...В самолете полумрак.
Я лечу с острова Фиджи в Сеул, а потом в Киев, через Амстердам. У меня куча времени. И пока я не забыла мое небольшое путешествие длинной в четыре месяца, я попробую все восстановить в памяти...
На третьи сутки полета из Киева в Нади я приехала совершенно без соображения. Кроме того, что я не знала английский язык, который является основным в этом регионе, я вообще не имела никакого представления об островах в Тихом Океане.
Казалось, что я должна попасть в сказку из рекламы "Баунти" и узнать истинное наслаждение жизнью в виде абсолютного безделья.
Конечно, я тянула с собой мольберты‚ акриловые краски, холсты, рамы для натягивания холстов, строительный степлер, и прочую амуницию для странствующего художника в условиях отсутствия художественных салонов.
Но это такие мелочи по сравнению с муками совести. Мои страдания отягощались тем, что мои дети работали и учились в далеких буржуазных странах, а я как совершенно бестолковое создание в возрасте пятидесяти четырех лет страдала ерундой, занималась самозанятостью и тратила их деньги.
Но это еще пол-беды. В оставшейся далеко стране за мной пристально наблюдали наши доблестные Джеймсы Бонды. Для меня остается загадкой, что, кроме денег, им от меня было нужно. Но я ее вряд ли когда-нибудь разгадаю. Мои неожиданные даже для меня успехи в живописи как-то спутали все возможные варианты событий. Саморазрушение в виде алкоголизма могло решить сразу несколько проблем одновременно.
Так вот. Открылась духовка, и я оказалась в аэропорту Нади.
Страшные, странные, полу-черные люди в юбках независимо от пола. Их почему-то очень много. Некоторые даже играли на каких-то народных инструментах и пели народные песни в стиле регги. Это я потом узнала, как называется этот повторяющийся мотив бум-ца-ца. Сыро, грязно, неуютно, душно. Я забрала свой багаж в виде патриотической сумки желто-синего цвета с украинским гербом. У нее оказалась оторванная ручка. Спасибо на том, что она вообще была. Сумка, в смысле. Я не знаю, встречали меня с отеля или нет, но карточку Водафон с местным интернетом в аэропорту мне устанавливали долго.
Чтобы не расстраиваться с самого начала, я убедила себя, что меня просто не нашли. Или не дождались. Я у них об этом так и не спросила.
Вытянув свою сумку за одно ухо на улицу, я уселась на лавочку возле аэропорта. Таксисты-индусы меня абсолютно игнорировали. Один из них сидел рядом. Я деловито открыла карту со схемой подъезда к отелю и спросила, как туда доехать. "Это рядом",- сказал индус, и не пошевелился. Я начала подключать невербальные знаки, и он удивленно спросил: «Так что, Вас везти?» У меня не хватило словарного запаса шутить и мы поехали.
По дороге он мне предложил показать окрестности. В надежде, что я за это время что-то узнаю от него о местной обстановке, я согласилась. Он, что называется, дорвался. Мы ехали по острову, и меня накрыло разочарованием.
Бедная растительность, убогие лачуги, невысокие горы и мусор. Мусор везде. Я сразу отметила хорошие дороги и развязки, и успокаивала себя, как могла, что буду ездить и рисовать, что есть. Моя любовь к цивилизации очень мучилась.
Индус, тем временем, ожил. И начал вести себя как обыкновенный пятиклассник. То есть говорил, что он очень хороший человек.
Под эту дудочку отвез меня в местный дендропарк, где влажность превышала процентов триста, с меня взяли восемнадцать фиджийских долларов и напоили соком манго.
Я ходила на шатающихся ногах от недосыпа и духоты.
Мне было страшно, казалось, я выйду из парка и не найду индуса с моей сумкой. Самые отчаянные картины крутились в моей голове, но я ходила вверх-вниз по бесконечным переходам и тупо смотрела на гигантские деревья из растений, которые растут у нас на подоконниках в горшках.
Я изо всех сил держала марку приветливого туриста.
