Здесь начинались моря и океаны (Евгений Баль) / Проза.ру

Ура! Наконец закончились эти длиннющие пять лет мучения – обучения. Эти многочисленные наряды в караул, на камбуз, в пожарное подразделение… Эти недели и месяцы «без берега», когда не пускали в увольнение. Эти ежедневные приборки – гектары паркета, которые необходимо натирать до зеркального блеска. Эти вагоны с углем и картошкой, которые приходилось разгружать (в отличие от студентов – бесплатно). Эти парады на Дворцовой площади два раза в год, каждый из которых предварялся двумя месяцами изнурительных тренировок. Эти всевозможные навигационные и астрономические задачи, которые ты хоть и решил правильно, но не вложился хоть на секунду в положенный норматив по времени, все равно получишь двойку. Этот «сухой закон» и лекции, лекции, лекции…
Большинство студентов вспоминают свое обучение в институтах как самое счастливое время. Сергей так не считал, так не считало и большинство курсантов. Поэтому все с нетерпением ожидали выпуска, когда закончив Высшее Военно-Морское училище имени Фрунзе, они наденут золотые погоны и кортики, поднимутся на мостики кораблей и подводных лодок, и вот тогда… Тогда и начнется настоящая жизнь.
Песни, которые сочиняли и пели студенты, были веселыми, полными оптимизма и радости жизни. Тональность же курсантских песен была иная. С пиитикой у курсантов было не очень, поэтому переделывали известные песни на свой лад. Вот под Утесова:
      Я вижу тот город лишь только во сне,
   А также из форточки роты,
   Когда не дают увольнения мне
   И в зале проходят субботы.
            В училище Фрунзе,
            В училище Фрунзе.

   Я спать научился и спал, где упал,
   И лишь по звонкам просыпался.
   На лекциях спал, на занятиях спал
   И вдоволь не мог отоспаться.
            В училище Фрунзе,
            В училище Фрунзе.

   Зачеты, экзамены, пьянки, порой,
   И поиски денег к субботе,
   Сгорел – баталер подписал обходной
   И вот ты на Северном флоте.
            У Белого моря,
            У белых медведей.

А вот популярная песенка, переделанная из «незамужних ткачих»:

      В Ленинграде на Большом
      Есть громадный желтый дом,
      Это здание большое
      Мы «системою» зовем.

      Пять лет юности своей
      Отдают курсанты ей
      И о том они мечтают
      Как бы вырваться скорей.

Ну и так далее…А на младших курсах пели такую песню:

            …Ненаглядная мама, чем я так провинился,
            Что меня ты родная в ВВМУ отдала…

            Незнакомые дяди, грубо брали за ворот,
            По ночам заставляли нас гальюн убирать.
            А еще месяцами не пускали нас в город
            И учили наукам, как людей убивать.

Все эти воспоминания проносились в голове Сергея Барка, который ворочался на койке, бесполезно пытаясь уснуть. Но сон не приходил. Завтра выпуск. Завтра он, Сергей Николаевич Барк, станет лейтенантом Военно-Морского Флота, оденет кортик…А вечером банкет и другие приятности – ну как тут уснешь!
Кроме всего, необходимо исполнить старинную традицию-обряд, выполнить ее они с другом Пашей поклялись еще на четвертом курсе. Сие заключалось в следующем. В старые кадетские времена, еще задолго до революции, была заложена традиция. Согласно ей, выпускники инженерного училища, ныне им. Дзержинского, которое располагалось в здании адмиралтейства, натирали асидолом и пастой гое яйца коню Петра Первого на известном памятнике «Медный всадник». Наши выпускники одевали тельняшку адмиралу Крузенштерну, статуя которого стояла на набережной, напротив училища.
С годами, сей, обряд почил в бозе. Уже много лет не чистили конские гениталии дзержинцы, не надевали тельняшку прославленному адмиралу фрунзевцы. И не то, чтобы о традиции забыли. Просто лейтенанты, после 5 лет «сухого закона», и дождавшись, времени что «теперь можно», принимали на грудь несколько больше, чем следовало, и уже были не в состоянии выполнить обряд.
… Но вот уже и кортик на боку, и банкет, посвященный выпуску. Ну и как тут сохранишь кондицию? Первый тост провозгласил начальник училища, затем по старшинству другие адмиралы. Затем тосты следовали один за другим. За любимых преподавателей, за тех, кто в море, за Северный флот, за Тихоокеанский флот, за Балтийский и Черноморский, за жен, матерей и т.д. и т.п.
Лиза – жена Сергея, подсказала выход.
- Приготовьте пару бутылок с водой и частенько наливайте себе оттуда.
Так и сделали. После первых пяти тостов, адмиралы ушли в адмиральский салон. В зале остались преподаватели, командиры рот и начальники факультетов и началась серьезная пьянка. Лейтенанты бродили между столов с рюмками и бутылками в руках, пошатываясь подходили к старшим офицерам со словами:
- Я Вас оччень увважаю. Хочу с Вами ви…випить.
Те не отказывались. Ходили между столами и Сергей со своим другом Пашей. Павел держал литровую бутылку «Столичной» с водой, Сергей такую же бутылку с водкой. Себе и Сергею Паша наливал из своей бутылки, начальство Сергей потчевал со своей. Правда,
едва не произошел конфуз. Командир роты, капитан 3 ранга Балбесов, от природы был человек подозрительный. Усмотрел, что с бутылками что-то не так.
- Чего это вы наливаете из разных бутылок?! Налейте и мне из своей.
Пришлось Павлу налить ему воды. Но пронесло. Комроты был уже основательно пьян, поэтому, хукнув, выпил воду, закусил маринованным грибочком и изрек:
- А эта ваша мягчее будет…

