Примирение

ПРИМИРЕНИЕ


Все осталось в прошлом. А какая это была бурная жизнь…
Тетки бесшумно сновали по блестящему паркету, меняя свечи, цветы гостей, пришедших по зову души и… деловому долгу. Впрочем, это были не гости. Кто их приглашал? Это пришли друзья выразить последнее «прости». И не только друзья. Фаина и Елена многозначительно молчали, качали головами и, тихо стоная, пришептывали «Боже, Боже!». Они были сегодня главными распорядителями, что случилось неожиданно для них. Но они справлялись, интуитивно чувствуя, как себя вести. Дом был погружен в молчание, ожидание чего-то иного, недоумение и многое, что впервые поселилось под его крышей. Только легкий шумок просачивался с дальнего крыла, где, наконец, собралась вся семья.
– Конечно! Должен был настать конец света, чтобы добровольно собрались все-все, – восклицала Жанна Михайловна между всхлипами, слезами и полуобморочным забытьем, обращался ко всем присутствующим.
– Мама, успокойся! Какое горе! – Дочь Вероника театрально раскрыла свои объятия и подошла к Жанне Михайловне. Та дала себя обнять и снова затихла в объятиях дочери, положив голову на ее пышную грудь.
– А где Фима? – встрепенулась Жанна Михайловна, обводя глазами присутствующих.
– Мама! Я здесь. Я тотчас бросил все и примчался. Какое горе! – Ефим, муж Вероники и зять Жанны Михайловны положил руку ей на плечо.
– И что же ты бросил? А? Что может бросить бездельник, прости меня Господи?
– Мама, – воскликнула Вероника, Фима…
– А ты помолчи! Я знаю твоего мужа лучше тебя, милая! – О, это было уже обычная Жанна Михайловна. Метаморфоза ее состояния мгновенно ворвалась в  комнаты, и присутствующие узнавали снова свою мать и  тещу.

2
– В такой день, мама! – Начал, было, Ефим, но Жанна Михайловна уже понеслась.
– И ты приложил руку к этому дню! Ты! – ее глаза сверкали, голос звенел, как обычно, тон был непреклонен.
– А я- то причем? – оправдывался Ефим.
– Молчи! Бедный Костик. Сколько он вложил в тебя? И не только денег. Он отдал тебе последнее здоровье. А что получилось? А? Я тебя спрашиваю?
– Мама, не сейчас, – вмешался Виктор, старший сын.
– Я сама знаю, когда и что спрашивать! – огрызнулась Жанна Михайловна, – ты бы помолчал, Виктор! – при этом она сделала ударение на последнем слоге, что уже совсем не вязалось ни с моментом, ни с видом Виктора. – Ты только знаешь, что щупать баб!
– Мама! – воскликнули разом Виктор и Вероника.
– Ну, вы и даете, родственички! – улыбаясь уже совсем не к месту и времени, пропел Вениамин, младший сын.
– А ты вообще помолчи! Уже, я вижу, успел напиться!
– Так ему и нужно, как воробью, – быстро заметила Вероника, – это его естественное состояние, мама.
– Да пошла, ты, шалава, – разошелся Вениамин, оста-новить которого уже ничто не могло. – Ты- то со своим мотом только и сидели на шее отца. Сколько рогов ты поставила своему, а?
Звонкая пощечина отрезвила присутствующих.
– Это тебе за твой язык, понял? – Жанна Михайловна, оттолкнув Вениамина, схватилась за голову.