Мой индус оказался на месте, правда немного поменял дислокацию, и я успела испугаться. Вообще, по количеству испугов во время пребывания на Фиджи я побила все мыслимые рекорды.
Я еще многого не знала, и в свой полтинник мало понимала в особенностях национального воспитания. В частности, индусов. Позже я буду очень сильно возмущаться их менталитетом, пока не привыкну. Параллельно с продолжающимися намеками на то, какие мужчины на Фиджи (я не буду лукавить, конечно же- это очень интересно), индус привез меня в какие-то дебри по пыльной проселочной дороге.
К моему удивлению, это оказался какой то местный СПА. Наверное, горячие источники. На предложение, что это будет хорошо для красоты, я ответила, что я и так достаточно красива. И мы поехали дальше. В собственно "даун таун (центр города) я ехать отказалась и сказала, что хочу море. То есть океан. Мы приехали туда, конечно. Но большего разочарования я не испытывала со времен замужества.
Неожиданно длинный-длинный песчаный берег серого цвета с мутной водой. Между кривых пальм вдоль берега разбросанный мусор, как у нас после пасхи во всех доступных местах возле водоемов. И ни одного человека. Купающегося. Между пальмами в тени ютился микроавтобус. Его хозяин спал рядом на земле в совершенно неприглядной позе. В общем - это их обыкновенное состояние.
Я спрашиваю таксиста, а почему не купаются? Иди купайся, говорит. Ладно, тогда в отель. Хоть высплюсь, может быть картина мира тем временем поменяется.
Отель оказался оазисом. Без выхода к морю, зато с бассейном.
На ресепшене - открытое на все стороны пространство с крышей. По большому счету, кроме крыши больше ничего и не нужно. Если бы не комары. Вообще насекомым тут рай, как и коренным островитянам. Какие-то летающие тараканы, причем в ресторанах приземляющиеся прямо на стол, огромные жуки, и ‚конечно же, везде ящерицы. Я не очень долго этого пугалась - субтропики, все же.
Мой график сна-бодрствования так перепутался, что я только через неделю оклемалась и решила взять машину в аренду. Тем временем я выперла свои краски-мольберты прямо на веранду и ожила. Я увидела синий, ярко синий. Это небо. Зеленый, много зеленого, так много, что совершенно было непонятно, как это можно передать, в разнообразии дали и ближнего плана.
Я привыкла ко вниманию, но в этот раз я была одна и сначала комплексовала. Мои первые попытки нарисовать просто пальму вызвали ажиотаж в отеле. Меня фотографировали работники и гости отеля, размещали у себя в Фб, приглашали в гости и заказывали портреты себя и своих жен.
"Дом босса" с машинами сотрудников, портрет Билла, Рауля и островитянки, не помню ее имя, - я не слышала усталости и надорвала руку.
У меня есть несколько версий,что произошло. Основное - это то, что я давала себе слово не рисовать людей. Когда рисуешь человека,ты видишь его душу, видишь настоящим, без притворства… но рисуешь себя. Но мне показалось интересным поймать островитянские черты лица.
Вызвался Билл.
- Только я не отдам портрет, мне для выставки надо.
- Тогда заплати мне.
- ОК, договорились. Три дня по два часа. Завтра в 17.00.
На завтра, как и положено у островитян, Билл не пришел. У них свои представления о пунктуальности, и заключаются они в том, что первый раз они не приходят вообще, а потом появляются через неделю - если вспомнят. Я об этом слышала, поэтому целыми днями рисовала "Дом Босса" под палящим солнцем. Я знаю, что картина должна нести напряжение, сильное напряжение.
Через несколько дней появляется Билл, деваться некуда, договорились, давай рисовать портрет. Затем он опять пропал на несколько дней, и, когда появился опять, как я только начала его рисовать, начался пожар на поле. Причем загорелось напротив заднего выхода из моего номера. Поле полыхало долго, ветер был в нашу сторону, несколько пожарных машин отрезали огонь от здания. На следующий день поехали дорисовывать на тот пляж, что мне так не понравился своей неухоженностью.
