Наверно каждому молодому человеку, хотя бы однажды доводилось задуматься, как несправедливо устроен мир. В ту пору, когда ты молод, бодр и горяч, когда обмен веществ у тебя - как в добром тепловом двигателе, ты строен и красив и не вещь красит тебя, а ты ее, когда у тебя еще много желаний, и когда еще хочется путешествовать, иметь собственный автомобиль, хочется побывать в шикарном ресторане, особенно когда он единственный в твоем городе, носить самые модные и дорогие вещи - тебе катастрофически не хватает на все это средств! И, конечно, если ты человек не лишенный здоровых амбиций, обладающий упорством, умеющий ставить перед собой и решать бытовые задачи, то рано или поздно у тебя все оно будет...
"Конечно будет... Но потом - сильно попозже!" - думала я разглядывая, мягко говоря, немолодую сотрудницу, которая пришла на работу в новой норковой шубе. Это была пожилая, отцветающая женщина постпенсионного возраста, которая продолжала самоотверженно трудиться и, наконец, позволила таки себе эту дорогую покупку. Когда то давно, она была очень красива... Когда-то... И давно... Нервная работа и время сделали свое гадкое дело... Шубка переливалась на свету, была хорошо сшита и смотрелась потрясающе на еще сохранившейся фигуре, но совершенно не спасала положения своей хозяйки. Она все равно оставалась пожилой женщиной... А мне, с моей зарплатой старшего лаборанта, в то время такая шубка казалась недостижимой, как поездка в Париж!
Моя завистливая муза напела тогда пару строк, которые я записала, но так и не доведя мысль до конца, отложила будущие стихи о несправедливости бытия в долгий ящик...
Это было прекрасное раннее утро. А каким же оно могло еще быть весной, в начале мая?! Конечно прекрасным! Окна моей комнаты выходили на восток. Люблю когда так. Десять лет я встречала день, часто наблюдая, как всходит из-за горы яркое солнце и стремительно врывается в мою жизнь! Разумеется, не каждый день был солнечным, но когда это удавалось, я любила встретить его с распростертыми объятьями. Вставала у окна разведя в стороны руки и пыталась зарядиться от него, как батарейка, или как аккумулятор.
- Здравствуй, мое любимое Солнцеее! - кричала я в своем воображении, и так громко, как кричит альпинист, покоривший наконец свою самую заветную вершину. И мне даже казалось, что я слышала в этом воображении, раздающееся мне в ответ гулкое эхо! Густые и острые солнечные лучи, словно пронизывали меня на сквозь, как ажурную занавеску на окне. Дождавшись, когда солнце выйдет целиком я шла собираться на работу. Поскольку на секцию из двух комнат, была одна раковина и один туалет - надо было успевать! Иначе можно было опоздать всюду, как бы рано ты не проснулся. Тут действуют жесткие законы общежития: кто раньше встал - того и тапочки! А я еще та копуша. Обязательный, и с каждым годом увеличивающийся отрезок времени занимает ритуал рисования "нового лица". И не смотря, что с годами приходит некий автоматизм нанесения кремов, помад, теней, туши и румян, как это не прискорбно, параллельно на лице появляются мелкие изъяны - отрыжки возраста, требующие исправления. По этой причине тратится все большее и большее время на "маскировку".
Позавтракав я выпорхнула на улицу, по пути застегивая пуговицы на пиджаке, и повыше закидывая на плечо ремешок сумочки. Хотелось даже слегка подпрыгивать, как было хорошо! До работы было рукой подать и путь мой занимал не более семи минут. Подходил к концу учебный год и приближался отпуск. На улице окутывал и уносил куда-то в страну мечтаний, грез и новых целей сумасшедший аромат цветущих деревьев. В Турткуле - в моем родном городе, не растет черемуха и белая сирень, и такого изобилия ранеток - тоже нет. Но что-то все равно в этом запахе напоминало о Родине... То-ли от этого настроения, то-ли аромат с утра в голову ударил , но в памяти всплыли строчки недописанного мною когда-то стихотворения... Жалкая пародия на вдохновение посетила меня, но была настолько неуловима, что не смогла зацепиться на долго... В голове как мухи роились какие-то слова, пытаясь сложиться в зарифмованные строки, перебивая друг друга, становясь то перед, то после, толкаясь, как ученики на уроке физкультуры, пытающиеся быстро построиться по росту. Внутренний голос читал, вспоминая забытые строки, медленно и с выражением, и даже как-то нараспев:
Когда ни-будь, я лучше стану... Переживу поток потерь...