3
– Боже, Боже! Такое горе, а они выясняют, черт знает что! Молчать! Я вам покажу! Всем покажу. Теперь будете слушать только меня! Костик совсем распустил вас.
– Будем, будем! – хором произнесли Виктор и Вероника, – мама, успокойся!
– Как? Что за дети! Такое горе, такое горе, – и силы снова покинули Жанну Михайловну, и она затихла на тахте.
Фаина и Елена продолжали свою деятельность, молча, монотонно, с достоинством.
Семья разбрелась по дому. Виктор направился в кабинет отца, кинув Ольге, совей жене:
– Останься с мамой! Видишь, ей плохо. Я сейчас вернусь.
– Хорошо, хорошо, милый, – и Ольга присела на тахту к Жанне Михайловне.
Вероника, взяв за руку Ефима, направилась в нижние комнаты.
– Фима, не бери в голову! Мама ненормальная. Такое горе!
– Да, да, Ника! Горе-то, какое!
Вениамин прямехонько пролетел на кухню, к бутылкам, благо, что там никого не было.
В рабочем кабинете отца Виктор встретил секретаршу Зою, которая сидела за компьютером.
– Зоя! Какое горе! А ты все цветешь! А формы, какие!
– Да будет вам, Виктор Константинович, сочувствую вашему горю. Вот, готовлю бумаги для Гарри Сергеевича, срочно. Столько бумаг!

4
– Брось. Куда торопиться. Поезд уже ушел, и власть переменилась. – Виктор положил руку на плечо Зои и медленно опустил ее на грудь.
– Что вы, Виктор Константинович, не сейчас. Какое горе!
– Помнится мне в прошлый раз ты была помилостивее, Зоя.
– Виктор Константинович!
– Зоя!
Рука Виктора уже блуждала по бедрам Зои, и когда Жанна Михайловна, разыскивая детей, случайно вошла в кабинет, Виктор со спущенными штанинами трудился над Зоей, которая, облокотившись на стол, только и стонала от удовольствия.
– Боже! Такое горе, а он трахает эту ****ь! – Виктор, не прерывая процесса, процедил:
– Мама, выйди! Дай мне кончить! – Зоя хотела было разогнуться, но он железной рукой припечатал ее к столу, продолжая процесс.
– Хам! – выпалила Жанна Михайловна и скрылась за дверьми.
– А ты не стой, как бревно!– снова процедил Виктор Зое и шлепнул ее по голому заду.
– Что делать? Как быть! Боже, Боже! – причитала Жанна Михайловна и, заламывая руки, прошла прямо в большую гостиную. Фаина и Елена встретили ее безмолвно и настороженно.
– Что же ты наделал, Костик? – простонала Жанна Михайловна. – С кем ты меня оставил? Посмотри, – она обвела вокруг руками. – Твои дети сошли с ума. Они еще не понимают, что ты наделал! Посмотри. В такой день они продолжают свою безобразную жизнь. А-а-а! Сколько раз ты говорил им, что нужно быть серьезнее! Сколько! А они так и не услышали тебя.
– Жанна, возьми себя в руки, – Фаина обняла Жанну Михайловну.
– Да, Жанна! Теперь все на тебе. Ты должна быть мужественной, – Елена посмотрела на Жанну Михайловну, – какое горе!

5
– Ах! Только вы меня понимаете. Что делать?
И Жанна Михайловна стремительно вышла из гостиной. Она заперлась в своей комнате, дала волю слезам и воспоминаниям…
Он был просто великолепен: упрямая курчавая голова, пронзительные серые глаза, взгляд немного насмешливый и дерзкий. Полные губы улыбались.
– Ты откуда, такая?
– Оттуда! Тоже мне герой! Ты-то сам, что здесь делаешь?
– Жду приятеля. Пойдешь с нами.
– Вот еще! Очень надо. У меня вечер занят. И вообще я с незнакомыми никуда не иду. Понял?
– Ладно! Давай познакомимся. Я Костя! А ты?
– Жанна, – выпалила Жанна, хотя и не хотела этого.
– Отлично, Жанна! Так идем?
– Посмотрим, вот дождусь подругу.
– Идет, – ответил Костя.
Ни Костин приятель, ни подруга Жанны так и не пришли. Костя и Жанна остались одни, остались вместе на долгую и непростую жизнь…
Тихий стук в дверь отвлек Жанну Михайловну от воспоминаний.
– Кто там?
– Это я, Оля, Жанна Михайловна.
– А! Оленька, – и Жанна Михайловна, встав с тахты, открыла дверь. – Входи, входи!
– Вы ничего не ели! Так нельзя, Жанна Михайловна. – Оля держала в руках тарелку с бутербродами, – вот, возьмите!