Билл был звездой, все его знакомые останавливались и комментировали.
Прошло несколько дней. Я успела сгонять на более цивильный, но от этого не более чистый пляж возле аэроклуба, где взлетают и садятся симпатичные маленькие самолетики на водных лыжах. Это экскурсионные и чартерные самолеты, наверное частная собственность.
Я расположилась в тени небольшой пальмы и начала рисовать берег.
Тем временем, от компании в зарослях отделилась огромная горилла с пивом в руке и подошла ко мне с намерением завести светские отношения. Я быстро воспользовалась случаем и начала набрасывать характерные черты лица.
После заключительного речитатива “ай лав ю” и предложения пива, горилла обиделась и ушла. Портрет я дорисовала по памяти. От греха подальше я уехала, чтобы горилла не переобиделась и не вернулась. Хотя мне искренне польстило в моем возрасте такое недвусмысленное внимание. На общем местном фоне я, безусловно, фотомодель.
...В самолете разбудили всех, дали горячие салфетки. Восточная заботливая ритуальность, юго-восточная.
Корейские стюардессы похожи на птичек, щебечут на каком-то языке, наверное английском, постоянно что-то приносят-уносят, все в движении...
...Я лечу уже в "KLM". Меньше окружения заботой в виде тапочек, зубных щеток, горячих салфеток, зато больше шарма и обаяния. Я опять попала в свою среду, в свою самую любимую среду обитания - на уровне глубокого понимания. Моя слабость к англичанам распространилась на всех европейцев. Певучие интонации в голосе, выразительная речь. Обед в маленьких изящных коробочках. У меня села батарея, поэтому пришлось спать. Здесь я не нашла подключения к заряду, как в корейском самолете...
Портреты моих фиджийских знакомых окончились трагически для меня. Работать было сложно, мелкие черты лица отличались от европейских, у них ближе к китайскому разрез глаз по углам, выдвинуты вперед челюсти, более массивная нижняя часть лица. На портретах этого не видно, но первоначально они были получались похожими на белых людей, которых вымазали грязью. Вдобавок и цвет лица средний между смуглостью и чернотой. Я мучилась: мелкие движения, рука на весу без упора.
Билл не держал взгляд, они, оказывается, не смотрят прямо в глаза. У меня ничего не получалось, и, в результате, я сфотографировала и рисовала по фото. Я увидела то, что не должна была видеть. У них может быть черная не только кожа. Намного ближе к естественному состоянию, они владеют техникой создания и материализации мыслеобразов. И я не знаю, специально они делают это или нет, но я уловила то, о чем даже не догадывалась никогда. Белые люди выглядят богатыми, туда действительно едут в основном богатые люди. Невольно демонстрируя роскошь, могут вызвать четкую мысль, что должно произойти с человеком.
Через несколько дней я спросила Билла, сколько я должна ему. Он не очень скромничал, но для начала поламался, как бы - сколько не жалко.
В пятницу он пришел ко мне с обычным вопросом: “Как дела?”, типа, мимо проходил, на ответ: “Хорошо, а как твои?” вдруг последовало: “Плохо, у меня сестра умирает”, и показал фотографии на телефоне женщины с капельницей и счет из больницы на сумму больше триста долларов. Я расценила это как вымогательство и посочувствовала. Почему-то я сразу услышала, что просто так мне это не пройдет.
Вечером явился учитель английского языка. У меня вообще очень сложные отношения с обучением английскому. Совпадение это или нет, но в конце урока у меня потянуло шею.
Учитель английского как появился неожиданно через две недели, так и исчез. Это был красивый молодой островитянин лет двадцати пяти, как полагается в юбке и с цветком гибискуса за ухом. Как мне сказал Андрей: "Это значит- в активном поиске". Судя по цветам, они этим занимаются всегда.
Сам учитель попал ко мне по рекомендации работницы отеля. Она ранее преподавала в школе английского языка для иностранных студентов. Мы с ней совершили поездку в школу, и, понятное дело, в мою машину напихалась куча ее коллег, которые всю дорогу ржали и кому-то махали руками. В машине, если едут островитяне, будут заняты все места, то есть их поедет столько, сколько влезет.