***
После банкета, к училищу подъехали три автобуса, которые развозили старших офицеров по домам. Офицеров, потерявших способность к передвижению, дежурное
подразделение аккуратно перенесло в кубрик и уложило на койки. Остальные лейтенанты с женами, невестами и просто подругами отправились гулять по городу. Белые ночи были в разгаре, посему, гуляющих на улицах и в парках было много. Старший морской начальник Ленинграда издал традиционное распоряжение патрулям, выпивших лейтенантов в эту ночь не задерживать.
Паша и Лиза с Сергеем отправились надевать на адмирала традиционный наряд, который представлял собой трехметровый мешок, сшитый из старых тельняшек, с дырой для головы. Одевание адмирала оказалось делом не простым. Сама статуя была высотой около трех метров и такой же по высоте гранитный постамент. Пришлось снять тужурки. Сергей встал Павлу на плечи, и только таким образом смог дотянуться до ноги адмирала. Затем, подтянувшись, вскарабкаться на постамент и облачить адмирала в тельняшку.
…После прогулки по ночному Ленинграду, наша троица возвращалась назад. Подходя к училищу, увидели, что адмирал стоит уже без тельника, что чрезвычайно их огорчило. Осмотревшись, обнаружили тельняшку под трапом дебаркадера, стоявшего у стенки набережной. Операцию пришлось повторить…
Дальнейшее развитие событий рассказал Сергею третьекурсник, который в эту ночь стоял в наряде рассыльным дежурного по училищу. А дежурным по училищу был преподаватель кафедры «Теории живучести корабля» капитан 1 ранга Чернов. Конечно, ему было до слез обидно дежурить по училищу в то время, когда другие преподаватели напропалую кутили в банкетном зале. Наверняка, и ему чегой-то принесли, но это было совсем не то.
Проводив после банкета шумную ораву, Чернов обошел полупустое училище (основная масса курсантов была на практике), перекусив и слегка выпив, приготовился отдохнуть. Он снял ремень, положил кобуру с пистолетом на тумбочку, снял брюки и тужурку и, наконец, блаженно растянулся на койке. Минут через сорок проснулся, ввиду необходимости сходить в гальюн по малой нужде. Чернов сунул ноги в туфли и, не одеваясь, проследовал в заведение с двумя нулями. Возвращаясь, мельком выглянул в окно и остолбенел. Напротив училища, вместо привычной фигуры статного адмирала со скрещенными на груди руками, стояло нечто в полосатой рубахе до пят, из которой торчала лишь знакомая адмиральская голова.
Здесь нужно заметить, что Чернов, в свое время, оканчивал Бакинское училище, посему традиций морского корпуса не знал. Ярости его не было предела. Ведь теперь ему, вместо продолжения сна, придется облачаться в мундир, цеплять на пояс пистолет и отправляться устранять безобразие…
Подняв по тревоге дежурное подразделение, Чернов вывел его из училища и велел содрать тельняшку со статуи. Сделать это оказалось не просто. В наряде были первокурсники, которые, ввиду слабой физической подготовки, влезть на памятник не смогли. А возможно, зная традицию, и не очень хотели это делать. Пока искали лестницу, пока волокли ее к памятнику, пока срывали тельняшку, прошло около часа. Тельняшку курсанты сунули под трап дебаркадера и поволокли лестницу назад в училище. Раздосадованный Чернов вернулся в рубку дежурного, выпил и съел из того, что ему принесли от банкета, затем лег и велел не будить его до 10 часов утра. Он знал, что после банкета, никто из начальства в училище не пожалует и его не побеспокоит. Где-то около 11 утра, сходив в туалетную комнату и умывшись, Чернов вернулся в рубку дежурного и мельком взглянул в окно… Адмирал снова стоял в тельняшке, правда, теперь она была в двух местах порвана, и в разрыве лихо торчал адмиральский кортик. Снова повторилась процедура с лестницей и раздеванием. Но теперь лестницу искали около
часа, старый наряд сменился, а новый не знал, куда ее дели. Наконец, к 12 часам порядок был восстановлен, а к памятнику Чернов поставил часового с карабином. Но как бы там не было, в течение полусуток жители и гости северной пальмиры могли наблюдать старинный традиционный обряд – адмирала Крузенштерна в тельняшке.