6
– Спасибо, не хочется, милая моя! Горе-то, какое!
– Как жалко! Константин Константинович хорошо ко мне относился.
– О! Ты заслуживаешь этого! – Жанна Михайловна обнимает Олю. – Как ты? Все терпишь фортели моего сына? Не отвечай, знаю. Ну, теперь все будет по-другому! Слышишь. Я всем покажу. Иди, иди! Хочу побыть одной, выйду позже. – Оля уходит, а Жанна Михайловна снова вся в воспоминаниях…
… Боже, милый! Как радовался Костя первенцу. А Витек был славный карапуз. Но Костя хотел дочку, и когда спустя два года родилась Вероника, он был в восторге. А как он любил! Жанна просто купалась в этой щедрой любви. Дом полной чашей, друзья! Все, все хотели дружбы с этой семьей. И Костя никому в этом не отказывал. Боже праведный! Сколько же было обманов, как часто подводили его эти «друзья». Но ничто не могло изменить широкую натуру Кости.
– Хочу сына, Жанна! Еще одного. И вот родился Веня, любимчик, баловень семьи. Костя был просто счастлив! Жанна, осыпанная подарками и признаниями в любви, снова расцвела. Только безмятежная жизнь через три года уплыла куда-то. Куда? Зачем? Жанна Михайловна смотрит в окно и повторяет: Куда? Почему! Появилась она! Люська Бержанская! У-у-у! Растерзать, ее мало! Все, все испортила! Да! Молода, красива, эффектна! Говорили злые языки. Жанна Михайловна никогда ее не видела. Много чести! Да в доме разговоров о ней не велось. Правда, когда новость дошла до Жанны, она небрежно что-то высказала насчет кокой-то там Люськи, но Костя так посмотрел на нее, что Жанна просто проглотила следующую фразу и быстро  вышла из комнаты. И с тех пор табу на это имя царил в их доме. Это не мешало Жанне быть в курсе дел, благо «доброжелателей» было много.

7
– Эта сучка родила ему сына! – шептала тетка Фаина. – После таких новостей Жанна неделю не могла прийти в себя, но героически держалась. И долгие поездки Кости по делам, и отсутствие в семье месяцами, все, все говорило о его привязанности к побочной семье. Жанна Михайловна снова посмотрела в окно. Боже! Какое горе! Ах! Костя, Костя. Когда уже до нее дошла новость о рождении у Люськи второго ребенка, она рассвирепела и выместила все, что было и так копилось, на Гарри Сергеевиче, близком друге семьи, партнере Кости в делах и его двоюродном брате, который был в курсе всех дел. Всех, решительно всех!
– А ты его брось, Жанна! – Гарри Сергеевич смотрел безвинными глазами на нее.
– Ты пьян, Гарри!
– Отнюдь! Более того. Ты мне давно нравишься! Костик перетрахал многих! Но с Люськой – это святое! Ты меня понимаешь? Да, понимаешь. Предполагаю дружбу и все такое. Не тороплю! Соглашайся!
И Жанна согласилась. Назло Косте! Пусть, пусть и он помучается. Но Костя, разумеется, зная об этом адюльтере, был невозмутим. Это вконец развязало Жанне руки. Только досада все жила и жила в сердце Жанны. Вот теперь! Посмотрим…
– Жанна! Открой, – настаивал Гарри Сергеевич.
– Открыто, входи.
– Тебе плохо? Может помочь?
– Нет! Мне хорошо, как может быть хорошо в моем положении, - съязвила Жанна Михайловна.
– Хочу обсудить с тобой несколько формальностей, Жанна.
– Потом, Гарри, погоди. Видишь, что я не готова.