Не весть каких высот достану, Но жить-то хочется - теперь!
Теперь! Пока еще чарует, Приход весны, полеты птиц....
Дальше написано не было. Голос замолк. В этот момент муза, совершенно обленившись, демонстративно отложила в сторону навощенную дощечку, стиль и лиру, и по видимому полетела досматривать сны...
Последние две строки я повторила раз семь, пытаясь подобрать хоть сколько ни будь подходящую рифму. "Птиц? Куниц? Принц? Синиц? Ресниц?" - вспышками появлялись и гасли в голове неподходящие слова.
Я шла и тихо повторяла в слух строки, надеясь, что "с разгона" стихотворение продолжится само собой:
- Теперь! Пока еще чарует, Приход весны, полеты птиц.... Полеты птиц... Полеты птиц...
Где-то по середине моста, через речку Улала, моя вспыльчивая, холерическая, и потому нетерпеливая натура, отчаявшись, со злости окончательно и бесповоротно выдала:
- И не покрыта целлюлитом, поверхность белых ягодиц!!!
... Вспомнился анекдот про ворону и лисицу. Когда ворона добыв где-то кусочек сыра собралась было позавтракать, лисица сбила ее с ветки камнем и забрала сыр. Изумленная ворона воскликнула глядя той вслед - "вот ничего себе, басню сократили!"
Словом, не срослось в это чудное утро написать что-либо более приличное. Начинался рабочий день. Поэзией заниматься не осталось времени. Я, смеясь над нелепым окончанием своего стихотворения (если его так можно назвать) заглянула в кабинет к декану. Когда-то, когда я была старшим лаборантом, он был нашим студентом, а потом так вырос! Но по прежнему для меня оставался Ваней, а я уже работала его заместителем.
- Ванечка, а я новое стихотворение написала!
- Да ладно?! Когда?
- Только что! По дороге сюда!
- Ого! Читай!
Приняв позу поэта, читающего свои стихи, знаете, так, слегка боком к слушателям, жестикулируя правой рукой я с серьезным видом выпалила:
- Когда ни-будь я лучше стану...
Переживу поток потерь...
Не весть каких высот достану,
Но жить-то хочется - теперь!
Теперь!
Пока еще чаруют,
Приход весны, полеты птиц....
И не покрыта целлюлитом,
поверхность белых ягодиц!!!
Хохоча над таким финалом, Ваня посоветовал: - А назови это стихотворение "О весне"!
На том и порешили.
Когда заканчивалась работа над сборником моих стихов, как-то между прочим, я прочла главному редактору стихотворение, не вошедшее в сборник, под названием "О весне!"
- Вот, за что я люблю поэтов, так это за то, что в нескольких строчках, максимально емко они могут изложить суть дела! - сказал рассмеявшись Петр Григорьевич, и шутя добавил - это практически лучшее ваше стихотворение на мой взгляд!
Я заглянула в магазин, возвращаясь с работы. Шуб здесь было ни как в девяностые - одна натуральная на сто искусственных. Они были норковые, нутриевые, шиншилловые и ондатровые... По ним "было видно, что животные погибли не зря!" - как говорит Евгений Гришковец. У меня появилась таки возможность позволить купить себе шубку, в кредит, так, чтобы "без особых жертв"... Продавщица сняла одну с высокой вешалки, где изделия висели плотными рядами. Шубка была легкая, блестящая, хорошо пахла и ощущения мои были сказочными, когда я примерила эту заветную мечту... Сказочными... Пока я не посмотрела на себя в зеркало... Поворот… и все сказочные ощущения рухнули, как песочный замок...
Передо мной стояла полная женщина за сорок и в норковой шубе она напоминала железнодорожницу из известного рекламного ролика, которую блестяще сыграла Нонна Мордюкова. Для полноты картины не хватало только оранжевой безрукавки поверх шубы, кирки, ну или молота...
- Спасибо, сказала я на выдохе продавщице, снимая вещь. Поздно уже... Опоздала.