Сергею вспомнился еще один казус, который произошел с Черновым. Через какое-то время, после того как он перевелся из Баку в Ленинград, он заступил в наряд дежурным по училищу и правил службу согласно распорядку дня. Утром, как известно, житейский процесс начинается с физзарядки. Дежурный по училищу, исходя из температуры воздуха, дает команду по трансляции: - «Форма одежды на физзарядку такая-то».
Физзарядка проводилась во дворах училища и продолжалась пятнадцать минут. По истечении указанного времени, дежурный по училищу давал команду: - «Закончить физзарядку, приготовиться к пробежке». По этой команде дежурная служба открывает ворота на хозяйственном и минном дворах. После чего, в ротных колоннах, повзводно, курсанты бегут кросс вокруг училища. По тринадцатой линии, по набережной лейтенанта Шмидта, затем по двенадцатой линии и Большому проспекту Васильевского острова. Что в итоге составляет около трех километров. Пробежка назначается при форме одежды – «брюки, голый торс». Если погода жаркая, дежурный по училищу дает команду: « Форма одежды на физзарядку – трусы, ботинки». При такой форме одежды пробежка не назначается.
Бакинское училище располагалось в парке, обнесенном забором. Там летом курсанты делали физзарядку в трусах и затем свободно бегали по аллеям своего парка. Специфику Ленинграда Чернов не учел и инструкцию, видать, до конца не дочитал. Посему, по привычке, объявив форму одежды «трусы, ботинки», через 15 минут дал команду на пробежку. И фишка тут заключалась в следующем. В училище за поддержанием формы одежды следили очень строго. Но это не распространялось на трусы и ботинки. Поэтому народ был одет достаточно пестро и кумедно. Одни были в «семейных» трусах, которые выдавали в училище. Они едва не доходили до колен. Другие в трусах, типа плавки, которые курсанты покупали сами. Причем плавки были всевозможных цветов, красные, белые, зеленые. Обувка тоже была разная. Одни в хромовых ботинках, другие в рабочих, которые в училище называли «гадами». Носки, которые выдавали в училище, были длинные и постоянно сползали на ботинки, поэтому многие покупали подтяжки для носков. Подтяжки тоже были разных цветов. Таким образом, народ вид имел вполне клоунский. Услыхав команду на пробежку, все поняли, что дежурная служба лопухнулась Пятикурсники решили народ не смешить и отправились в ротные помещения, остальные же решили, что цирк для горожан лишним не будет.
Спешащие на работу ленинградцы с изумлением и восторгом, покатываясь от смеха, наблюдали как 12 ротных колонн в разноцветных и разнокалиберных трусах и подтяжках строем бегут по улицам города. Сию картину увидел и зам. начальника училища, некстати подъехавший к КПП на своей «Волге». Его чуть кондрашка не хватила. Он открыл окно в машине и закричал: «Назад! Назад!» Сгоряча он не понял, что роты уже и так возвращались после пробежки. « Назад! Назад!» продолжал кричать адмирал, сгорая от стыда, за внешний вид своих подчиненных. Взвода поняли крики начальства по-своему.
- Видать начальство решило, что мало бегали, - подумали старшины рот и четко скомандовали: - Кругом! Бегом марш! И колонны побежали назад, продолжая потешать публику. Поняв свою оплошность, адмирал скомандовал мичману, дежурному по КПП: - Догнать! Вернуть назад! Но мичман был уже в годах и с животом. Он, конечно, побежал, но догнать курсантов не мог…. Ну и так далее. В общем, повеселили народ. А Чернова после этого, месяца три не назначали дежурным по училищу.

***

Получив двухмесячное офицерское жалование, проездные документы для следования в купейном вагоне, Сергей с Лизой отправились в отпуск. Сначала в Кременчуг, на Полтавщину, где жили родители Сергея. Там находились около месяца. Правда, большую часть времени проводили у его бабушки. Она жила на хуторе в 15 километрах от Кременчуга. Хутор располагался на берегу Псла. Это были еще те времена, когда река была быстрой, вода прозрачной, пляжи чистые и малолюдные. Правый берег Псла был крутой и обрывистый заросший мощными высокими деревьями. Левый низкий, песчаный, густо заросший ивняком. Купались, загорали, ловили рыбу…
Иногда развлекали отдыхающих. Хутор давно облюбовали для отдыха театральные деятели из МХАТа. Их привлекала чистая природа гоголевских мест, но главным образом чрезвычайно дешевые куры, ну и другая кошерная пища…
Сергей переплывал на другую сторону Псла, срывал два здоровенных лопуха. Лиза тоже вооружалась лопухами и начинала писать тексты флажным семафором. Сергей отвечал. Красивая, стройная девушка, размахивающая лопухами, сразу привлекала внимание пляжных зевак. Понаблюдав за Лизой, сразу находились скептики:
- Ну, это лажа! Ничего они не пишут. Насмотрелись кино про моряков и изображают.
Затем обступали Лизу.
- Вы, правда, что-то пишете?
- Правда.
- У нас сомнение. Хотим проверить. Передайте ему, чтобы повернулся спиной и поднял правую руку.
Лиза передавала, Сергей исполнял.
- А ну передайте. Пусть подпрыгнет три раза. Передайте, чтобы плыл назад…
После чего сомнения скептиков рассеивались, и Лиза принималась обучать желающих флажному семафору…
Время от времени Сергей с Лизой ездили в Кременчуг к матери Сергея. Гражданской одеждой Сергей еще не обзавелся, поэтому вышагивал в парадной форме и при кортике. Лиза в белой шляпке и белом платье. Словом черное и белое. Следует заметить, что в те времена военные моряки весьма ценились. Они шли вторым номером после космонавтов.
Поэтому Сергей и Лиза сразу оказывались в центре внимания. Пацаны выскакивали из дворов и делали круги вокруг Сергея, норовя дотронуться до кортика. Другие пристраивались сзади и маршировали, пытаясь идти в ногу. Изредка встречавшиеся по дороге выпившие мужики стучали себя в грудь, крича, что они тоже моряки. Когда Сергей с Лизой проходили мимо какого-то летнего ресторанчика, где справляли свадьбу, оттуда вывалилась пьяная толпа, закричала ура и пыталась затащить их к себе за стол. Еле отбились, ссылаясь, что спешат на самолет. Молодые женщины и девушки с восторгом смотрели на Сергея и с завистью на Лизу…
- Да, любят у нас моряков, - в который раз подумалось Сергею, - и чем дальше от моря, тем больше.
…Валя – сестра Сергея собиралась идти купаться на Днепр, где договорилась встретиться с одноклассницами. Одна из них, Вера делилась новостями:
- Ой, девчонки, что видела. Такая пара, закачаешься. Моряк – стройный, красивый, погоны золотые, с боку кинжал золотой. С ним дама, еще более красивая. В такой шляпке как носили до революции.
- Тю, на тебя! – не выдержала Валя, - так то ж мой брат с женой в отпуск приехали.
- Ой, врешь! Докажи.
- Ну, во-первых, военных моряков у нас в городе нет. Во-вторых, когда ты про шляпку сказала, я сразу поняла. И, в-третьих, это не кинжал золотой, а кортик, его носят только офицеры военно-морского флота…
Тут девчонки наперебой стали упрашивать Валю, показать брата. Та нехотя согласилась.
- Ладно. Попробую.
Вечером Валя, после ужина, целый час «обрабатывала» Сергея. Тот отнекивался.
- Чего удумала. С какой стати? Как на выставку породистых собак…
После того, как мать с Лизой поддержали Валю, он был вынужден согласиться. Знал, что не отстанут.
- Ладно, я завтра пойду на вокзал за билетами. В железнодорожном парке, в 14.00 возле танцплощадки.
В назначенное время, в оговоренном месте, шел Сергей на означенную встречу. На нем была выгоревшая тельняшка, тренировочные брюки, подвернутые до колен. На ногах босоножки – типа шлепанцы, на голове соломенная шляпа – типа брыль. Сергей поздоровался.
- Ну, кто тут еще живых моряков не видел?
Девчонки смутились и больше всех Валя. Разговор не клеился и Сергей, простившись, ушел на вокзал.
- Да разыграл он нас, он вообще любитель по-прикалываться, - оправдывалась Валя.
- Не, не тот, - авторитетно заявила Вера, - совсем не тот…
Расстроенная Валя убежала домой. Вечером все три женщины дружно ругали Сергея и в наказание оставили его без сладкого. Выпить тоже не дали.