8
– Я готов, Жанна. Как юрист и адвокат семьи буду настойчив до цинизма. Прости. Тебе нужно только кое-что подписать. Несколько деловых бумаг. Смысл их – сохранение «статуса кво» дела, финансов, акционерной доли, а так же руководства контрольным пакетом. Условия необычны. Но я все проверил.
– Гарри, ты меня утомил своими специфическими определениями. Скажи проще. Я руковожу всем, так?
– Нюансы, нюансы, дорогая моя! Об этом позже. Вижу, что ты еще не готова, – Гарри Сергеевич обнял Жанну, – успокойся! Я рядом и все будет хорошо!
– О, дай Бог! Иди.
– Ухожу, но должен тебя предупредить, здесь Людмила Бержанская и два ее сына. Они в большой гостиной.
– Да-а-а-а?! – Жанна Михайловна захлебнулась! – Как она посмела? Как?
– Обыкновенно, Жанна! Успокойся. Все уже в прош-лом. Ты хозяйка в этом доме. Будь великодушна. Все-таки, и это его семья.
– Не говори мне о ней и ее щенках! Наглая ****ь! Стерва! Потаскуха!
– Жанна, что за выражения? Совершенно ни к моменту. Такое горе! Возьми себя в руки.
– Хорошо, хорошо! Если ты просишь. Хочу увидеть ее.
– Вот! Это вполне разумно. И своевременно. Пора уже. Что теперь делить? Гарри Сергеевич даже улыбнулся.
– Ты совершенно бездушная тварь, Гарри! Твоя адвокатская жизнь совершенно лишила тебя человеческих чувств.

9
– Ты не права, Жанна! А мое чувство к тебе?
– Да! Прости. Здесь ты прав. Не оставляй меня.
– Я с тобой. Хочешь, пойдем вместе?
– Хочу, хочу! – поспешила Жанна Михайловна. Приведу себя в порядок. Дай мне десять минут.
– Идет. Так я зайду за тобой.
В большой гостиной, под неусыпным взором суетившихся теток Елены и Фаины, подле накрытого богатым покрывалом возвышения, в  траурном наряде, совершенно потерянная, не реагируя ни на кого с букетом кровавых роз, стояла Людмила Бержанская, Люська. Глаза закрыты, слезы, сгорбленная фигура и постаревший сразу на десяток лет облик. Рядом с ней, чуть поодаль, стояли, широко раскрыв свои глаза и смотря немигающе на дорогое покрывало два молодых человека, ее сыновья. Старший Лев, младший Стасик. Вся группа молчала. Фаина за их спиной, толкнув Елену, показала рукой на Люську и закатила глаза. Елена ответила ей кивком головы и, подойдя к Люське, взяла розы, поставив букет в широкую вазу.
– Какое горе! – прошептала она ей.
Люська открыла глаза, вернулась оттуда, где только что пребывала и впервые заметила теток. Мальчики продолжали, молча, стоять и не реагировали на тетушек.
– Хочу посмотреть на него, – всхлипнула Люська.
– О, этого нельзя! Нельзя! Такова была его воля, – Фаина взглянула вверх.

10
Скрипнула входная дверь. В большую гостиную вошла Жанна Михайловна, сопровождаемая Гарри Сергеевичем. Никто не прореагировал на их появление. Даже Фаина и Елена от неожиданности встречи замерли.
Жанна Михайловна подошла поближе. Никакой реакции. «А она ничего! И фигурка стройная. Вот как переживает. Вполне искренне. И у ней горе!» подумала Жанна Михайловна. И вся многолетняя злоба вдруг пропала. Жанне Михайловне сделалось жалко эту Люську Бержанскую. «Странно», подумала она. В это время два молодых человека, повернулись в сторону Жанны Михайловны и Гарри Сергеевича, и Жанна обомлела! Она просто потеряла дар речи. Перед ней стояли два Кости! Молодых, свежих! Две копии Константина. И хотя вид у них был подавлен, они были великолепны. «Ну точно Костя в молодости», мелькнуло у нее. «Теперь я понимаю, почему он любил эту Люську. Родить таких сыновей! Ну, просто копия!» Людмила повернулась к вошедшим и стоящим сбоку, и какая-то сила буквально бросила этих двух женщин в объятия! Елена и Фаина только охали и ахали от увиденного. Гарри Сергеевич глубокомысленно улыбнулся и развел руками, как бы обнимая этот союз двух соперниц. А те стояли, обнявшись, молча, затем в порыве чувств, стали вытирать друг другу слезы, которые все катились и катились из их глаз.
– Какое горе!
– Какое горе!
Примирение состоялось!
– Ты останешься у нас? – Жанна Михайловна ждала утвердительного ответа.
– Нет! Прости. Приеду завтра. Мы с мальчиками остановились в гостинице.
– Ну, останься, Люся! Так много надо рассказать!
– Жанна, мне не очень ловко! Прости. Завтра. Надо привыкнуть.

