди двора весь мокрый от дождевых капель. Острый охотничий нож был воткнут в его столешницу. Дэвис взял нож и направился не спеша вдоль плотины, туда, где обычно с деревянных мостков брали из речки воду или стирали бельё.
Вымытая дождём зелень казалась нестерпимо яркой, особенно в контрасте с нависшим тёмно-серым небом. Дэвис невольно залюбовался окружавшей его природой, он словно видел всё это впервые – деревья, поля, серую завесу дождя. Он чувствовал, как с каждым шагом, к нему возвращаются силы, как тело, уставшее от бездействия, вспоминает привычные движения и начинает ему повиноваться.
Возле мостков он разделся, впрочем, не без труда, так как левая рука его всё ещё висела на перевязи, замотанная в лубок. Затем взял в зубы нож и прыгнул с мостков в реку.
Вода после половодья уже спала и пучки травы на ветвях низко склоняющихся над рекой деревьев показывали, куда она доходила. Река приятно обожгла его тело, уставшее от лихорадочного жара, ледяной прохладой. Течение здесь было вальяжное, и Дэвис позволил ему немного пронести себя под плетями плакучих ив, мимо зарослей камыша и ежевики.
Выбравшись на мелководье, юноша с наслаждением смыл с себя пот, копоть, отскрёб засохшую кровь вокруг торчавших нитками шрамов на теле. Затем, взяв нож в правую руку, и придерживая волосы пальцами левой, он начал осторожно брить голову. Спутанные, склеенные засохшей кровью, пряди волос уплывали по течению, крутясь в водоворотах.
Дэвис вспомнил, как свалился в реку три года назад и чуть не утонул.
«Дважды, - подумалось ему, - я вошёл в эту реку дважды. И река тогда несла меня к морю, как сейчас несёт к морю мои волосы. Что Он хочет этим показать, чего Он ждёт от меня? Может быть, мне всё-таки надо куда-то туда, к морю, к неведомым странам? Каждый момент жизни неповторим, его нельзя заставить остановиться. – Дэвис зачерпнул воду в пригоршню, поглядел на неё и снова выплеснул в реку, - Это ведь уже не та вода. И я не тот.» - Дэвис испытал странное чувство, будто бы всё вокруг стало другим и сам он уже вовсе не тот, прежний Дэвис.
Он закончил брить голову, ещё раз нырнул в воду и выбрался на берег. Уже на берегу, дрожа от холода, он натянул промокшую под дождём одежду и с удовольствием вдохнул запах мокрой ткани.
- Дэвис! Где тебя чёрт носит?! – воскликнула Инге, увидев его, когда он промокший и продрогший вернулся на мельницу. – Я уже не знала…
Она запнулась, оглядев его с головы до ног – обритого, в мокрой одежде и босиком, потом, наконец, рассмеялась:
- Н-да, крепко же тебя по башке долбануло.
- Так вы мне полголовы выстригли, как у шута какого. Нитки ещё эти торчат! – сердито ответил Дэвис. – Я на реку ходил, помылся, наконец, а то всё тело уже чесалось, как у паршивого пса.
- А меня не мог попросить? Я бы воды нагрела.
- Вот ещё!
- Ты как себя чувствуешь? – озабоченно спросила Инге.
- Вообще, я ещё не понял. – Дэвис пожал плечами, - Будто из могилы вылез. Всё вокруг изменилось. Или я изменился. Что-то утратил, что-то приобрёл – не пойму пока, как мне с этим жить. Всё чужое какое-то – небо, деревья, земля, дождь, ты – тоже чужая.
- О, спасибо! Я за эти пять дней от тебя уже столько выслушала! – возмутилась Инге, - Я вообще никогда не слышала столько ругани от одного человека!И чему вас только в Оксфорде учат! - но возмущение её было притворным.
- Да? Не помню, ей богу. Ну, извини, не обижайся! Мне просто не до этикета было. – оправдывался Дэвис.
- Да ладно, чего уж. – Инге махнула рукой.
- А Патрик где?
- В аббатство уехал.
- А еда у нас какая-нибудь есть?
- Пойдём, - Инге позвала его в дом, но тут из леса вышел какой-то человек, закутанный в плащ, и быстрым шагом направился к мельнице. Они подождали на крыльце, пока путник не приблизился к дому.
