Ну, здравствуй, Папа

   
Сегодня решили ехать на кладбище.
 Нужное для ремонта оградки и мебели было ошкурено, покрашено, инструменты собраны, вода, тряпочки, краска, грабли - уложены. Выбрали обводную дорогу , долгую, часа на два с лишним, но зато без пробок и светофоров.

   На небе сплошная неопределенность. Выцветшего бело-голубенького цвета, оно пребывало в сомнении, пролиться ему дождём, или передумать.  Долгая монотонная дорога навевала сон. По сторонам проносились поля, поля.  Явно не альпийского разноцветья.
 Трава всех оттенков зелёного, ядовито жёлтая кашка большими островами, белые пятна ромашек и кое-где чернильные стрелки мышиного горошка. Но в основном, жёлто-зелёное покрывало. Натюрморт "яичница с луком".
Поля, поля..

  Дорога вильнула в лес. Сначала реденький, потом всё гуще и вот уже машина пробирается через тёмный шатёр переплетённых веток. Они хлещут по капоту и дверцам машины, пытаются забраться внутрь приоткрытого окна, словно цепляются - иди сюда..
  Внезапно я отчетливо слышу папин голос.
 - Наташа.
   Не крик, а просто спокойное узнавание. Открываю глаза и оказываюсь в комнате. Отец стоит спиной ко мне и курит  в приоткрытую форточку.
   Чуть ссутуленный и похудевший, но, как и прежде, с юношеским сложением. Он мне всегда чем-то напоминал артиста Даля. Такой же нервичный, эмоциональный,  мужчина-подросток, с перепадами настроений и с меняющимся выражением глаз, от восторга и трепета до трагичности и уныния.
- Папа, значит и я тоже..?

  Звуков не было, было ощущение, что слова внутри тебя.
- Папа, как ты? - чувствую боль от извлечения мыслей-слов.
- Тяжело, - всё так же не поворачиваясь.
И тут я замечаю огромный зелёный рюкзак за спиной отца, тот самый его рюкзак. Он  наполнен тяжелыми чёрными шарами, похожими на бильярдные.
- Что это?
- Это мои ошибки.. Те, что не сумел, не успел исправить.

   И тут меня прорвало. От бессилия, нежности, жалости из меня понёсся поток бессвязностей, вперемежку с всхлипами, слезами. Будто я могла что-то доказать, изменить..
- Папа, ты ни в чём не виноват!  А помнишь Питер? А мы с художниками под аркой? Прости меня! Ты жил как мог, как мог изо всех сил..
   Несколько чёрных шаров с хрустом раскалываются, а осколки превращаются в белые невесомые пёрышки.
- Ты посмотри на меня! Я ж так на тебя похожа..  А помнишь, ты показывал мне свои записи? Я тоже иногда пишу.. Ты всегда хотел сына, я знаю, но посмотри! Ты мне столько дал, так много открыл! Я тебе так благодарна!
 Шары продолжают с хрустом разлетаться белыми птичками.
 - Я люблю тебя, Папа!  Мне тебя не хватает..

  Я обессиленно плачу. Лёгкая рука касается  моей головы.
- Ну, что ты.. Ты ж у меня боец! Возьми вот это.
  Я вижу что-то в его руке и тут меня словно пронзает. Что-то не так, неправильно, нелогично и ужасно-ужасно до колючих мурашек  страшно!

  Я, наконец, закричала в голос.

  Руки обняли меня за плечи и я услышала успокаивающий, как в детстве, звук - шшш-шшш...
 Машина стояла, муж по прежнему мягко держал меня.
- Ты спала. Тебе приснилось страшное.
- Мы приехали? Давно?
- Минут пятнадцать. Не хотел тебя будить.

   После покраски, замены старых дощечек на новые и полной уборки, могила приобрела вполне приличный вид для приема гостей. А я после удивительного сна чувствовала легкость и было тихо,  светло и радостно на душе. Нарвала за дорогой букетик полевых сорняков, нежно-пёстреньких, неброских и ароматных. Папе.  Такие он любил.  И я.

  - Ну, здравствуй, Папа.