Вторую половину отпуска Сергей с Лизой поехали проводить к ее родителям в Ровно. Но отдых не получился. Теща с первой встречи невзлюбила Сергея, правда, тогда она еще не было тещей. Родители Лизы переехали в Ровно, и мать привела ее в школу, где в то время в 10 классе учился Сергей, определять ее в 8 класс. Увидав маму с дочкой в школьном коридоре, Сергей, проходя мимо с одноклассниками, насмешливо изрек:
   - Гора родила мышь.
Фраза била в точку. Мать Лизы была очень высокой и крупной женщиной, дочка же была маленькой и хрупкой. (В школе ей сразу дали кличку – «молекула»). Вероятно, будущая теща обладала очень острым слухом и, несмотря на шум и гам школьного коридора, фразу услыхала.
Потом, когда у Сергея с Лизой возникла школьная дружба, теща была очень недовольна, а, когда они поженились, была недовольна вдвойне…
Узнав, что Сергей распределился на Тихоокеанский флот, теща пришла в негодование, переходящее в неописуемую ярость. Денно и нощно она пилила его за то, что вместо того чтобы ехать в курортный Севастополь, он повезет ее любимую дочку «на край света». Сергей крепился, как мог, но, больше трех дней не продержался. Собрал чемодан и рванул в аэропорт. Жене сказал: - приедешь, когда обустроюсь.