- Эй! – крикнул им гость, входя на двор. При ближайшем рассмотрении он оказался молодым парнем с круглым простоватым лицом,- Меня зовут Дарк, я племянник Саймона, из Ховнингхэма. Патрик дома?
- Нет.
Дарк попросил воды, Инге вынесла ему кружку. Тот жадно выпил её и сказал, отерев губы рукавом. – Передайте сэру Патрику, что его объявили в розыск по всей Англии и за поимку его назначено вознаграждение.
Дэвис и Инге переглянулись.
- А что он натворил? – спросили они.
- Убийство сэра Креггса и барона Дэвиса де Рокайля?
- То есть Дэвис де Рокайль убит? – спросил Дэвис у парня.
- Так вчера его похоронили в фамильном склепе, у аббатства. – охотно пояснил тот.
- А я тогда кто по - твоему? – спросил у него Дэвис.
Дарк внимательно посмотрел на него.
- Тьфу, чёрт! Сэр Дэвис! А я без волос и не узнал! Долго жить будешь!
- Вот досада! Похоже, я пропустил собственные похороны, - с притворным сожалением воскликнул Дэвис, - представляю, притащилась вся эта оголтелая орава моих родственничков, все наелись паштетов, перепелов, скушали молодого барашка, запили всё это мальвазией и пустились на радостях впляс. А я тут сижу, голодный… - он деланно всхлипнул, но тут же, не удержавшись, расхохотался. Дарк и Инге тоже рассмеялись.
Инге предложила Дарку позавтракать с ними, но тот, однако, заторопился обратно, сообщив, что на ноттингемской дороге стоят заставы, и он еле-еле мимо них проскочил.
Проводив Дарка, Дэвис и Инге ещё некоторое время шутили по поводу похорон, как вдруг Дэвис спросил, давно ли уехал Патрик.
Инге перестала смеяться и побледнела – С раннего утра ещё. Господи, так если ту дорогу на Ноттингем перекрыли, значит… и в аббатство, на Линкольн… тоже, - в ужасе прошептала она. – Что же теперь делать?
- Эй, без паники! - осадил её Дэвис, - Патрик не такой человек, чтобы вот так запросто пропасть. Плохо ты его знаешь. Вот увидишь, вернётся, никуда не денется.
Но день перевалил за середину, а Патрик не возвращался. Весь день приходили какие-то люди, спрашивали его и уходили встревоженные. Дозорные сказали, что видели его, как он умчался верхом в сторону аббатства, и больше ничего о нём не было слышно.
Наступил вечер. Дождь всё лил и лил, то затихая, то припуская с новой силой. Дэвис старался казаться спокойным, но видно было, что и у него тяжело на душе. Даже Джекоб, который давно уже смолол зерно и ссыпал в мешки муку был, против обычного, молчалив и угрюм. Инге не выдержала, ушла наверх к себе в комнату, чтобы никому не показывать слёз, и там разрыдалась, уткнувшись в подушку.
Наконец, уже поздно вечером, когда уже все отчаялись дождаться, скрипнула во дворе калитка и послышались знакомые шаги. Инге вскочила, напряглась как натянутая тетива, не сводя глаз с входной двери.
На пороге появился Патрик – весь мокрый, заляпанный грязью и изрядно навеселе.
- Эй, а вы чего? – спросил он, уловив напряжённую тишину в доме, увидав заплаканное лицо Инге, - Что-то случилось?
- Ты где был? – угрюмо спросил Дэвис. – Мы беспокоились.
- Роды принимал, – невозмутимо ответил Патрик, снимая мокрый плащ и верхнюю одежду.
- Какие роды? У кого? – стали спрашивать все в недоумении.
- У женщины. – Патрик сел у очага и прижался всем телом к горячим камням. От него курился парок. – Жена Губерта. Помнишь Губерта? – спросил он у Дэвиса. - Лесник. Рыжий такой.
- Нет, не помню. Послушай, ты мог хотя бы сообщить, что у тебя всё в порядке. Послать кого-нибудь. – сказал Дэвис с упрёком.
- Не мог, не до этого было. Тебе, кстати так гораздо лучше, – оценил Патрик его бритую голову.
Инге развесила у очага мокрые вещи Патрика, поднесла ему кружку горячего эля.
- Благодарствую, - ответил тот, не взглянув на неё, и повернулся к очагу спиной.
- Есть хочешь? – спросила она у него.
Патрик отрицательно покачал головой.
- А в аббатстве ты не был? – спросил Дэвис.