11
– Хорошо! Хорошо! Только пораньше. Ладно?
– Я позвоню. А это мои сыновья. Наши с … – она осеклась.
– Вижу, вижу! Просто копия Константина. А все мои похожи на меня. Ты счастливая! – потом, опомнившись, – что, это я? Какое, горе!
Подошел старший сын и галантно поцеловал руку Жанне Михайловне. Младший стеснительно слегка пожал руку и покраснел. Люська Бержанская заторопилась, и они все трое покинули гостиную.
– Какие парни! Какая Люська! А ты что-нибудь знаешь о них? – обратилась Жанна Михайловна к Гарри Сергеевичу.
– Разумеется, Жанна! Я должен знать все, или почти все. Старший, Лев, окончил Московский университет, стажировался в Гарвардской школе. Сейчас главный референт в большой западной фирме. Офис ее у нас в России. Преуспевает. Младший – Станислав учится в Англии, весьма успешно. Людмила живет с ним. Прилетел вчера из Лондона. Она – дизайнер, имеет успех и клиентуру. Вкратце все. Спроси еще.
– Хватит! А у моих и образование, и деньги, но все мимо! Теперь я догадываюсь, почему Костя так любил Люську!
– Думаю, что Костя и тебя, и семью любил. Как он баловал детей!
– Да, ты прав. Ах, Костя, Костя!
Назавтра в суете ритуального действа, в плотном окружении многочисленных присутствующих и особой атмосфере прощания, ни Люська, ни Жанна не могли остаться наедине. И уже поздно вечером, оторвавшись от назойливых подруг, Жанна Михайловна, на ходу схватив руку Люськи, прошептала:
– Милая моя! Встретимся завтра.
– Хорошо, Жанна.
– Нам надо так много поведать друг другу. Прошла целая жизнь… – и она прослезилась.

12
Весь следующий день Жанна Михайловна и Люська провели вместе. Это был день откровения! О, сколько же они поведали друг другу! И никакой неприязни. Фаина и Елена ходили совершенно обалдевшими, и не знали, что и подумать.
Перемирие состоялось окончательно!
– Жанна! Я должна завтра уезжать. Пора.
– Побудь еще! – просила Жанна Михайловна.
– Ну, если только пару дней, не больше, – согла-шалась Люська.
А через день Гарри Сергеевич официально сообщил заинтересованным лицам и, что особенно удивило Жанну Михайловну, Люську Бержанскую и ее детей, о необходимости их присутствия у него в офисе на официальном оглашении завещания.
– Гарри! Что за дела? Причем здесь Люська!
– Жанна! Я душеприказчик и исполняю только волю клиента.
– Брось! Не морочь мне голову. Говори проще. Что там?
– Это профессиональная тайна, Жанна.
– От меня у тебя тайны? Гарри?
– Увы! Мне за это платят, Жанна. И хорошо платят. Прошу быть в десять. Все об этом. Поужинаем вместе?
– Иди к черту, адвокат несчастный! И это еще близкий мне человек! Господи!
– Дело, есть дело! – отрезал Гарри Сергеевич и вышел.
Просторный кабинет главного руководителя адвокатской фирмы к десяти был почти полон. Здесь были все. Вся семья!
– Начинай, Гарри, – бросила реплику Жанна Михай-ловна.
– Еще собрались не все! – Голос Гарри Сергеевича был весьма официален.
Наконец, появились опоздавшие, Людмила Бержанская и два ее сына.
– А эти дети зачем? – возмутилась Жанна Михайловна.