***

Перелет до Владивостока занял около суток. Сначала до Киева на маленьком АН-24, затем до Москвы на ТУ-104, из Москвы до Хабаровска на ТУ-114. Тогда это был флагман аэрофлота, три его салона имели 200 мест. Такие самолеты начали летать всего три года назад. Говорили, что их сделали на базе стратегического бомбардировщика ТУ-95.
Самолет летел от Москвы до Хабаровска 8 часов, без посадок в промежуточных аэропортах. Лайнер был наполовину пуст и после взлета Сергей организовал себе экскурсию, гидом согласилась быть молоденькая бортпроводница. Самолет действительно
отличался от привычных тушек сто четвертых, антоновых и илов. Например, в среднем салоне кресла стояли «лицом» друг к другу, между ними были столы.
- Места явно для любителей преферанса и подкидного дурака, - пошутил Сергей. Кроме обычных мест, в самолете было два купе. Выглядели они как железнодорожные СВ. Из служебного отсека бортпроводников вниз вел трап в багажное отделение. Это было большое помещение, частично его занимали чемоданы пассажиров, остальное пространство загружено какими-то ящиками.
- Мы еще и грузы перевозим, - пояснила стюардесса.
Осмотрев внутренности лайнера, Сергей поблагодарил своего гида и отправился на свое место. Сидел он в первом ряду, напротив дверей в пилотскую кабину. По пути заглянул в туалет. Туалеты здесь были раздельные для «М» и «Ж».
- Раз в мужском есть даже писсуары, не удивлюсь, если в женском есть биде, - резюмировал про себя Сергей.
Полистав журналы, которые принесла стюардесса, он пересел к иллюминатору. Из-за облачности земля просматривалась слабо. Иногда самолет встряхивало. Сергей посмотрел на крыло, где надсадно гудели два здоровенных двигателя. К своему удивлению обнаружил, что крыло болтает, словно ветку дерева при сильном ветре. Смотреть на это было неуютно, и, прямо скажем, жутковато. Пришлось задвинуть иллюминатор шторкой.
Из пилотской кабины вышел летчик и сел рядом с Сергеем. Это был совсем молодой человек, нашивок на его погонах было всего две, совсем как на рукаве у Сергея. По всему было видно, что они ровесники.
- Пора перекурить, - сказал летчик, доставая сигарету. – Командир у нас не курит, поэтому гоняет курильщиков в салон.
Сергей тоже закурил. Оба молча курили, изредка поглядывая друг на друга.
- Из отпуска на корабль? – первым нарушил молчание летчик.
- На подводную лодку, - с важностью уточнил Сергей. Завязалась беседа.
- Андрей, штурман этого лайнера, - представился летчик.
- Сергей, тоже штурман, - обрадовался коллеге Сергей.
Дальше разговор шел исключительно на штурманские темы.
- Слушай, а как бы посмотреть твое рабочее место и вообще… - закинул удочку Сергей.
- Не, у нас с этим строго. Командир не разрешит.
- А ты попробуй. Скажи пассажир военный штурман. Интерес чисто профессиональный…
- Ладно, попытаюсь, но вряд ли…
Андрей ушел и с концами. Потом пассажирам разнесли обед. Отобедав, Сергей уже перестал его ждать и даже задремал. Но кто-то тряхнул его за плечо:
- Пошли, командир дал добро. Я специально дождался обеда. Сытый он всегда добрее.
Войдя в кабину пилотов, Сергей осмотрелся. Они стояли в узком, как пенал проходе. Справа и слева, возвышаясь на метр от уровня пола, находились пилотские места. Командир с закрытыми глазами полулежал в своем кресле, второй пилот листал какой-то журнал. За штурвалы никто не держался.
- На автопилоте идем, - пояснил Андрей.
Проход заканчивался трапом, круто спускавшимся вниз. Там и находилась штурманская рубка. Это была полусфера носовой оконечности лайнера, застекленная спереди и снизу. Внизу под ногами просматривалась земля. Видеть это было страшновато. Представьте себе, что вы вышли на балкон Останкинской башни, а под ногами у вас вместо бетонной плиты лист прозрачного стекла.
Остальные вещи в кабине штурмана были знакомы. Небольшой столик, рядом экран локатора, датчики курса, скорости, высоты. Правда, карты вызвали удивление. Они были в виде лент, которые складывались гармошкой. Посредине, такой ленты прочерчен курс,
нанесены приводные радиомаяки и отдельные высокие сопки с отметками их высоты. И больше никакой информации. Сбоку от стола находился перископ и секстан «ИАС-1М».
- А эту штуку мы в училище изучали, интегрированный авиационный секстан. Точность у него хуже, чем у морского, но зато им можно пользоваться, когда горизонт не виден. У него свой горизонт – искусственный, - затараторил Сергей, увидев знакомые предметы.
- А какие у вас нормативы по астрономии? – продолжал он наседать на Андрея.
Как выяснилось, астрономическими наблюдениями для определения своего места, гражданская авиация не занимается.
- Это для вояк. Если лететь через океан, посадят военного штурмана. А мы по приводам, – пояснил Андрей.
Вернувшись на свое место в салон, Сергей уснул, а когда проснулся, самолет уже заходил на посадку.
В Хабаровске пассажиров пересадили в ТУ-104, так как аэропорт Владивостока принять здоровенный ТУ-114 не мог…
На следующий день, бросив чемодан в офицерском общежитии, Сергей сходу отправился знакомиться с городом. Владивосток привел его в восторг. Ну, где еще есть такой город, где главная улица является еще и набережной, кормой к которой ошвартован настоящий крейсер. А рядом два красавца – новейшие большие противолодочные
корабли. Напротив кораблей девятиэтажное здание штаба флота, которое на фоне окружающих трех и четырехэтажных домов казалось небоскребом. Прямо на набережной, установлена на кильблоках настоящая подводная лодка – музей. Здесь посетителям позволят посмотреть в перископ, открыть крышку торпедного аппарата, осмотреть все отсеки и даже спуститься в трюм. Подальше в сторону Дальзавода – эсминцы, тральщики, корабли науки, работающие с космосом. С большими белыми шарами 30 метров в диаметре, с громадными антеннами на пол корабля похожими на перевернутые зонты. Еще дальше - целая флотилия больших морозильных траулеров и возвышается среди них, как слон в посудной лавке, гигант-плаврыбзавод. Вот так был обставлен центр города.
Здесь удивляло все. В начале улицы, железнодорожный вокзал – точная копия московского Ярославского, и на каждом шагу – сплошь рестораны. Самый респектабельный из них «Челюскин» ( ныне «Версаль»), далее «Золотой Рог», «Арагви», «Океан», «Горизонт» и наконец самый любимый моряками – «Зеркальный».
Почти все было для Сергея в диковинку. Магазин «Дары тайги», где свободно продавали медвежатину, оленину, тушки рябчиков, кедровые орехи, копченые окорока дикого кабана….В магазине «Океан» - китовое мясо, черного цвета, нарезанное кусками величиной с табуретку, штабеля здоровенных рыбин, малоизвестных европейскому человеку – Кеты, Горбуши, Кижуча, Тайменя и еще с десяток рыб, названия которых он раньше и не слыхивал. Здесь же мидии, филе морского гребешка, мясо кальмара и осьминога…
Осмотрев центр города, Сергей отправился изучать окраины, для чего влез в трамвай, следующий куда-то перпендикулярно заливу. На следующей остановке в трамвай вошли две девушки и, взглянув на Сергея, улыбнулись ему. Как и следовало ожидать, он улыбнулся им в ответ, но сразу же снова стал серьезным. Ему женатому человеку, подобное легкомыслие было не к лицу…
На следующий день, он отутюжил брюки, надраил до блеска ботинки и отправился в отдел кадров флота за назначением. На проходной дежурный мичман, взглянув на предписание, сказал:
- Вам в седьмой кабинет. Это на втором этаже.
В означенном кабинете сидел маленький каптри, лет сорока, с лицом похожим на хорька.
- А, что так рано? У Вас еще две недели отпуска…
- Рвусь в моря.
- Ну, это, пожалуйста. У нас все давно расписано. Направляетесь командиром штурманской боевой части на сторожевой корабль «Гепард».
Сказав эту фразу, кадровик, не без ехидства, наблюдал за реакцией Сергея.
- Не понял, товарищ капитан 3 ранга, я же подводник. Стажировался на атомной подводной лодке и аттестован на лодку…
- Значит, не согласны? Ну, зайдите дня через три.
Сергей, хоть и расстроился, но овладел собой достаточно быстро. Вернулся в гостиницу, переоделся в тренировочный костюм, достал из чемодана ласты, маску, подводное ружье и айда на берег. Это было то, ради чего он поменял Северный флот на Тихоокеанский.
Облюбовав скалистую бухточку на окраине, где стояли неподалеку только три хижины-развалюхи, Сергей нырнул.
Да это было не кое-что, а то, что надо. Ему приходилось нырять на Балтике, в Черном и Азовском морях, здесь же был сплошной восторг. Вода имела прозрачность более 20 метров, везде заросли буйной растительности, на скалах уходящих в черную глубину, гроздьями лепились колонии мидий. Здесь они были в десять раз крупнее, чем черноморские. На песчаных проплешинах раковины морского гребешка величиной с суповую тарелку. Стаи мелкой рыбешки, временами окружали плотной завесой. Важно проплывала рыба покрупнее.
   Причем рыба совершенно не боялась и позволяла приблизиться на довольно близкое расстояние…
Нанырявшись до посинения, он ложился на плоский черный камень отогреваться. Расщелины между скалами и камнями заваленные морскими водорослями, выброшенными на берег штормами, издавали неповторимый йодистый запах. Эх, хорошо.
Настреляв с десяток мелких рыбешек и несколько штук довольно крупных, Сергей отправился в гостиницу. Проходя мимо крайней хибары, увидел бабку, ковырявшуюся в огороде и дюжину котов и кошек, бродивших по двору. Подозвав котов, скормил им весь улов…