В школе завуч сказала, что нужна студенческая виза, поэтому взять меня не могут, а вот частного преподавателя пришлют. Прислали. Я две недели перезванивалась, и, когда уже потеряла надежду, он резко появился, пообещал съездить к нему на родину, к семье, которая живет на севере Фиджи, в джунглях. Правда, там нет электричества и много москитов.
Я не очень испугалась и даже обрадовалась неожиданному гостеприимству, но учитель пропал, как и появился. А боль в шее осталась.
На следующий день она перешла на плечо и руку, и рисовать стало очень больно.
Мне нужно было закончить пожилую островитянку, в результате она осталась молодой. Возраст делают морщины, а это длительная мелкая работа, на которую я не была уже не способна.
...Мне так не хотелось возвращаться, но осень поддержала мое настроение теплым воздухом, желтыми падающими листьями и грустными людьми.
Быстро подъехавшая маршрутка, поместившийся багаж, все меня необыкновенно удивляло. По дороге знакомая с мясного отдела на базаре рассказывала, как плакала, не хотела возвращаться из Турции домой, в родные Сумы.
Сумчане патриотично высказывали и вывешивали лозунги “Сумы- лучший город на земле”, “Я люблю свои Сумы”. Тем временем большая часть молодых сумчан учила или думала о том, что надо бы учить английский язык более основательно. Я прошлась по утреннему субботнему городу, из какого-то центрального магазина доносилось грустное- бальзам в подарок. Зашарпанность зданий совпадала с осенним стилем и выглядела элегантно. Расширился магазин мехов и шуб, количество магазинов золота продолжало расти. Объявление о работе за рубежом не только на зданиях, но и на асфальте.
За четыре месяца озлобленные взгляды заменились грустными и тоскливыми. Как будто бы все сразу ушли в себя. Ко мне вернулась депрессия и я целыми днями лежала в полусне. И только просьба Андрея- напиши о Фиджи, пока ты помнишь, заставила меня напрячься : “Что я помню?” “Что я еще помню?..”
Боль в руке продолжала усиливаться. Веселый Рауль спросил как дела, и увидев слезы, предложил проехать к врачу. За рулем поехал местный работник отеля, которого отпустили со мной. Мы попали в миниатюрный медицинский центр, где в очереди сидела куча неопрятных индусов и островитян со скорбным видом, что совершенно не характерно для их веселого нрава. Отказавшись сидеть в очереди, я купила рядом в аптеке какую-то ерунду по рекомендации индусских аптекарш, и конечно, же "Ибупрофен" в австралийской упаковке мог помочь исключительно в форме плацебо. Но и этого не произошло.
Я вспомнила, что рядом с пляжем в красивом отеле видела название медицинского центра. Доктор оказался индусом. Мы переговаривались на мигах и он прописал мне таблетки, которые опять таки не помогали. Когда я пришла к нему на следующий раз, он буквально вытолкал меня со словами, что нужно ехать в госпиталь и делать рентген. Вечером, как только Андрей увидел по скайпу мой затравленный от многодневной боли взгляд, взял билет на ближайший самолет. Моим мукам совести не было конца. Ребенок только нашел хорошую работу, или даже две, у него были каникулы с возможностью работать сорок часов в неделю. Я прыгнула в машину и помчалась в госпиталь. В восемь часов вечера на острове абсолютная тьма, темнеет в шесть, вернее не темнеет, а выключается свет. Он включается- выключается в шесть утра и шесть вечера. Как я доехала, я сама не знаю, какой-то таксист-индус показал мне дорогу, когда я заблудилась.
