Асфальт кончался там,
Где начиналась пойма
Речушки под названием Курач.
Я торможу у луговинной проймы-
Места родные гонят память вскачь…
Толкует мне отец:
Дави косе на пятку,
Я больше нажимаю на свою.
Опять прошел покосиво вприсядку,
Но как косец за званье постою.
А с вечера не спал-
Готовился к покосу,
Мне грезилась шеренга мужиков...
Я среди них. Мне кланяются росы,
И не устал. Дивятся все: каков!
Ещё прошёл валок,
Ровнее его строчка.
И поутихло колотьё в боку.
Я слышать стал кукушки заморочки:
Кому годок, кому хоть сто ку-ку.
Взгляд солнышка с заботой
Княжой Горы коснулся.
Его в деревне славят петухи.
Парит взопревший луг,
Ручей проснулся,
Зевоту сладкую бичуют пастухи.
А самый вкусный хлеб
Я ел не в заграницах,
А в трапезной медового укоса
Почему-то реже стал мне сниться
Детства след в росистых медоносах.
Его я воскресить
Хочу и поклониться,
Признаться не во сне, а наяву:
Не диво в этом мире появиться,
В шеренге же мужичьей не срамиться,
Что в зной косить полёгшую траву.