***
Когда в очередной раз он скармливал котам настрелянную рыбу, бабка возмутилась:
- А бабушке ведь тоже рыбки хочется. Что ты ее всю на котов переводишь?!
Теперь Сергей всю рыбу приносил старушке. В ответ, она наливала ему миску супа. Так прошло десять дней.
Но вот начали съезжаться однокашники Сергея и лейтенанты из других училищ. Пустовавшая флотская гостиница сразу заполнилась и загудела как пчелиный улей. Жить стало веселей.
На следующий день, Сергея вызвал к себе начальник отдела кадров флота капитан 1 ранга Овечкин. Правда, на смирную овечку он явно не походил, скорее на бульдога.
- Ну, что лейтенант дождался?! Приказ комфлотом подписан. Получи в канцелярии предписание и ступай на корабль. И нечего было ерепениться.
Стиснув зубы, Сергей вышел. В коридоре его внимание привлекло объявление, которое гласило, что в 14 часов, в Доме Офицеров Флота, состоится встреча комфлота с лейтенантами выпускниками. От руки, дописано: - пригласительные получать в кабинете № 7. Он зашел к столь знакомому капитану 3 ранга.
- Дайте пригласительный на встречу с командующим.
- Дак…. Нет пригласительных, закончились,- ехидно улыбаясь, ответствовал кадровик.
Сергей понимал, что тот откровенно врет. Видать в кадрах не хотели, чтобы он выражал претензии столь высокому начальству. Пришлось снова идти к Овечкину.
- Почему мне отказываются выдать пригласительный на встречу с командующим? Сказали, что кончились, но лейтенант, заходивший после меня, пригласительный получил.
Начальник отдела кадров молча смотрел на него. Видать в уме формулировал ответ. Лицо его медленно наливалось кровью.
- Так, лейтенант! Ты нас тут уже всех достал, мать твою! Кругом! Шагом марш!
   Сдерживая бешенство, клокотавшее в груди, Сергей повернулся и вышел.
- Ах вы, крысы канцелярские, - ворчал он про себя, шагая по набережной, - не на того напали, к командующему я попаду, даже если для этого придется лезть через печную трубу или систему канализации…
У дома офицеров флота уже собирались группы лейтенантов. Они курили возле входа, разговаривали, обсуждая свои назначения. Сергей изловил одного из своих однокашников, и осмотрел вышеозначенную бумагу. Пригласительный (он же пропуск ) представлял собой розоватый листок на котором типографским способом напечатано несколько предложений, от руки вписана фамилия, внизу стоял фиолетовый квадратный штамп отдела кадров. Бумажка была достаточно примитивная, изготовить нечто похожее для него труда не составит. Нужно только найти, что-то подходящее по цвету. Зайдя в расположенный неподалеку книжный магазин, он купил двухкопеечную школьную тетрадку с розовой обложкой. Оборвав обложку, достав из папки, которую всегда носил с собой, фломастеры, цветные капиллярные ручки, трафаретную линейку занялся делом. Через 10 минут пропуск был готов и был он весьма похож на настоящий.
Теперь он отправился на место для реконогсцировки. У входа в дом офицеров стояли два матроса с винтовками образца 1893 года. Они брали пригласительные и накалывали на трехгранные штыки своих винтовок. Тут же стоял офицер, с повязкой дежурного на рукаве. Когда на штыках накапливалось много листов, дежурный снимал их и складывал в стоящий рядом ящик. Понаблюдав сию картину, Сергей ухмыльнулся, действо было явно опереточное. Режиссер-постановщик, вероятно, был начальник ДОФа, видать недавно посмотрел старый фильм, как к Ленину в Смольный пропускали посетителей.
«Опереточные матросы» накалывали пропуска на штыки, практически их не рассматривая, явно наслаждаясь самой процедурой.
- Должно прокатить, я везучий, - подумал Сергей, подойдя ближе.
К дому офицеров флота с разных сторон ручейками стекались толпы лейтенантов, ручейки на площади сливались в полноводную реку, ведь число выпускников составляло более четырех сотен. Все училища прислали на флот часть своих питомцев, а таких училищ в стране было не мало. Четыре Ленинградских, два Севастопольских. Затем Рижское, Калининградское, Бакинское, Тихоокеанское….Кроме того, выпускники
гражданских высших мореходных училищ, которые не служили срочную службу. Им присваивали лейтенантов и призывали на три года …
Вклинившись в толпу, Сергей выждал, когда офицер отвернулся, и протянул матросу свой рукотворный пропуск. Тот, как и предполагалось, не глядя, нанизал ее на штык. Тут, как назло, дежурный офицер повернулся, скользнул взглядом по штыкам, и, видать, разглядел злополучную бумажку. Она действительно несколько отличалась по цвету от остальных, кроме того, матрос наколол ее текстом вниз, и на обороте хорошо читалась надпись «Тетрадь».
- Ну-ка, дай мне этот пропуск, - сказал офицер матросу, показав на злополучный кусок тетрадочной обложки.
Это был провал, номер явно не прошел. Но дежурный не видел, кто предъявил сию бумагу, что позволило Сергею благополучно ретироваться.
- Ладно, перейдем к плану «Б», - решил Сергей и начал обход здания в поисках черного хода и пожарной лестницы. Лестницы не было, а вот черный ход имел место быть. Это была даже не дверь, а целые ворота, но они оказались наглухо заперты. Вероятно на засов изнутри. План «Б» пока не работал…