В помещении, похожем на актовый зал с лавками, было сумеречно - везде экономили электроэнергию. По потолку ползали ящерицы. Грустные островитяне сидели и ждали своей очереди, предварительно получив номерок в виде маленького огрызка бумажки. Я присоединилась к ним, и не могла сдерживаться. Я сидела, обливалась потом и плакала. Я плакала от жалости к себе, к своим детям, к своей совершенно бестолковой натуре. Мне было все равно, что на меня обращают внимание совершенно чужие по природе и стилю жизни люди. Невероятно страшный человек почти без зубов и с бейджиком подкатил ко мне ободранную дерматиновую коляску, и участливо начал предлагать пересесть в нее, как в высшую форму комфорта. Это оказался как-бы распорядитель в очереди. Какой-то высокий островитянин пытался сделать мне массаж и на мигах объяснял необходимость пить больше воды.
Все были одеты в темные куртки, были явно простужены и кашляли. Я выглядела в открытом сарафане экзотично, но мне было очень жарко.
Доктором оказался опять таки индус. Попросив меня поднять руки, он прописал мне обезболивающее и мой провожатый бомжеватого вида еще долго водил меня по больнице и в разных местах получал для меня таблетки. Невероятно сердечное отношение помогло мне справиться на какое-то время с болью, и я уехала к себе в отель. Вдобавок, я начала жить надеждой, что завтра уже увижу Андрея.
Конечно, я вела себя по- идиотски, я не знала, куда идти, что делать и что есть, я не находила себе места от суеты, и раздражала этим Андрея. Я так давно уже привыкла быть все время одна, что просто разучилась вести себя с близкими людьми. В результате мы ужинали в ресторане на берегу океана, и мне все время мешал то светящийся прожектор, то ветер с океана, то еще какая- нибудь ерунда. Рука начала болеть с новой какой-то отчаянной силой, мне казалось, что все силы мира настроены против меня, что я заговорена на постоянные несчастья, и мне никогда не доведется испытать обыкновенную человеческую радость. Я сутками просто лежала, не могла встать, и все что мы делали и где были, проходило в тумане беспамятства.
А, тем временем, мы посетили соседний город, вернее, госпиталь. Андрею там совсем не понравилась обстановка, но рентген там был. Затерто и уныло, но дорога шла вдоль океана, и красивые пейзажи компенсировали затхлую атмосферу.
Чтобы как-то развлечься, мы обошли кучу банков с целью открыть там счет для меня, но их правительство с чем-то боролось и туристам счета не открывали. Нужна была студенческая виза, которую возможно оформить только лишь до въезда в страну или бизнес-виза.
Из развлечений было посещение местного тайм-шера в строящемся отеле и налогового центра, где мне оформили налоговый код достаточно быстро. На все огромное здание мы были одни из посетителей. Обслуживали нас две девушки - индуска и островитянка, на которой темный официальный костюм сидел как-то неестественно и большие кисти рук выглядели особенно первобытно.
... Моя Сумская жизнь осложнилась похолоданием и отсутствием отопления в общественных помещениях. Залы, где я пытаюсь заниматься йогой, просто ледяные. Это вдобавок к ледяным эмоциям занимающихся. Мои тренера мне кажутся агентами разведок и контрразведок, и зачем они здесь, я могу только предполагать. На семь утра приходит несколько девушек и занимаются йогой так, как будто бы шпалы перегружают. Тоскливо и безрадостно. Такой контраст с веселой Луизой из Фитнесс Пацифик, и всей теплой компанией занимающихся австралийцев и новозеландцев.
Прошло семь месяцев. За это время осень сменилась не очень холодной и полуснежной зимой, весна не очень вдохновляет, и все в ожидании непонятно чего. А я - визы в Австралию. Количество шпионов, прошу прощения, Джеймсов Бондов, в моей жизни продолжает неуклонно расти. Проходя множество процедур в виде иглоукалываний и прочих достижений современной и древней медицины, я долго не рисовала и даже очень переживала о том, как я буду двигаться дальше. Но рисовать, наверное, как плавать - если уже поплыл однажды, то вряд ли забудешь. Что меня несказанно радует. Несмотря на то, что у меня многое не получается так, как я хотела бы, и мои картины далеко не всем нравятся, - я получаю такое огромное удовольствие только от одной мысли, что я могу рисовать.
До описания самых активных событий я пока не дошла. Пока только картины…