13
Но Гарри Сергеевич решительно перешел к действию. Пока оглашалась вступительная часть завещания, присутствующие сидели и слушали с вниманием. А потом, когда дело приняло конкретные суммы и имена, многие вскакивали с вопросом в глазах, но Гарри Сергеевич поднимал тотчас руку. Чем дальше, тем больше недоумения у присутствующих. И растерянности. Однако, Гарри Сергеевич дочитал до конца этот важный документ:
Вся семья Жанны Михайловны, включая дальних тетушек и самой Жанны, и ее детей, получали каждый значительные суммы. Весьма значительные! Прекрасный дом оставался за Жанной. Люська Бержанская получала свою квартиру в центре города Лондона, но никаких сумм. Но главное было в том, что основным и единственным наследником всего дела, фирмы был определен Лев, старший сын Люськи. Жанна Михайловна просто потеряла дар речи. Младший сын получал обеспечение до конца учебы и место в семейной фирме. Лев мог сам определить, кто из многочисленных родственников остается в фирме. Право голоса, как акционера имели соответственно все. Но! Тут Жанна Михайловна просто впала в прострацию: Люська, Людмила Бержанская получала право «вето» на любое решение акционеров!
– И это благодарность за столько лет нашей жизни? – возмущалась Жанна Михайловна, – Подлец! Ты оставил меня нищей!
– Помолчи, мама, – вскочил Виктор, – тоже мне нищенка с крупным счетом в банке и хоромами, лучшими в городе. Почему «вето», Гарри?
– Так в завещании, – невозмутимо ответил Гарри Сергеевич.
– Почему этот никому не известный юноша будет руководить фирмой отца? – бросил реплику Виктор.
– Так в завещании, – бубнил Гарри Сергеевич.
– Гарри, не валяй дурака! Это не действительное завещание. Смех, да и только! Чушь, – Вениамин возмущался больше всех.

14
– Попрошу внимания! – Гарри Сергеевич поднял высоко последний лист, где красовались печати, подписи, штампы и сургучные довески, – поясняю для недоверчивых! Документ составлен по всем международным правилам, скреплен оригинальными печатями известной адвокатской и нотариальной фирмой «Брукк и Брукк» и заверен в нашем юридическом Управлении. Прошу с уважением отнестись к воле Константина Константиновича. Все! – Однако, больше всех недоумевала Люська Бержанская и особенно ее сын Лев! Понимая, что документ подлинный, Лев пришел в волнение, которое росло по мере того, как эта новость становилась в его сознание действительной. Но, оставшись после всех разговоров с Гарри Сергеевичем, он осознал, что это все правда.
– Лев Константинович, – Гарри Сергеевич обращался к взволнованному Льву, – думаю, что решение верное. Все бумаги и документы в полном порядке, получите для ознакомления завтра. Понимаю, что это для вас неожиданность. Но, введя вас в курс дел, знаю, что вы согласитесь и продолжите наше дело. Заметьте, выбор пал на вас, после тщательного анализа вашей работы. Вам двадцать восемь, есть образование, опыт работы. Дерзайте. А я, если вы не возражаете, продолжу свою работу под вашим руководством.
И начался ответственный период. После принятия дел, оформления всех документов, Лев окунулся с головой в работу. Служба в западной фирме, опыт работы пошли ему на пользу. К тому же талант организатора и образование, а так же наладившиеся связи делали свое дело. Особенно много помогал новый далекий партнер фирмы грек Кипраки, имевший значительный пакет акций.