   Когда Сергей, в расстроенных чувствах, опустив голову, продирался через кусты с восточной стороны здания, его кто-то сверху окликнул по имени. Подняв голову, он увидел открытое окно на втором этаже, из которого валил дым. Вероятно, это была курилка. Из окна выглядывали два его однокашника.
- Серега! Ты чего там по кустам лазишь? Потерял что? Чего не заходишь?
- Кадровики не дали пригласительный, сочли меня не достойным.
- А назначение получил?
- Да. Засунули на сторожевик.
- Как же так?! Ты же у нас подводник!
- Теперь уже нет.

Сергей осмотрелся. Неподалеку от здания росло громадное дерево, отдельные ветви которого почти достигали стены. Одна из веток росла над самым окном. Стоило попробовать.
Здесь необходимо отметить, что решения принятые сгоряча не всегда верные. Это на первый взгляд было окно второго этажа. Учитывая высоту холла и концертного зала на первом этаже, окно по высоте соответствовало окну третьего, а то и четвертого этажа жилого дома. Дерево, хоть и было громадным, но ветка над окном была тонковата. К тому же, сие растение было из семейства тополиных, и древесину имело довольно хрупкую.
Он влез на дерево, забросил парням в окно папку и фуражку и повис на руках на облюбованной ветке. Перебирая руками, приблизился к окну. Теперь подоконник находился от него в метре по горизонтали и в двух метрах вниз по вертикали. Сергей начал раскачиваться на ветке, как на турнике, собираясь спрыгнуть на подоконник.
В момент прыжка, ветка треснула и надломилась, поэтому приземление на подоконник прошло неудачно. До подоконника он не долетел. Ботинки Сергея лишь скользнули по отливу окна и провалились в пустоту. Но схватиться руками за подоконник он успел.
Три пары крепких рук выдернули его внутрь помещения. Правда, при этом ему едва не оторвали рукав. Теперь со спины на форменной тужурке образовалась прореха около 20 сантиметров, сквозь которую предательски просвечивала светлая подкладка. Ну и свежая царапина на щеке…
- Наше дело правое, мы победили, - сказал себе Сергей и вместе с курильщиками проследовал в зал. Актовый зал был заполнен почти полностью и только два первых ряда оставались пустыми. Вероятно, их оставили для свиты командующего, если адмирал
пожалует с таковой. Сергей забился в середину и сел там, в тревожном ожидании. Лейтенанты активно переговаривались меду собой, поэтому в зале было шумно, как в потревоженном курятнике. Сергей взглянул на часы, было 13часов 57 минут.
В зал вкатился капитан 1 ранга Овечкин. Толстый, красный, потный и злой. Шевеля губами, он скользил взглядом по рядам, словно считал кур на насесте. В зале захихикали.
- Ну-ка, тихо в зале! – рявкнул Овечкин и, подождав пока относительная тишина наступила, продолжил.
- Лейтенант Барк есть в зале?
Никто ему не ответил. Сергей пригнул голову и спрятался за спину впереди сидящего лейтенанта.
- Я еще раз спрашиваю, лейтенант Барк есть в зале?! – зловеще прошипел Овечкин, и пошел по проходу, оглядывая ряды. Лейтенанты, знавшие Сергея, не понимая в чем тут дело, начали поворачивать головы и оглядываться на него. По поворотам их голов Овечкин и сориентировался. И теперь, глядя прямо в глаза Барка, произнес:
- Я последний раз спрашиваю, лейтенант Барк есть в зале?
- Есть, - сказал Сергей и встал.
- Вон отсюда! Немедленно!
- Есть, - повторил Сергей и начал медленно пробираться к проходу между рядами.
- Быстрее! Бегом! – уже в полный голос орал Овечкин.
- Есть, - снова сказал Сергей, но скорость не увеличил. В проходе он уронил папку, из не выпали ручки и бумаги, которые он начал собирать.
- Бегом! Вон отсюда! – уже ревел Овечкин, топая от бешенства ногами.
Сергей уже дошел до второго ряда, когда в зал вбежал дежурный мичман и громким шепотом сообщил: - Командующий!
Тут же в зал вошли командующий Тихоокеанским флотом адмирал флота Омельченко и начальник политуправления флота – член военного совета (ЧВС) адмирал Захаровский.
- Товарищи офицеры! – скомандовал Овечкин и весь зал, грохнув откидными сиденьями, встал, приветствуя адмиралов. Командующий поздоровался, зал нестройно ему ответил.
- Прошу садиться.
Капитан 1 ранга Овечкин сел на первом ряду, с края от прохода. На втором ряду, у него за спиной, сел Барк. На сцене висела большая карта западной части Тихого океана и комфлота, с указкой в руке, более часа рассказывал и показывал лейтенантам места базирования кораблей и соединений. Озвучил задачи стоящие пред флотом, называл части добившиеся успехов в боевой и политической подготовке, перечислил аварии имевшие место в последнее время и другие сведения, которые считал нужным довести. Закончив свою лекцию, адмирал подошел к краю сцены и сказал:
- А теперь товарищи лейтенанты, я готов ответить на Ваши вопросы. Кто не доволен распределением, какие претензии, пожелания, просьбы?
После этих слов, вскочил Овечкин и выпалил:
- Товарищ командующий! Все офицеры получили назначения, все довольны, претензий и просьб у них нет.
- Садитесь, товарищ капитан 1 ранга! У нас в зале сидят офицеры, у каждого есть голова на плечах и дар речи. Не надо за них отвечать.
- Ну, так как товарищи, есть, что сказать? Смелее. В течение ближайших 10 лет, у Вас вряд ли будет возможность напрямую общаться с командующим. Ну, что ж, я так понял, желающих нет?
Тянуть дальше было нельзя. Сергей встал.
- Разрешите товарищ командующий? Лейтенант Барк…
- Так, подождите. – Адмирал подошел к столу, взял какой-то листок.
- Ага, вот - лейтенант Барк, штурман. Мне докладывали, хотели на лодку, а распределены на надводный корабль. Так?
- Так точно.
- Видите ли, в последние годы у нас сложилась плохая практика. Всех лучших штурманов посылать на лодки а, что останется, на корабли. В этом году мы решили
сделать наоборот, сначала обеспечить надводные корабли. Вот и Вас назначили, так сказать, для усиления…. Ну, да ладно. Что Вы там хотели мне сказать?
Сергей проглотил ком, подкативший к горлу, сбивчиво от волнения, произнес:
- Три последних года в училище я готовил себя к службе подводника. В училище аттестован на подводную лодку. Стажировку проходил на Северном флоте на атомной лодке «К-3», это «Ленинский комсомол», который ходил под полюс. Назначали меня на эту же лодку. На Тихоокеанский флот приехал добровольно…
Я не считаю, что служба на подводной лодке легче, чем на надводном корабле. Стало быть, легкой службы не ищу. Я не просил в кадрах оставить меня в столице края – Владивостоке. Не просился на Камчатку, где двойные оклады. Не просил особую лодку…
Я просил любую лодку, в любой базе…Я приехал на флот две недели назад, все эти дни ходил в кадры как на работу, там мне предлагался один и тот же вариант. Дотянули до приказа командующего. Как Вы думаете, с каким настроением начинается у меня служба на флоте?!
Командующий задумался, прошелся по сцене, затем произнес:
- В Вашей претензии есть логика. Я Вас понимаю. Но вакансии распределены. Вы отлично знаете, что на лодках служат добровольно. Назначить Вас сейчас на лодку,
означает снять кого-то уже назначенного, это будет несправедливо. Давайте поступим так, если Вы хорошо прослужите год. Нет, извините, оговорился, если Вы отлично прослужите год на корабле, я обещаю перевести Вас на подводную лодку. Согласны?
Сергей понимал, что, если скажет «не согласен», не получит ничего. Выхода не было и он, с вздохом, произнес:
- Согласен, товарищ командующий.
- Ну, вот и ладненько. Не сердитесь.