- Не был, поостерёгся. Я на засаду нарвался по дороге туда, еле ушёл. В болоте отсиделся. Потом человечка хорошего встретил, он мне и сказал, что аббат вчера вечером куда-то уехал, вроде как в Лондон. Потом туда, сюда пробежался по округе, разузнал кое-что, кое с кем потолковал. Замёрз как собака. Дай, думаю, зайду к Губерту по дороге, погреюсь, стаканчик горячего эля выпью. А у него жене рожать время пришло. Ну вот, мальчонку с Божьей помощью родили. Патриком назвали. В честь святого Патрика, разумеется, – он улыбнулся, согревая руки об тёплую кружку, – Потом отметили это событие как полагается. А вы чего такие скучные?
- Просто мы уже думали… Тебя ведь ищут теперь, по всей Англии, за то, что ты меня якобы укокошил, награду обещают, – ответил Дэвис.
Он раздумал обижаться на Патрика за пережитые волнения и чувствовал, будто гора свалилась с плеч.
- Мало, очень мало обещают. Всего сотня крон. – разочарованно протянул Патрик, - Ну, неужели я так дёшево стою? Неужели, ты так дёшево стоишь? Скряги ничтожные. На такие деньги даже Иуда бы не позарился. Ладно, пусть пеняют на себя. Завтра я устрою им аукцион неслыханной щедрости.
- Ты что задумал? – спросил Дэвис
- Да так, есть одна идея. Потом расскажу, когда до конца обдумаю. – Патрик замолчал, глядя по обыкновению в опустевшую кружку. - А хотите, я вам пока одну историю поведаю, тоску развею? История как раз в тему, – оживился он.
- Расскажи, пожалуй, - подал голос из своего угла мельник, который до сей поры молчал и почитался уже всеми за спящего. – А я послушаю, да нацежу тебе ещё кружечку. Да себя, любимого, не забуду.
- Ну, уж и мне тогда налейте, - попросил Дэвис.
- Инге, а ты как насчёт эля?
- Ой, нет, - поморщилась девушка.
Ей было всё ещё немного стыдно за попойку на празднике. Проснувшись на следующее утро, она улучила минутку, когда Патрик чистил лошадь, подошла к нему и тихонько сказала - Ты насчёт вчерашнего вечера, дурно обо мне не думай…
- Ты о чем Инге? – спросил он, - Забудь, ничего не было.
- И ты мне ничего не говорил? – Инге покраснела и потупилась. Сердце её стучало так сильно, что трудно стало дышать.
- Я от своих слов не отказываюсь, - услышала она и прошептала в ответ – Тогда и я не стану забывать! – и убежала прочь, задыхаясь от счастья и собственной смелости.
Теперь же она отказалась выпить вместе со всеми, из страха снова выдать свои чувства.
Мужчины настаивать не стали, без лишних вопросов сдвинули кружки, чокнулись и выпили: «За благополучный исход дела! За удачу!».
Патрик устроился поудобнее у очага, и начал свой рассказ.
- Когда я был по возрасту такой же, как Дэвис, был у меня в Турине друг. Лучший друг, закадычный. Брат, можно сказать. Вместе мы с ним проводили время, учились вместе, собирались отправиться в университет в Падую. Отец его был человеком знатного рода и очень богатым. Делла Варрано тоже хорошая фамилия, но отец мой рано погиб и мы вдвоём с матерью жили весьма скромно. Впрочем, дружбе нашей это нисколько не мешало.
Однажды гуляли мы в таверне вместе с другими нашими товарищами, пили вино, рассуждали о том, о сём. Потом заспорили, спор перешёл в ссору, чуть не до драки дошло, даже убить друг друга сгоряча пообещали.
Я в этот вечер порядком нализался, кинжал потерял, как домой попал – не помню. А наутро нашли моего друга мёртвым у ворот своего дома, с моим кинжалом в груди. Один из приятелей успел меня предупредить : «Беги, мол, все улики против тебя – и кинжал, и ссора была, свидетелей полно». Я тогда очень испугался – совсем не хотелось в восемнадцать лет на виселицу. Дал дёру, почти, в чём был – мать только перстень, да деньги, какие в доме были, успела мне сунуть.
Бежал в Геную, там присоединился к войскам Людовика, оруженосцем при одном вельможе. Сели мы на корабль и отплыли в Сицилию. Потом в Карфаген. Там меня в рыцари посвятили. Вельможа мой вскоре скончался от болезни, ну а дальше ты знаешь, что было.
