Я-дочь офицера. 21. Я-артистка!

 
  "Едут новосёлы  по земле целинной, 
   Песня молодая далеко летит…»             
Дружно,   а главное очень старательно пел женский хор воинской части. 
- Стоп, стоп, - резко обрывает  их  пение руководитель хора , - вы,   Татьяна Васильевна, отстали от хора, у всех уже «летит», а у вас ещё «Песня молодая». 
Взмах руки: 
- Приготовиться! Ещё раз…!  
 И снова и снова звучит песня, но вновь заминка: у Татьяны Васильевны «новосёлы всё ещё едут» .
Вконец потерявший терпение дирижёр, в который раз остановив   уже вполне слаженное пение, заявляет.
- Татьяна Васильевна, вы, думаю, можете не ходить на наши занятия... Всё же у вас...  ребёнок маленький… 
Но женщина, уговорить которую  посещать добровольно - принудительные занятия хора  до сегодняшнего занятия было невозможно, вдруг заявляет. 
- Нет! Я буду. Знаю я.., ваш замполит тогда из-за меня мужа моего на ковёр в очередной раз вызовет.  Да и … понравилось  мне. Буду петь!  
- Вооот незадача, - думает про себя дирижёр. И что же мне с ней делать?
- А что вы ещё умеете? – спрашивает он заартачившуюся женщину. 
- Нанайскую борьбу могу показать, - с весьма быстрой реакцией отвечает она. 
- Ах, Нанайскую борьбу…? Вот, вот! Именно этого нам и не достаёт.  Так приходите завтра или ... лучше  послезавтра на репетицию, а пока мы вас освободим .
- Правда, товарищ майор? – поворачиваясь к  присутствующему на всех репетициях (дабы посещаемость была высока) замполиту и незаметно ему подмигивая, говорит с чувством  облегчения  явно повеселевший дирижёр.
-Да! Да! Разумеется. -  Кивает в знак согласия  офицер. 

    Репетиции..., репетиции..., репетиции..., генеральная репетиция.
   Наконец смотр в нашей части.
Мы, дети, заблаговременно оккупировавшие первые скамейки, а это были именно крепко сбитые самые простые,  добротные, выкрашенные серой краской солдатские скамьи, расположенные крылообразно от стоящего в центре стола, за которым с гордым и весьма умным видом восседала комиссия, возглавляемая начальником гарнизонного Дома Офицеров, с нетерпением ждём начала концерта.
И воот!
     Медленно расходится занавес из тёмно -красного  плюша. И женский наш хор в длинных до самого пола, кремового цвета платьях, взятых напрокат в Доме Офицеров, с красиво уложенными волосами в немецких парикмахерских по столь важному случаю,
 выстроенный дугой на сцене, грянул .
        Ленин всегда живой,
        Ленин всегда с тобой,
        В горе, надежде и радости...
Затем следовала песня о России.
         Россия, Россия, Россия -
         Родина моя.. .
Затем ещё несколько столь же значимых и содержательных и действительно красивых , исполняемых в два голоса советских песен.
После четвёртой песни дети стали ерзать на своих местах, но после пятой, последней, провожая хор со сцены,  аплодировали  громче всех.
  После каждой  песни дирижёр кланялся залу и потихоньку поглядывал на центральный стол с принимающей программу концерта комиссией. Но все члены её имели вид весьма строгий и неприступный, что по сути соответствовало происходящему на сцене.

      Нанайская борьба  оживила зал. Два активно тузивших друг  друга маленьких нанайца вдруг,  совершенно неожиданно ,  во всяком случае для нас, детей, превратились в развернувшуюся во весь её немалый рост  улыбающуюся, розовощекую Татьяну Васильевну.., грозившую ещё совсем недавно сорвать выступление  всего хора.
 И впрямь, во всяком человеке талант есть!Да не всегда проявлялся он при хоровом  исполнении поистине замечательных советских песен.