Больше желающих общаться с командующим не нашлось. В зал вошел начальник дома офицеров и объявил:
- Прошу всех пройти в холл для фотографирования.
Командующий и ЧВС спустились со сцены, и подошли к Сергею. Один взял его под руку с одной стороны, второй с другой. В составе такого трио они и вышли в холл. Там уже были приготовлены длинные на весь зал помосты из досок. Первый ряд состоял из стульев, на которые в центре уселись адмиралы, усадив между собой Сергея. Слева и справа на стульях расположились старшие офицеры. За спиной у них стоял ряд лейтенантов, выше второй ряд, выше третий и еще выше четвертый. Фотограф сделал несколько снимков, после чего все стали расходиться.
ЧВС взял Барка под руку и отвел в сторону, видно хотел что-то спросить. Здесь он увидел порванный рукав, свежую царапину на щеке, и сказал уже другое:
- Так Вы у нас еще и хулиган. Рукав оторван, боевые травмы на лице. Думаю, не ошибусь и угадаю с первого раза – подрались в ресторане.
- Никак нет, товарищ адмирал, не угадали. В ресторане я не был по причине отсутствия средств для посещения подобного заведения. Драться тоже не довелось…
- Тогда озвучьте Вашу версию.
- Товарищ адмирал, Вам рассказать как надо или как было?
- Ну, хотелось бы услышать правду. - В кадрах мне не дали пригласительный билет на встречу с командующим, что не законно. Пришлось прыгать с дерева в окно курилки, где я и порвал тужурку и оцарапал щеку…
- О! Так ты у нас нарушитель дисциплины!
- Никак нет, товарищ адмирал.
- Как прикажешь понимать твои действия?
- Отстаивание своих законных прав и настойчивость в достижении цели, - отчеканил Сергей. После этих слов, ЧВС рассмеялся и, хлопнув его по плечу, сказал:
- Ну, ты и фрукт! Быть тебе адмиралом.
Но здесь ЧВС тоже ошибался.

Из романа "Меридианы..."