- Повторяется история-то, – заметил Джекоб.
- Повторяется, - отозвался Патрик, - только теперь я уже не сбегу, до конца пойду.
- Так зачем ты тогда в Турин собираешься вернуться? – задал вопрос Дэвис. Инге вздрогнула, услышав этот его вопрос.
- Имя своё доброе хочу вернуть, справедливости добиться.
- Спустя десять лет?
- Вот слушай, я когда говорил тебе, что больше в Турин не возвращался – я говорил неправду. Узнав тогда от земляка в Ариане, что мать моя не вынесла горя и бесчестья и умерла, я поклялся узнать, как было дело и разобраться с теми, кто меня подставил. Под чужим именем, тайно, я вернулся в Турин и попытался разузнать побольше о том преступлении. Очевидным для меня стало то, что убийца был вместе с нами в таверне. Он воспользовался ситуацией, незаметно стащил у меня кинжал, потом, когда все разошлись, догнал моего друга у ворот его дома и зарезал. Вспомнить всех, кто был с нами в таверне, не составило труда.
Тогда я не смог больше оставаться в Турине – на меня донесли и сообщили властям. Пришлось снова бежать и на этот раз подальше, в Британию. Но кое-что мне удалось выведать. Теперь я всё просчитал и могу воссоздать картину всего этого злодеяния с точностью до мельчайших деталей, словно я там был и всё видел. Я не переставал думать об этом деле, и, наконец, остановился в подозрениях своих на том самом приятеле, который уговорил меня бежать.
- Потому что он успел тебя предупредить до того, как подняли тревогу! – догадался Дэвис.
- Совершенно верно. Но я никак не мог понять, зачем он это сделал. Тогда я попробовал через Натана получить от его собратьев в Турине сведения о событиях, произошедших за последние годы. Я потратил много времени. Но всё-таки узнал, что приятель этот, на самом деле, оказался братом моего убитого друга, только рождённым вне брака. Отец признал его законным наследником незадолго до своей смерти, и теперь он – владелец огромного состояния и графского титула, один из самых влиятельных людей в городе.
- Но зачем ему понадобилось тебя спровадить? Не проще ли было оставить для суда и виселицы.
- Нет, не проще. Он боялся, что правда может всплыть. Могли отыскаться свидетели злодеяния, у меня могло быть железное алиби, что-то ещё могло у судей вызвать подозрения. Например, что убийца оставил в груди жертвы орудие убийства. А так я сбежал и тем самым полностью подтвердил свою вину.
- А если бы ты не согласился бежать? – спросил из темноты Джекоб.
- Я думаю, он зарезал бы меня ножом в спину, а труп закопал бы где-нибудь.
- Фатализм какой-то, – заметил Дэвис. – От чего ты сбежал десять лет назад к тому и вернулся?
- От судьбы не уйдёшь. Тогда, десять лет назад я от неё убежал, а сейчас она меня всё равно настигла. Знаешь, когда я об этом подумал? Когда тебя из Ховнингхэма вытащил. Я ведь чуть с ума не сошёл прямо там, возле речки. Думал всё, конец, снова не уберёг. Перед Инге только постыдился слабость свою показать, сдержался. Меня это потрясло тогда - из тебя кровища хлещет, а она ничего, спокойная.
- Я тогда вообще словно во сне была, ничего не осознавала, – отозвалась Инге. - Словно не со мной всё это происходило.
- Выпьем! – воскликнул Патрик. – Твоё здоровье, Дэвис! Долго жить будешь!
Снова стукнулись кружки.
- Завтра вожаки мои придут - будем совет держать, что делать. – продолжал Патрик, вытирая губы рукавом, - Аббат уехал и это скверно. Я разузнал - остальные судейские, шерифы там, бейлифы или у де Ласи из рук кормятся, или веса не имеют. Надобно в Лондон ехать, в Королевский суд обращаться, а для этого нужно раздобыть средства. Мне сообщили, что из Линкольна завтра выходит обоз с оружием и деньгами для гарнизона в Ховнингхэме. Думаю, как сделать, чтобы этот обоз завернул по дороге в Лоуторп.
- Я с вами? – спросил Дэвис.
- Разумеется. Завтра при свете дня сниму тебе швы и давай, вникай во всё понемногу.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/06/27/1601