15
Люська Бержанская с младшим сыном вернулась в Лондон. Лев, внимательно переговорив с каждым членом семьи, нашел место всем.
– Ну, просто Костя и только! – радовалась Жанна Михайловна.
– Истинно, его сын, Жанна! – пела тетка Елена.
«Но почему «вето» у Люськи», все думала и думала Жанна Михайловна, «нет, не пойму. И Гарри не скажет! Вот жизнь! А Лев молодец! Боже, как все обернулось». Не проходило дня, чтобы Жанна Михайловна или Люська не звонили друг другу по телефону. Две любящие подруги! В середине зимы звонки вдруг прекратились.
– Стасик, что с мамой?
– Жанна Михайловна, она в больнице. Нервный срыв.
– Ой! Ну как же это? Стасик? Сообщай мне постоянно.
– Хорошо! Позвоню и сообщу, Жанна Михайловна…
… Промозглый лондонский дождь стучался в окна уютной квартирки Люськи Бержанской. Она в своей студии заканчивала эскизы интерьера богатого особняка греческого миллионера. Заказ пришел инкогнито, через сайт в интернете. Сразу была предложена значительная сумма и Людмила, конечно, согласилась. На завтра организован смотр. Она слегка волновалась, но все же была уверена в успехе. Строгий дворецкий помогал развешивать планшеты в большой библиотеке. Когда все было готово, он позвонил в звонок, и на пороге появился заказчик. Люська повернулась на звук шагов, побледнела и, лишившись чувств, упала на ковер.
Когда она открыла глаза, первое, что она поняла, что находится в клинике. Сиделка обрадовано воскликнула и помчалась за врачом. Пришел врач. Осмотрев больную, смерив давление и, заглянув в температурный лист, изрек:
– О кей, мадам! Не следует так много работать. Отдохните. Поедьте куда-нибудь подальше от нашего тумана, к солнцу! Вот мой совет и диагноз.

16
Через час в дверях палаты, с огромным букетом роз появился улыбающийся заказчик грек. Сиделка тотчас удалилась. Люська снова пришла в сильное волнение. И что там происходило за закрытыми дверями палаты, никто так и не узнал. Только, когда сиделка вернулась, она просто не узнала больную. Перемена ее состояния была удивительной!
Через месяц Лев позвонил, что необходимо присутствие Люськи на совете.
– Лева, в чем вопрос?
– Мама. Инвестиции в новый проект. Гарри и Кипраки настаивают, и время не терпит.
– Пришли подробности.
– Не могу. Конфиденциально. Но, все при встрече.
– Хорошо! Прилечу через три дня.
          Лев встречает Люську в аэропорту. Она проходит контроль и, увидев сына, спешит, к нему, широко улыбаясь.
– Хорошо выглядишь, мама!
– Да, сынок, все хорошо! – загадочная улыбка матери немного смущает Льва. По ее настроению Лев понимает, что что-то произошло. Что? Характер матери он знает хорошо. Новая связь? О, нет! Это не в ее характере. Но скрыть внутреннюю радость она не в силах. «Странно», думает Лев, «очень странно!»
– Надеюсь, что «вето» не будет, мама? – спрашивает Лев.
– Посмотрим, посмотрим, сынок, – и снова она блаженно улыбается.
– Я смотрю, что у тебя все хорошо. Ты вернулась в прежнее состояние духа. Да, мам?
– О, да, сынок! Ты даже не можешь представить, на- сколько ты прав.
«Это же прежняя мама! Что произошло?»
Он вдруг понимает, догадывается, сопоставив некоторые факты, мелочи, оговорки, а главное, видя ту нескрываемую радость жизни, которую даже не старается скрыть Люська.
– Мам…  Скажи, как там Кипраки?

17
– Хорошо! – вдруг спонтанно выпалила Люська, а затем, спохватившись, спрашивает с наигранным недоумением:
– А почему ты у меня интересуешься о нем?
Лев молчит, будто бы увлекшись видом из окна автомобиля, мчащегося по широкому шоссе. «Надо будет проверить свою догадку», думает Лев. «Конечно, Гарри знает все. Наверно и сам участник этого. Да! Ну и отец! Такое…» Люська улыбается своим мыслям.
Лев нежно кладет свою руку на руку Люськи. Та отвечает ему признательным пожатием.
08.10.2002.