   Сменялись одна за другой картинки и артисты на сцене,  все больше оживлялся зал, благодушнее становились лица представителей комиссии, оценивающей конкурс.
   Но вдруг ... появившийся на сцене с моим аккордеоном замполит части и наш сосед Александр Курепин буквально сразил меня.
- А сейчас.., а сейчас перед вами выступит...
- Дядя Шаша, - не мешкая и, привстав со скамнейки, почти крикнул сидевший со мной рядом шестилетний,  шепелявившиший из-за недостатка двух молочных зубов  Вовчик Садовский.
-Да нет, Володя, не я, а вот Светланку, вот эту девочку, что рядом с тобой, мы попросим на сцену. Уж очень понравилось мне вчера, как играла она, вальс  "Над волнами".
  Все знающие меня в зале и важная комиссия обернулись в мою сторону.
Выхода у меня не было. Я понимала одно : "Ни в коем случае я не должна сорвать смотр...Ну, ни в коем случае!"
Так надоевший мучитель мой - аккордеон, сменивший фортепиано  (класса преподавания по которому здесь не было, впрочем, также как и балетной школы ) в связи с очередным переездом нашей семьи к новому месту службы, и здесь меня нашёл.           Разумеется, три года усердных занятий по фортепиано , предшествующие переезду в  Германию, даром не прошли, и я легко освоила правую клавиатуру, но левая сторона... С ней мне было нелегко.
    Более всего страдала я от веса, величины самого инструмента, который был полным и невероятно тяжёлым для весьма хрупкой одиннадцатилетней  девочки.
- Нет, не так , не так играешь, - говорит раздосадованный моей уже полуторачасовой игрой - борьбой с неподдающимся мне никак ритмом "Вишнёвого сада", отец.
- Та-та, та-та, та-та, та-таааа..., - напевает он мне, сидяшей со связанными за спиной
  полотенцем ремнями аккордеона, уже изнемогающей от усталости и готовой расплакаться.
А сколько же было таких занятий!
Сколько терпения нужно было проявить мне! Сколь велико же было желание моих родителей приобщить меня к высокому искусству!

    -"Вальс над волнами" исполняет Светлана С. Смотрите мне,  чтобы хлопали все хорошо, громко.
И вдруг все и захлопали.
- Играй, не бойся никого, - шепнул мне "дядя Шаша",   помогая устроится поудобнее с инструментом.
Я стала играть.
Первая часть..., вторая ... с нежным мелодичным звучанием...,  вновь повторяется первая, но уже с переходом на вторую вольту... Конец.
- Боже, неужели я справилась ?
Пытаюсь подняться, но замполит, появившийся из-за кулис, объявляет.
- "Неаполитанская песенка" Чайковского и вновь улыбнувшись, исчезает.

Зал  подбадривает меня аплодисментами. И я уже почти без боязни играю и "Неаполитанскую песенку" и "Колыбельную Светланы", и "Ландыши" и "Вишнёвый сад", и песню " Огней так много золотых..." из очень модного тогда фильма " Дело было в Пенькове".
 Не помню, бурными ли были аплодисменты, но я была счастлива. Счастлива от того, что я совсем как взрослая выступила, что сумела преодолеть свой страх, собраться и  сыграть.
 
     Я шла к своему месту на скамейке с детьми , как победительница, но все же боясь поднять голову. Я победила самое себя. Решив все-таки глянуть в  зал, замечаю, что уже совершенно другим, -  уважительным  и серьёзным взглядом, смотрят на меня и взрослые, и дети.
- Ну, что, товарищ подполковник, сможем мы открыть теперь и класс фортепиано в нашем Доме Офицеров? Говорят, что эта девочка на фортепиано очень неплохо играет. Послушаем её на следующем концерте? - обращается прямо со сцены  наш улыбающийся замполит к главному члену жюри - подполковнику А ...
 - Думаю что  сможем. Да. Постараемся во всяком случае, - с доброжелательно  и благосклонно отвечает начальник гарнизонного центра культуры.
   Слово своё он сдержал, и вскоре я вернулась к урокам по фортепиано, вела которые очень молодая, привлекательная внешне, и, что мне особенно нравилось, - очень модно и всегда красиво одетая, Юлия Николаевна.